Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XXV

Дней через десять после приезда Мадлен в Брюссель, я поехал утром на почту. Когда я вернулся домой, Мадлен мне рассказала, что в мое отсутствие приходил какой-то господин, который желал непременно меня видеть и расспрашивал ее о моем имени, летах, месте моего рождения, надолго ли я приехал в Бельгию, а также о том, жена ли она моя и как ее зовут. При этом странный посетитель объяснил, что обо всех иностранцах, проживающих в Бельгии боле или менее продолжительное время, собираются сведения для статистических целей, и что он - чиновник муниципального совета.

Этот визит меня крайне встревожил. Я высказал предположение, не был ли это полицейский сыщик. Мадлен тоже казались странными некоторые вопросы, заданные ей посетителем. Нужно было немедленно принять меры предосторожности, и самым благоразумным я считал, не теряя ни минуты, покинуть Брюссель и даже Бельгию.

Мадлен, хотя и разделяла мои опасения, но не видела особой опасности. Ей казалось более благоразумным показаться равнодушными к этому визиту и этим отвлечь всякие подозрения полиции.

Но пуганая ворона куста боится, и я все-таки уговорил Мадлен ехать в Лондон. Будь я один, я уехал бы немедленно, но насмешки Мадлен меня стесняли. Я потерял целых три дня и этой медлительностью погубил себя.

На третий день после визита незнакомца, утром, часов в девять, нас разбудила хозяйка квартиры, с некоторым волнением сообщившая, что меня хотят видеть два господина.

- А кто эти господа?

- Один из них тот господин, который приходил на днях, и с которым говорила графиня, а второй - местный полицейский комиссар.

Визит этих господ был мне понятен: я был узнан, и они пришли меня арестовать…

Первой моей мыслью было бежать и, как только хозяйка вышла из спальни, я выскочил из кровати и подбежал к окну, чтобы посмотреть, нет ли кого у подъезда.

Оказалось, что комиссар принял все меры предосторожности: у ворот стояли два полицейских сержанта в форме и два каких-то штатских господина, вероятно, сыщики.

Никакой надежды на спасение не было, и мне оставалось только в нескольких словах сообщить Мадлен свой план действий и те показания, которые она должна дать, в случае, если ее будут спрашивать. Себя она должна была назвать настоящим своим именем, про меня же говорить то, что я буду утверждать сам, а именно, что я не Савин, а французский гражданин, граф де Тулуз-Лотрек.

Не успел я еще кончить разговор с Мадлен, как в дверь спальни постучались и, не дождавшись нашего разрешения, дверь отворили, и в комнату вошли два господина, один из которых был полицейский комиссар, опоясанный своим шарфом, а другой - мнимый чиновник статистического бюро - сыщик.

Такая бесцеремонность меня взорвала, и я бросился им навстречу, спрашивая, какое они имеют право врываться в спальню.

- Входим мы сюда вследствие законного права, - ответил мне сухо комиссар. - Я пришел во имя закона вас арестовать, господин Савин.

- Меня зовут графом Георгием де Тулуз-Лотреком, а не Савиным, и вы, должно быть, ошиблись. Во всяком случае, прошу вас немедленно выйти из моей спальни, так как вы видите, что моя жена еще в постели.

- Все эти басни нам давно известны и не подействуют на меня, господин Савин, - ответил комиссар. - Мы знаем, что вы русский офицер, а не французский граф, ввиду чего вы обвиняетесь в ношении чужого имени, а лежащая в постели женщина не ваша жена, а парижская кокотка Мадлен де Баррас.

- А вы сыщик и нахал! - воскликнул я, не помня себя от бешенства. - Вон отсюда! Я у себя дома, а та, которую вы осмелились сейчас оскорбить - женщина, которую я люблю и уважаю и за которую сумею постоять.

С этими словами я вытолкал комиссара и его спутника из спальни и запер дверь на ключ.

Ошеломленный неожиданным отпором, комиссар стал звать на помощь стоявших на улице полицейских сержантов и агентов, которых вскоре набрался полный дом. Они шумели, ругались и неистово стучали в запертую дверь.

