Редакция альманаха «Весна» помещалась в тесной комнатушке на Невском. За столом сидел секретарь — студент сельскохозяйственных курсов Василий Васильевич Каменский¹⁹, длинноволосый юноша с золотистой бородкой. Производил он впечатление слишком простодушного человека. Пока я с ним беседовал, явился сам Шебуев. Он был небольшого роста, франтовато одетый в серый костюм. На Невском я его встречал разгуливавшим в сером цилиндре.

Шебуев отличался необычайной работоспособностью и бойко владел всеми литературными жанрами: недурно писал стихи, рассказы, пьески. Но на всех его писаниях лежал особый пошлый отпечаток. Он обильно уснащал свои писания «клубничкой» и пошлыми остротами, в роде:

— Ты с ней жил?

— Нет, я только разочек живнул!

Когда я как-то пришел к нему на квартиру, меня положительно ошеломило обилие картин и рисунков в комнатах в жанре «ню». Голое женское тело выпирало отовсюду: со стен, с экрана, с диванных подушек.

Когда-то, в 1905 году, Шебуев издавал и редактировал журнал «Пулемет», где довольно остроумно высмеивал приспешников царского режима, губернаторов, полицейских чиновников и черносотенцев. Но «Пулемет» затеял он только потому, что это было модно, и на сатирические журналы был огромный спрос. Человек он был совершенно аполитичный, типичный буржуазный журналист, привыкший плыть по течению. Издал он и несколько книг посредственных рассказов.

Впоследствии я встречал его в редакции журнала «Солнце России», где он работал, кажется, выпускающим, а после революции, в 1923 году, в Москве. В то время он писал роман для издательства «Шиповник». Позже я встретил его в редакции «Рабочей газеты», помещавшейся тогда в Охотном ряду. Здесь он редактировал журнал «Экран». Внешне он сильно изменился, пополнел и облысел. Лицо его приобрело розоватый, кукольный оттенок. В широкой, черной, бархатной блузе ниже колен, с черной круглой шапочкой на голове, скрывавшей лысину, он напоминал любящего пожуировать и выпить католического патера.

Пытался он писать для советской эстрады, но, кажется, не очень удачно. Но больше работал как технический редакционный работник, был выпускающим, составлял разные альбомы по заданиям редакций и неплохо зарабатывал.

Шебуев похвалил мои стихи и предложил мне внести около двадцати рублей паевых взносов. Для меня это была немалая сумма, но пришлось внести.

В редакции «Весны» я познакомился с плотным, круглолицым, веселым студентом Ефимом Алексеевичем Придворовым. Сначала мы встречались с ним случайно, бродили по улицам, сидели в кафе за стаканом чая, беседовали о литературе, потом я стал бывать у него на квартире, на Пушкинской улице. Он угощал меня обедами и читал свои басни, которые вскоре выпустил маленькой отдельной книжкой под псевдонимом Демьян Бедный. Ему нравились мои стихи, и он предложил мне передать их П. Ф. Мельшину-Якубовичу, который в то время редактировал «Русское богатство». Стихи я получил обратно с препроводительным письмом, в котором Якубович писал, что мои стихи не дурны, что «в них что-то есть» и, если бы в «Русском богатстве» был стихотворный отдел, они были бы помещены. Я знал, — Якубович был очень строгий ценитель, человек прямой и возврат стихов меня не огорчил. Наоборот, похвала его меня даже ободрила. Действительно, в «Русском богатстве» редко печатались стихи, да и то только одного автора — Ады Чумаченко²⁰.

Первое стихотворение Демьяна Бедного под его собственной фамилией Придворов появилось в шебуевской «Весне». Демьян Бедный не скрывал от меня, что работает в партии большевиков, но никогда не пытался меня агитировать.

Помню такой смешной случай. Мы с Демьяном как-то бродили по Невскому. К нам подошел начинающий писатель Григоров²¹, недавно напечатавший рассказ из быта приказчиков в журнале «Современный мир». Человек он был нудный. Неожиданно Демьян сказал: «Григоров, я рад с тобой побеседовать, но должен предупредить — за мной следят шпики!»

Не простившись, не говоря ни слова, Григоров с необычайной быстротой круто повернулся и зашагал в другую сторону Невского.

В конце гражданской войны я приехал из провинции в Москву в командировку, пошел в редакцию «Правды» и дождался там прихода Демьяна Бедного. Встреча была самая дружеская.

— Ну, революция пошла вам на пользу! — заметил он.

