Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 87 2008

Наталья Федорова

Искусство Земли северного оленя

 

Искусство древних и традиционных обществ отличается от того, что европейцы начиная с эпохи Возрождения привыкли называть искусством. Древнее и традиционное искусство не знает понятия личного творчества, оно питается мироощущением, полно символов, мифологии, текстов, закодированных в образах.

Оно несет в себе знаки, понятные современникам и соплеменникам, но темные для нас, пытающихся объяснить себе то, что вольно или, скорее, невольно оставили нам живущие издавна на этой земле, Земле северного оленя.

 

Традиции древности: резная кость и древняя бронза Усть-Полуя

 

В черте современной столицы Ямало-Ненецкого автономного округа находится удивительный памятник археологии. Около I в. до н.э. жители полярных областей Урала и Западной Сибири устремлялись к своему святилищу — на то место, которое ныне зовется Усть-Полуй.

Усть-Полуй уже давно — с момента открытия в 1932 году — является для исследователей символом древней искусности и художественности. В его артефактах отражены, пожалуй, все основные сферы деятельности того времени: война, торговля, транспорт, новые технологии, искусство…

Усть-Полуй неоднозначен и многослоен. Его микрослои — следы отдельных посещений — трудно читаются даже при помощи самых современных археологических методик. В нем соединены и жизнь, и смерть: два женских погребения на святилище, обнаруженные при раскопках, — это порыв к духам с помощью жертвы? Упокоение древних шаманок-ясновидящих?

Усть-Полуй сочетает в себе древние традиции и новаторский поиск: его круглая анималистика аналогична неолитическим образцам из торфяников Урала и Прибалтики, но есть в его резной кости и предвосхищенье будущих шедевров бронзолитейного искусства средневековья.

Искусство Усть-Полуя воплотилось в бронзе, камне, глине, дереве, кости, в разной технике (литье, резьба, лепка, гравировка), в разных видах (объемная и плоская скульптура, пластика, рисунок). Почти все найденные там художественные предметы имеют много общего, и не только между собой, но и с изделиями, обнаруженными на других территориях, в том числе в бассейне Иртыша — Оби, на Урале, в Прикамье, в Прибалтике. В свое время В.И.Мошинская писала о «западносибирском очаге искусства», выделяющемся, по ее мнению, наряду с берингоморским, дальневосточным и восточносибирским. Уходящие в глубокую древность изобразительные традиции, вероятно, позволяют говорить, что Усть-Полуй демонстрирует не стиль эпохи, как, например, скифо-сибирский, но стиль этноса, понимая «этнос» в самом широком смысле, как уральский или финно-угорско-самодийский.

Косторезное искусство Усть-Полуя представлено скульптурой — круглой и плоской, орнаментами и рисунками на плоскости.

Круглая скульптура украшает рукоятки ложек-черпаков, реже рукоятки ножей и проколок, лишь однажды такое изображение встречено на рукоятке ложки-лопаточки, правда не вполне плоской. Персонажами или прототипами для мастеров служили довольно разнообразные звери и птицы, причем, в технике круглой скульптуры у животных всегда изображалась только голова и шея: так, ложки украшены головами водоплавающих и хищных птиц, пушных зверей, копытных, моржа; нож — головой хищной птицы. Лишь однажды вырезана целая композиция — знаменитое изделие с изображением утки, сидящей на голове животного. Ни разу не была зафиксирована попытка нанести орнамент, как-то дополнительно украсить вещь. Создается впечатление, что мастер стремился лишь к максимальной похожести изображения на реальный объект, хотя и пользовался при этом достаточно древними художественными приемами, к числу которых относится манера изображения животных с открытыми пастями.

Плоская скульптура* встречается на гребнях, проколках и плоских ложках-лопаточках. Изображаются фигурки птиц, головы копытных, иногда по две, сопоставленные шеями; однажды (на поясном крючке) вырезаны две головы хищных птиц, сопоставленных затылками. Часто встречаются композиции — «клюющая птица» и «грызущий пушной зверь»; их иногда по аналогии со скифскими сюжетами называют сценами терзания, что совершенно неправильно: там, где можно рассмотреть объект приложения усилий со стороны хищника — птицы или зверя, — этим объектом оказывается лишь голова копытного: иногда она видна абсолютно ясно, иногда угадывается. Одинаково часто встречающийся и в круглой и в плоской скульптуре сюжет «голова копытного» также имеет отличия: в круглой скульптуре голова «естественно» располагается на рукояти, которая служит шеей; в плоской изображается именно голова, иногда как бы отделенная от туловища и «подвешенная» на черенок рукояти. Пока лишь один раз встречена ложка, на рукоятке которой были изображены два медведя, стоящие на задних лапах, головами друг к другу. Впоследствии один из медведей сломался и был утерян — так что нам достался лишь один зверь. Наконец, на плоской скульптуре зафиксирован орнамент в виде прямоугольников и кругов, уложенных в желобки; меандров; вертикальных зигзагов. Впоследствии эти же орнаменты и композиции встречаются на средневековых бронзовых отливках, продолжая, таким образом, традиции Усть-Полуя.