Я отвечал ругательствами и угрозами, заявляя, что застрелю первого, кто осмелится войти в спальню раньше, чем оденется моя жена.

При этом я объявил комиссару, что ареста не признаю и требую формального приказа от прокурора, без которого не подчинюсь и не последую за ним.

Видя мое упорство, комиссар поехал к прокурору за постановлением о моем аресте, оставив для моей охраны своих подчиненных.

Прошло около часу.

Этим временем я воспользовался, чтобы успокоить сильно взволнованную Мадлен.

В половине одиннадцатого вернулся комиссар и потребовал отворить дверь. Я отворил.

Комиссар вошел с целой ватагой агентов и полицейских сержантов, которые гурьбой бросились на меня и вцепились мне в руки и ноги.

Мадлен, вся в слезах, умоляла комиссара прекратить насилие, уверяя, что я подчинюсь его законному требованию и последую за ним без сопротивления. Но полициант оттолкнул ее, пригрозив, что он велит связать меня и арестует ее.

- Так арестуйте же и меня вместе с графом! - воскликнула Мадлен и, схватив стоявшее близ умывальника ведро, полное грязной воды, вылила его на голову комиссару.

Как ни скверно было мне в эту минуту, но я не мог удержаться от громкого смеха, видя эту трагикомическую сцену.

Озадаченный неожиданной выходкой Мадлен, сконфуженный комиссар, опоясанный трехцветным, с золотыми нитями, шарфом, облитый с ног до головы грязной водой, стоял растерянный, а перед ним - рассвирепевшая Мадлен, требующая, чтобы ее арестовали вместе со мной.

Придя в себя, комиссар велел усадить нас в ожидавшую у подъезда карету и отвезти в полицейское бюро. Там он прочел мне приказ королевского прокурора о моем аресте по обвинению в проживательстве под чужим именем, преступлении, за которое, по законам Бельгии, виновные подвергаются наказанию до трех месяцев тюремного заключения. На основании этого приказа, я должен быть немедленно арестован и доставлен к судебному следователю.

Простившись с Мадлен, я уехал в сопровождении двух полицейских агентов в здание суда - в камеру судебного следователя.

Здание суда в Брюсселе составляет одну из достопримечательностей столицы Бельгии.

В это-то великолепное здание я приехал с двумя провожатыми и направился вдоль широких, светлых коридоров в камеру судебного следователя.

Судебный следователь Велленс, предложив мне сесть, начал допрос:

- Вас обвиняют в проживательстве под чужим именем и в оскорблении действием и словами полицейского комиссара и агентов полиции при вашем аресте, - сказал он мне, прочитав присланный протокол. - Признаете ли вы себя виновным?

Я ответил ему, что я действительно лицо, под чьим именем живу, и никакого русского офицера Савина не знаю. Относительно же оскорблений, нанесенных полицейскому комиссару и агентам полиции, я хотя и признаю факт, но заявляю, что был вынужден это сделать вследствие их неприличного поведения и вторжения в спальню женщины.

- В этом моем поступке я ничего преступного не нахожу и прошу освободить меня.

Следователь ответил, что, будь я бельгийский подданный или хотя бы и иностранец, но человек известный в Бельгии, то он согласился бы на мое освобождение до суда, но так как, по сообщенным ему сведениям, я русский офицер Савин, преследуемый за разные уголовные дела в России и, притом, бежавший от французских и немецких властей, то, до разъяснения всего этого, он не может согласиться на мое освобождение, и обязан заключить меня в тюрьму.

- От вас, конечно, зависит ускорить это освобождение предоставлением доказательств вашей самоличности, - добавил он.

При этом он сказал, что вообще дело не может затянуться долго, так как он немедленно пошлет всюду телеграммы и допросит всех лиц, знавших меня раньше.

После этого он написал постановление о содержании меня в предварительном заключении, объяснив, что, по бельгийским законам, это постановление имеет силу в продолжение недели и, по истечении этого срока, содержание меня под стражей будет зависеть от решения синдикальной камеры судебных следователей. После этого он велел отправить меня в тюрьму св. Жиля.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы