3. «Дебют Марии Папер»
Редакция
альманаха «Весна» помещалась в тесной комнатушке на Невском. За столом сидел
секретарь — студент сельскохозяйственных курсов Василий Васильевич Каменский19,
длинноволосый юноша с золотистой бородкой. Производил он впечатление слишком
простодушного человека. Пока я с ним беседовал, явился сам Шебуев. Он был
небольшого роста, франтовато одетый в серый костюм. На Невском я его встречал
разгуливавшим в сером цилиндре.
Шебуев отличался необычайной работоспособностью
и бойко владел всеми литературными жанрами: недурно писал стихи, рассказы,
пьески. Но на всех его писаниях лежал особый пошлый отпечаток. Он обильно
уснащал свои писания «клубничкой» и пошлыми остротами, в роде:
— Ты с ней жил?
— Нет, я только разочек живнул!
Когда я как-то пришел к нему на квартиру, меня
положительно ошеломило обилие картин и рисунков в комнатах в жанре «ню». Голое
женское тело выпирало отовсюду: со стен, с экрана, с диванных подушек.
Когда-то, в 1905 году, Шебуев издавал и
редактировал журнал «Пулемет», где довольно остроумно высмеивал приспешников
царского режима, губернаторов, полицейских чиновников и черносотенцев. Но
«Пулемет» затеял он только потому, что это было модно, и на сатирические
журналы был огромный спрос. Человек он был совершенно аполитичный, типичный
буржуазный журналист, привыкший плыть по течению. Издал он и несколько книг
посредственных рассказов.
Впоследствии я встречал его в редакции журнала
«Солнце России», где он работал, кажется, выпускающим, а после революции, в
1923 году, в Москве. В то время он писал роман для издательства «Шиповник».
Позже я встретил его в редакции «Рабочей газеты», помещавшейся тогда в Охотном
ряду. Здесь он редактировал журнал «Экран». Внешне он сильно изменился,
пополнел и облысел. Лицо его приобрело розоватый, кукольный оттенок. В широкой,
черной, бархатной блузе ниже колен, с черной круглой шапочкой на голове,
скрывавшей лысину, он напоминал любящего пожуировать и выпить католического
патера.
Пытался он писать для советской эстрады, но,
кажется, не очень удачно. Но больше работал как технический редакционный
работник, был выпускающим, составлял разные альбомы по заданиям редакций и
неплохо зарабатывал.
Шебуев похвалил мои стихи и предложил мне внести
около двадцати рублей паевых взносов. Для меня это была немалая сумма, но
пришлось внести.
В редакции «Весны» я познакомился с плотным,
круглолицым, веселым студентом Ефимом Алексеевичем Придворовым. Сначала мы
встречались с ним случайно, бродили по улицам, сидели в кафе за стаканом чая,
беседовали о литературе, потом я стал бывать у него на квартире, на Пушкинской
улице. Он угощал меня обедами и читал свои басни, которые вскоре выпустил
маленькой отдельной книжкой под псевдонимом Демьян Бедный. Ему нравились мои
стихи, и он предложил мне передать их П. Ф. Мельшину-Якубовичу, который в то
время редактировал «Русское богатство». Стихи я получил обратно с
препроводительным письмом, в котором Якубович писал, что мои стихи не дурны,
что «в них что-то есть» и, если бы в «Русском богатстве» был стихотворный
отдел, они были бы помещены. Я знал, — Якубович был очень строгий ценитель,
человек прямой и возврат стихов меня не огорчил. Наоборот, похвала его меня
даже ободрила. Действительно, в «Русском богатстве» редко печатались стихи, да
и то только одного автора — Ады Чумаченко20.
Первое стихотворение Демьяна Бедного под его
собственной фамилией Придворов появилось в шебуевской «Весне». Демьян Бедный не
скрывал от меня, что работает в партии большевиков, но никогда не пытался меня
агитировать.
Помню такой смешной случай. Мы с Демьяном как-то
бродили по Невскому. К нам подошел начинающий писатель Григоров21,
недавно напечатавший рассказ из быта приказчиков в журнале «Современный мир».
Человек он был нудный. Неожиданно Демьян сказал: «Григоров, я рад с тобой
побеседовать, но должен предупредить — за мной следят шпики!»
Не простившись, не говоря ни слова, Григоров с
необычайной быстротой круто повернулся и зашагал в другую сторону Невского.
В конце гражданской войны я приехал из провинции
в Москву в командировку, пошел в редакцию «Правды» и дождался там прихода
Демьяна Бедного. Встреча была самая дружеская.
— Ну, революция пошла вам на пользу! — заметил
он.