Орнаменты в виде зигзагов, косой сетки, поясков, заполненных фигурами, напоминающими силуэт плывущей утки — археологи называют эту фигуру штамп «уточка», изображений свастики встречаются на панцирных пластинах, щитках для защиты руки лучника, рукоятках ножей, пряжках, игольниках и инструментах — скребках и растягивателях — для обработки шкур. Надо отметить, что они напоминают синхронные Усть-Полую орнаменты на керамике и бронзе, но не похожи на орнаменты, нанесенные на дерево или бересту. Реже встречаются меандровые орнаменты, т.е. орнаменты, составленные из равномерно изогнутых линий, иногда они образуют сложные, переплетающиеся узоры, напоминающие свастику. Меандры на костяных изделиях Усть-Полуя еще не приобрели тех законченных очертаний, которые будут характерны для бронзовых изделий более позднего — III–V вв. — времени. Но в общем, узоры, в которых так или иначе сочетается ломаная линия и круглые ямки, на территории Западной Сибири известны с эпохи бронзы.

Зигзаговые узоры и пояски, заполненные уточковидными фигурами, украшают панцирные пластины, щитки для защиты руки от тетивы, поясные пряжки, гребни и другие изделия. Они также встречаются на керамике, синхронной усть-полуйским материалам.

Рисунки на плоскости на севере Западной Сибири и в Приуралье чаще всего встречаются в виде так называемых гравировок — процарапанных ножом или иным острым металлическим предметом силуэтов на поверхности плоских бронзовых блях, позднее — привозной металлической посуды. Они наносились тонкой линией, часто плохо различимы невооруженным глазом, обычно с их помощью изображаются многофигурные композиции, составленные из антропоморфных и зооморфных фигур. В материалах Усть-Полуя такие рисунки-гравировки на бронзовых бляхах известны, но встречено и несколько костяных предметов с рисунками. От орнамента их отличает сюжетность изображений, отсутствие ритма, некоторая, говоря современным языком, небрежность выполнения — рисунок часто выходит за контур фигуры и т.д.

Косторезное искусство Усть-Полуя, таким образом, демонстрирует почти все возможные достижения в этой сфере. Необходимо отметить, что в образах-сюжетах усть-полуйской костяной скульптуры, орнаментики и даже рисунков, за исключением одного предмета — нагрудной пластины из коллекций МАЭ, — отсутствуют изображения антропоморфных существ. Это тем более интересно, что в бронзе Усть-Полуя антропоморфные сюжеты часты — встречаются как отдельные фигуры и личины, так и целые композиции с их участием.

Реализм — если этот термин применим к искусству древности — костяной скульптуры Усть-Полуя контрастирует с его бронзовыми отливками, изображающими, по-видимому, сложный, многообразный, трудноуловимый мир духов, предков, хозяев окружающего мира. Если мы можем смутно догадываться о том, почему мастер изобразил голову оленя с раскрытым ртом, то композиция из трех человекоподобных фигур в головных уборах в виде голов животных или птиц, стоящих на огромной рыбе, представляется абсолютной загадкой.

Общество усть-полуйского времени (около рубежа эр) на севере Западной Сибири находится на перепутье — от монотонного существования в древности к бурному всплеску военной и торговой активности средневековья. От неизбежных межплеменных стычек за угодья к «войне всех против всех», когда кажется, что весь мир пришел в движение и нет ничего стабильного, постоянного. Усть-полуйское искусство бронзового литья также находится на перепутье — от чисто сакральных отливок предыдущего периода к знаковым изделиям последующего: в нем много и от прошлого и от будущего, оно разностильно и непонятно с точки зрения сюжетов.

 

Средневековые бронзы Северного Приобья

 

В течение нескольких тысячелетий таежное население Западной Сибири воплощало в художественном бронзовом литье свои идеи об устройстве мира и общества, о духах и предках, о благородстве и удачливости, богатстве, красоте, силе и т.д. Бронзовая пластика всегда была не только отражением религиозных представлений или атрибутом культовой практики, но и играла различные другие роли, демонстрируя в виде сложных зооантропоморфных образов новые явления, возникающие в жизни общества, и их связь со старым миром, украшая людей и одновременно подчеркивая их высокий статус. А может быть, вернее говорить о двух линиях развития бронзовой пластики на севере Западной Сибири — «сакральной» и «светской». Разница между ними угадывается, но никто еще не рассматривал бронзовые отливки под этим углом зрения. Язык их символов непрост для восприятия современным человеком, и, в конце концов, понимание значения их образов зависит от того, какими мы представляем себе людей западносибирского средневековья. Что хотел сказать мастер, отливая пластину, в овальной рамке которой заключено трехголовое человекоподобное существо со звериными мордами на плечах и фигурой человека на груди? Возможно, он изобразил духа-предка, фантастического обитателя лесов — менква, у которого по четыре пальца на руках?

