Письма
Н.Н.Булича М.Ф.Де-Пуле
Подготовка
текста, публикация и комментарии Марины Сидоровой
12
№ 5. 6
Февр. 1875. Казань.
Пора мне
оканчивать мои письма, многоуважаемый Михаил Федорович, тем более скорее, что с
одной стороны, кажется, я уже надоел Вам (сообщения, чувствую сам, становятся
все пустее и пустее), а с другой стороны зовут меня тени стариков, казанских
профессоров и торопят, сильно торопят1.
Продолжаю. О Николае
Серг[еевиче] (не Васильевич ли?) Мильковиче — не знаю никаких
подробностей. В Казани я его никогда не видал; он жил в Симбирске и Ставрополе
Симбирском. Дочерей только у него было несколько (и двух-трех я знавал:
Москвитинова, Яровая, Ахматова (за вторым мужем — Ларионовым), Жебринская
(самая меньшая Елена). Был еще у него брат Сергей.
Никакого
особого кушанья или лакомства в наших краях не называется манною; обыкновенно я
слышал употребление этого слова в смысле неожиданного благополучия, в картах
ли, на охоте или службе (там, где есть большая возможность брать взятки).
Другого употребления я не знаю.
Татариновы
— это симбирская фамилия, теперь уже не существующая; из нее выходили все очень
умные и образованные люди. Удивительно, как Второв не встречался с дядею
последних Татариновых — Аржевитиновым, одним из умнейших людей Симбирска,
умершим в начале 40-х годов. Это был масон еще в конце прошлого века, но кончил
не мистицизмом, а положительным отрицанием; много путешествовал и собрал
большую библиотеку, которая, если не ошибаюсь, вошла в состав Симбирской
Карамзинской. Что-то о салоне Татариновых я читал в многоглаголивых, водянистых
и сочиненных quasi —
воспоминаниях Бурнашева, которыми наполнялись недавно журналы и газеты. Я знал
только молодое поколение Татариновых; с одним из них, членом редакционных
комиссий по крестьянскому делу († 1861 г.), Дерптском[им] студенте[ом], я был
очень близок и часто бывал у него в Симбирске. Был еще у него брат, от которого
остался теперь один сын — гимназист. Известный учредитель контроля Валериан
Алексеевич Т. был его двоюродный брат. Его я встречал в гостиной родственницы
Морозовой, урожденной Бекетовой в ПБ. Много этих Кротковых, Молоствовых,
Наумовых и проч. видал я в своей жизни; это une mer a boire, но писать о них, право, нет возможности. Поболтать о них
где-нибудь в клубе, вечером, за ужином, в кружке приятелей, но писать?…Путилов
еще, Дмитрий Азарович — тот стоит многих страниц записок. Это был остроумнейший
мерзавец, тип невозможный в наше время; но о нем Вы не спрашиваете. Странно,
что И.А.Второв не встречался с Языковыми, хотя бы напр. С Петром Мих. Языковым,
братом поэта, ученым геологом и одним из лучших людей Симбирска. Все они, как
живые, стоят в моей памяти. Лет восемь я ездил в Симбирск каждую сборную
ярмонку (на первой неделе поста вел.), когда там все было в сборе, в эпоху 40-х
годов, и с какими лицами приходилось сближаться!! Но я вдаюсь уже в личные
воспоминания, простите ради Христа.
Не помню, писал
ли я Вам о Наумовой, Анне Александровне2, у которой была
великая страсть писать стихи; она добивалась все сделаться членом казанского
общества любителей российской словесности и присылала ему множество стихов,
полных сентиментальности Карамзинской, однообразных и вялых. В 1818 году она
даже напечатала книжку стихов, под названием «Уединенная муза За-Камских
берегов». М[осква]. Имение ее верст 50 от Казани; я бывал там гимназистом и
знал старуху. Это была старая дева, чрезвычайно сентиментальная, умершая лет 10
тому назад в возрасте 80 лет. Грешен, никогда не интересовался ее стихами и
смеялся над ними. Дом полон собачонок. Страсть была у Наумовой держать
воспитанниц, то бедных родственниц, то из дочерей священнических. Она всегда
возила с собой по городу двух в какой-то коробке, называемой каретой, на
четверке одров и с лакеем на запятках. Воспитанницы, очень хорошо это помню, поражали
неимоверною толщиною (чем их кормила старуха — не знаю) и скромностью; но почти
каждая бежала романтически из дома, к величайшему удивлению воспитательницы. В
деревне было несколько гротов и беседок с притязательными названиями и «Святой
Ключ», неимоверно часто воспетый помещицею в стихах разного размера.