Действительно, я был другим человеком. И до
революции я не имел пристрастия к крепким напиткам, но в компании пил почти
каждый день, вел нездоровый образ жизни, ложился и вставал поздно, сделался
вялым, бледным неврастеником. После революции я совершенно не употреблял
спиртных напитков, по службе в милиции все время проводил в поездках, был
здоров и полон энергии. Модные в литературных кругах «прикованность к тоске»,
«неприятие мира», вся эта ненужная шелуха слетела с меня при первом порыве
вихря Октябрьской революции, явившейся для меня «нечаянной радостью». Я нашел
иных товарищей, познал настоящую жизнь и понял революцию, понял, что не
литература вообще, как я полагал раньше, способствует перестройке мира, а лишь
литература революционная, литература моей социалистической родины.
Альманах «Весна» вышел осенью 1908 года в виде
альбома с обложкой, рисунками и заставками художника Герардова. В море плохих,
серых стихов тонули немногие талантливые вещи. Проза была еще хуже поэзии.
Естественно, альманах успеха не имел. Принцип кооперативности Шебуевым не
соблюдался, он бесконтрольно распоряжался деньгами и тиражом. Авторы покупали
экземпляры альманаха за наличный расчет. Участникам, пытавшимся получить
обратно паевые взносы, Шебуев безапелляционным тоном заявлял:
— Альманах идет туго. Откуда же я вам возьму
денег? Говорите спасибо, что я вам создаю имя. Реклама тоже кое-чего стоит!
Но имен он, конечно, никому не создал.
Начинающим поэтам оставалось лишь изливать свою досаду в заочных рифмованных
угрозах, в роде:
Пойду к Шебуеву
И расшибу его!
Вскоре
в газетах появились объявления о выходе еженедельного журнала «Весна» под
редакцией того же Шебуева. В первом же номере журнала он расхвалил участников
альманаха, ухитряясь в почти каждом найти индивидуальные особенности. Похвалив
начинающих, Шебуев занялся на страницах журнала самым беззастенчивым
саморекламированием. В каждом номере печатались стихи Шебуева, рассказы
Шебуева, пьесы Шебуева, фельетоны, критические статьи. Печатались анонсы о
выходе его книг. В конце журнала прилагалась «Газета Шебуева». Фамилия эта
склонялась на все лады. Его произведения, написанные опытной рукой владевшего
техникой литератора, выгодно отличались от писаний начинающих. Шебуев в журнале
являлся мэтром, учителем.
Печатая произведения начинающих, он заранее на
всякий случай предупреждал, что гонорара не платит:
— Я вас рекламирую, а это чего-нибудь да стоит!
Но, в сущности, больше всего рекламировал он
самого себя. Да и вся его затея с начинающими была саморекламой.
Волны бездарных, серых стихов заливали страницы
журнала. Я не помню ни одного из напечатанных в «Весне» стихотворений, но мне
запомнились лишь две забавных подписи поэтов — Филадельф Оглоблин и М.
Противный.
Читали и покупали журнал, разумеется, лишь
авторы, да случайные читатели-пассажиры, которые брали его от скуки в
железнодорожных киосках.
В одном из номеров появился огромный цикл стихов
поэтессы Марии Папер22, заполнивший почти весь журнал. Стихи были
эротические, в духе Мирры Лохвицкой23, и весьма невысокие по
технике.
Этот «Дебют Марии Папер», как озаглавил цикл
Шебуев, сразу охладил пыл многих начинающих. Они поняли, что «Весна» плодит
графоманов и что участие в этом журнале не принесет ни славы, ни денег. Одни из
авторов даже разразился ироническим экспромтом:
В журналы рок нам двери запер,
Открыта только лишь «Весна»,
Иди, — «Дебют Марии Папер»
Устроит там тебе она!
Шебуев
ухитрился выпускать журнал в течение полугода. В какой-то газетке Сергей
Городецкий в фельетоне под заголовком «Мальчик без штанов» остроумно высмеял
шебуевскую затею. Тот немедленно отозвался ругательной статьей в «Весне» под
заголовком «Штаны без мальчика»24.
«Весна» прекратила свое существование. В
результате шебуевской затеи стихи целыми грудами стали поступать в редакции
других журналов. Разобраться в этой груде не было ни малейшей возможности, и
если раньше кое-где в редакциях стихи еще просматривали, то после «Весны» их
просто стали сваливать в пресловутую «редакционную корзину». Даже талантливым
начинающим поэтам Шебуев оказал медвежью услугу.
«Подающих надежды» было очень много, но надежд
этих они не оправдали. По этому поводу один автор писал:
Володя наш уже не тот,
Не так он скромен стал, как прежде:
Он не надежды подает,
А… подает пальто Надежде!