Действительно, я был другим человеком. И до революции я не имел пристрастия к крепким напиткам, но в компании пил почти каждый день, вел нездоровый образ жизни, ложился и вставал поздно, сделался вялым, бледным неврастеником. После революции я совершенно не употреблял спиртных напитков, по службе в милиции все время проводил в поездках, был здоров и полон энергии. Модные в литературных кругах «прикованность к тоске», «неприятие мира», вся эта ненужная шелуха слетела с меня при первом порыве вихря Октябрьской революции, явившейся для меня «нечаянной радостью». Я нашел иных товарищей, познал настоящую жизнь и понял революцию, понял, что не литература вообще, как я полагал раньше, способствует перестройке мира, а лишь литература революционная, литература моей социалистической родины.

Альманах «Весна» вышел осенью 1908 года в виде альбома с обложкой, рисунками и заставками художника Герардова. В море плохих, серых стихов тонули немногие талантливые вещи. Проза была еще хуже поэзии. Естественно, альманах успеха не имел. Принцип кооперативности Шебуевым не соблюдался, он бесконтрольно распоряжался деньгами и тиражом. Авторы покупали экземпляры альманаха за наличный расчет. Участникам, пытавшимся получить обратно паевые взносы, Шебуев безапелляционным тоном заявлял:

— Альманах идет туго. Откуда же я вам возьму денег? Говорите спасибо, что я вам создаю имя. Реклама тоже кое-чего стоит!

Но имен он, конечно, никому не создал. Начинающим поэтам оставалось лишь изливать свою досаду в заочных рифмованных угрозах, в роде:

Пойду к Шебуеву

И расшибу его!

Вскоре в газетах появились объявления о выходе еженедельного журнала «Весна» под редакцией того же Шебуева. В первом же номере журнала он расхвалил участников альманаха, ухитряясь в почти каждом найти индивидуальные особенности. Похвалив начинающих, Шебуев занялся на страницах журнала самым беззастенчивым саморекламированием. В каждом номере печатались стихи Шебуева, рассказы Шебуева, пьесы Шебуева, фельетоны, критические статьи. Печатались анонсы о выходе его книг. В конце журнала прилагалась «Газета Шебуева». Фамилия эта склонялась на все лады. Его произведения, написанные опытной рукой владевшего техникой литератора, выгодно отличались от писаний начинающих. Шебуев в журнале являлся мэтром, учителем.

Печатая произведения начинающих, он заранее на всякий случай предупреждал, что гонорара не платит:

— Я вас рекламирую, а это чего-нибудь да стоит!

Но, в сущности, больше всего рекламировал он самого себя. Да и вся его затея с начинающими была саморекламой.

Волны бездарных, серых стихов заливали страницы журнала. Я не помню ни одного из напечатанных в «Весне» стихотворений, но мне запомнились лишь две забавных подписи поэтов — Филадельф Оглоблин и М. Противный.

Читали и покупали журнал, разумеется, лишь авторы, да случайные читатели-пассажиры, которые брали его от скуки в железнодорожных киосках.

В одном из номеров появился огромный цикл стихов поэтессы Марии Папер²², заполнивший почти весь журнал. Стихи были эротические, в духе Мирры Лохвицкой²³, и весьма невысокие по технике.

Этот «Дебют Марии Папер», как озаглавил цикл Шебуев, сразу охладил пыл многих начинающих. Они поняли, что «Весна» плодит графоманов и что участие в этом журнале не принесет ни славы, ни денег. Одни из авторов даже разразился ироническим экспромтом:

В журналы рок нам двери запер,

Открыта только лишь «Весна»,

Иди, — «Дебют Марии Папер»

Устроит там тебе она!

Шебуев ухитрился выпускать журнал в течение полугода. В какой-то газетке Сергей Городецкий в фельетоне под заголовком «Мальчик без штанов» остроумно высмеял шебуевскую затею. Тот немедленно отозвался ругательной статьей в «Весне» под заголовком «Штаны без мальчика»²⁴.

«Весна» прекратила свое существование. В результате шебуевской затеи стихи целыми грудами стали поступать в редакции других журналов. Разобраться в этой груде не было ни малейшей возможности, и если раньше кое-где в редакциях стихи еще просматривали, то после «Весны» их просто стали сваливать в пресловутую «редакционную корзину». Даже талантливым начинающим поэтам Шебуев оказал медвежью услугу.

«Подающих надежды» было очень много, но надежд этих они не оправдали. По этому поводу один автор писал:

Володя наш уже не тот,

Не так он скромен стал, как прежде:

Он не надежды подает,

А… подает пальто Надежде!