Камашевых
в Казани было трое, все три Николаи Ивановичи и в отличие их друг от друга им
даны были прибавки: Старшего, Среднего и младшего. Старший Камашев обрисован,
как главный надзиратель гимназии, в воспоминаниях С.Аксакова; потомков его я не
знаю. Средний — Камашев учился в Московском у[ниверсите]те, потом за
границею, в 20-х годах напечатал в Москве какую-то эстетическую диссертацию на
магистра, где-то служил и только лет 10 тому назад приехал больной в Казань и
вскоре умер; от него остались только побочные дети под другой фамилией. Младший
Камашев был женат на казанской дворянке Арбузоваой, служил в Казани; живых
две дочери старухи замужем, имеющие уже свое потомство, тоже женатые или
вышедшие уже замуж. Всех я их знаю, но это только увеличивает число праздничных
визитов. Юматовых тоже весьма много. В Свияжском уезде Казанской
губернии были весьма небогатые помещики этой фамилии, но гораздо богаче в
Самарской, по близости Серных Вод.
Инициалы Второва:
Фед[ор] Фед[орович] и Анна Никол[аевна] Желтухины; Наталья Ипатовна Юшкова,
сестра Полянского, мать великого множества сыновей и дочерей, теперь уже всех
умерших, но дети их живы и плодятся; Васил[ий] Петр[ович] и Александра Петровна
Л(азаревы); Н(адежда) И(вановна) Ю(шкова), одна из дочерей Натальи Ипатовны,
умершая старой девой, ханжа, горбатая и некрасива собой. Старожилы казанские до
сих пор сохранили в памяти стихи какого-то Кондратовича, в которых упоминается
о ней весьма нелестным образом: «На навозе близ Казанки Живут три сестры
поганки, мерзкия собой: Из них Наденька горбата Свела нашего прелата
(архиеп. Амвросия Протасова) С Катинькой сестрой».
Солнцев,
Гавриил Ильич (1783–1866 г.)3, одна из популярнейших личностей
Казани, окруженная множеством анекдотов, которые, к сожалению, умирают уже в
памяти Казанцев. Когда мне судьба дозволит дойти до него в моей истории
у[ниверсите]та, я подробно остановлюсь на Солнцеве. Теперь укажу только на две
статьи о нем: Агафонов Н. «Краткие сведения о жизни Г.И.Солнцева» (Справоч[ный]
Л[исток] города Казани, 1867 г. №№ 11 и 12) и моя: «Университетский суд над
проф. Солнцевым» (Уч[еные] Зап[иски] Каз[анского] У[ниверсите]та, 1864 г. Вып. I). Этот суд при Магницком
был копией с суда над профессорами в Петербурге.
Отец Солнцева
был соборным священником города Дмитрова Орловской губернии и вместе с тем
капельмейстером в подгородном имении князей Голицыных — села Радогощ. Учился
Солнцев сначала в нормальном училище города Дмитрова, а потом в Севской
семинарии, где и окончил курс. После того он служил в Орле, а с 1811 года в
канцелярии Сената в Москве. Здесь ему удалось между службою слушать юридические
лекции в у[ниверсите]те и знакомиться с новыми языками (древние он знал хорошо
из семинарии). Знанием новых языков Солнцев вообще щеголял и был не простым
лингвистом, а читал литературные произведения на всех языках. Он знал
французский, немецкий, английский, итальянский, испанский и португальский. До
последних годов жизни выписывал на этих языках книги. В последние годы занимала
его мысль составить жизнеописание Чудотворца Николая по легендам всевозможных
народов, и для этого он перечитывал все в этом роде на доступных ему языках.
В 1861 году,
когда умерший в Ницце Цесаревич посещал в Августе университетские лекции в
Казани, в одной из аудиторий Солнцев представился ему и поднес какую-то редкую
испанскую рукопись о св. Николае.
В Казань
Солнцев приехал в 1812 году, в качестве сенатского чиновника, сопровождавшего
дела, перевезенные тогда в Казань от французов. Здесь скоро он нашел знакомых и
друзей между членами у[ниверсите]та. Странное направление однако имела его
литературная деятельность: в 1812 г. он перев[ел] с немецкого соч[инение] Гейденрейха
«Приданое моей дочери или уроки для благородных девиц» (Напеч. Каз[ань]
1838 г.), а в 1813 году: «Важнейшие истины для прекрасного пола»,
перев[еденные] с нем[ецкого] (напеч. Каз[ань] 1813 г.). В 1814 году он вышел в
отставку, стал усиленно заниматься юридическими науками, и в том же году
получил в Казани степень доктора прав, сделавшись и членом общества любителей.
В 1815 г. Солнцев сделался экстраординарным профессором общего германского
уголовного и римского прав, в 1817 году ординарным проф[ессором] и проректором.
Учебник его уголовного права, оставшийся в рукописи, стоял на высоте тогдашней
науки и, по выражению моего приятеля, проф. Шпилевского, если б Солнцева
посадить на тележку и отправить в Берлин, он бы мог и там с честью читать эти
лекции, рядом с Миттермайером или Савиньи. Вскоре Солнцев был избран в ректоры,
но в 1821 году, за лекции по естественному праву, его судили университетским
судом, который длился три года и кончился осуждением. Солнцев должен был
оставить у[ниверсите]т, но в том же 1824 получил должность губернского
прокурора, в которой пробыл до 20 лет. В пожаре 1842 года сильно потерпела его
значительная библиотека и вообще с этого года начинается его принижение.
Женившись на Казанке, Солнцев стал заниматься хозяйством. Как прокурор и
разрешитель спорных юридических вопросов, он сделался известным. Память его была
громадна. Но Солнцев пил, пил запоем, недели по три и был, что называется,
неспокоен в хмелю. Семья в страхе разбегалась. Раз к нему приехал жандармский
полковник Булыгин; он его заставил плясать. Мне самому случилось в 50-х годах
связывать вместе с другими Солнцева и выносить в экипаж, когда он незаметно
вытянул графина два водки и сделался нестерпим. Это было поутру, на именинах
одного молодого адъюнкта.
За сим я
расстаюсь с Вами. Подожду ответа на это (№ 5) письмо. Может быть найдете
что-нибудь спросить: тогда доставлю Вам карточку4 и Сопикова. 2-е
изд. Никитина5 есть у меня. Жму Вам дружески руку. Весь ваш Н.Булич.
1 Булич активно работает над
историей Казан. ун-та.
2 Анна Александровна Наумова (1787
(?)–1862), казан. поэтесса, автор поэтического сборника «Уединенная Муза
закамских берегов» (1819), ряда драматических произведений. Была близка с
семейством Панаевых. В 1815 г. печаталась в «Трудах Казанского общества
любителей отечественной словесности», журнале Измайлова «Благонамеренный»
(1818–1826), «Дамском журнале» князя Шаликова. «Уединенная муза…» была
представлена Наумовой в «Общество любителей российской словесности при
Московском университете». «Разбор» был сделан А.Ф.Мерзляковым.
3 Гавриил Ильич Солнцев (1786–1866),
профессор права. Учился в орловской духовной семинарии, затем был слушателем
Московского ун-та по отделению нравственно-политических наук. В 1814 г.
приглашен в Казан. ун-т. С 1815 г. — экстраординарный, с 1817 — ординарный
профессор. В 1818–1819 гг. — проректор ун-та. С нач. 1821 г. возникают
недоразумения между попечителем Магницким и Солнцевым. В результате Солнцев был
уволен от службы в 1823 г. Назначен председателем палаты уголовного суда, в
1824–1844 гг. — на должности губернского прокурора.
4 Т.е. фотографию.
5 Никитин И.С. Сочинения
И.С.Никитина с биографией, составленной и вновь исправленной М.Ф.Де-Пуле. –
Изд. 2-е. – В 2 т. – М., 1878.