К IX в. на севере Западной Сибири наступил «золотой век» бронзолитейного искусства: ни до, ни после не отливалось такое количество великолепно сделанных, по настоящему художественных изделий. В них аккумулирован художественный опыт прошлого и достижения настоящего, к этому времени уже представлявших сложный сплав старых традиций и новых идей, иногда заимствованных у партнеров из далеких стран, у тех, с кем регулярно встречались на торговых путях и военных тропах. Неравномерная степень сохранности археологического материала и изученности отдельных памятников и районов часто приводит к «выпадению звеньев» из цепи преемственности художественных традиций, и тогда бывает сложно ответить на вопрос, что от чего и каким образом произошло? Но в средневековом западносибирском художественном металле эта преемственность отчетливо прослеживается: от искусства усть-полуйских косторезов, изготовлявших на рубеже эр великолепные скульптурные изображения зверей и птиц, к бронзовому литью первых веков нашей эры и раннего средневековья, послужившему и художественной, и технологической базой для мастеров IX–XII вв.

Изделия из кости первой половины I тыс. н.э., украшенные скульптурными изображениями, неизвестны, но выработанные стилистические каноны сохраняются в бронзовой пластике, послужив основой для формирования в первых веках н.э. единого стиля этого вида искусства. Стиль вещей IX–XII вв. органически вырастает из предшествующего. Изменился лишь репертуар: в период I в. до н.э. – VIII в. н.э. в основном отливались фигурки неизвестного — пока — назначения, содержащие некую сакральную символику. Нам пока трудно понять, как именно они использовались, и хотя почти все изделия имели петельки для пришивания или прикрепления на что-то (возможно, на одежду), только поясные крючки являлись однозначно принадлежностью костюма. Напротив, в IX–XII вв. почти все, что изготавливается, украшает если не костюм, то самого человека и его оружие: браслеты, подвески, пряжки, бляшки, рукоятки ножей, щитки для защиты руки от удара тетивы, навершия плетей (?), кресал, гребней. Вещи отлиты в виде фигурок зверей и птиц или украшены изображениями зверей и птиц. Зооморфный декор выполнен в одном стиле, вариации художественных приемов, применяемых мастерами, вполне укладываются в его рамки. Изменились сюжеты: практически нет изделий, сочетающих в композиции образы зверя/птицы и человека, как-то: изображений крупных хищных птиц с личиной или фигурой человека на груди, иногда трехголовых, а также крылатых медведей с антропоморфной личиной, определявших стиль предшествующего периода.

Фигуры людей-воинов, появившиеся в искусстве бронзовой пластики около рубежа эр и бывшие, наряду с птицевидными изображениями, основными сюжетами отливок в период I в. до н.э. – VIII в. н.э., к IX в. еще сохраняются, некоторое время существуют параллельно со «звериным» стилем, поистине ставшим выразителем новой эпохи, но исчезают задолго до конца ее — около X в. В VIII–IX вв. н.э. была отлита фигура воина, заключенного в овальную рамку. Такие фигуры служат, по-видимому, иным целям, чем многочисленные зооморфные украшения: на них нет следов интенсивного использования, как на подвесках, браслетах, пряжках, навершиях, они никогда не включаются в декор украшений, представляя собой фронтально стоящие фигурки или личины иногда с приспособлениями для прикрепления в виде петель, чаще — вообще без них. Точно зафиксировано их употребление в погребальном ритуале, но пока неизвестно, имели ли они какое-то «светское» значение. Кроме всего прочего, они встречаются гораздо реже зооморфных изображений и отлиты в другой манере или технике — чаще всего плоские, односторонние.

Напротив, фигуры зверей и птиц в большинстве своем объемны, или хотя бы рельефны, хотя встречаются и плоские изделия — подвески и браслеты. Многие из них имеют следы употребления. В погребениях подвески в виде фигур животных часто обнаруживают нанизанными на тонкие кожаные ремешки в виде подвесок к поясу. То есть зооморфные украшения попадали в состав могильного инвентаря именно в качестве носимых человеком при жизни украшений или употребляемых им предметов вооружения.

Столь развитая зооморфная символика вне сакральной сферы, основанная на использовании в качестве основных ее элементов представителей местной фауны, — уникальная черта таежных культур Западной Сибири эпохи развитого средневековья (IX–XII вв. н.э.). Нигде более это явление не зафиксировано, хотя само по себе распространение разнообразных «звериных стилей» хорошо известно в различных регионах и в различные времена. В Северной Европе примерно в это же время, в эпоху викингов, металлические украшения костюма и оружия, по выражению Г.С.Лебедева, «получили беспрецедентное развитие», но основным мотивом «звериного» орнамента скандинавских мастеров были фантастические звери, а иногда и человеческие фигуры, сплетенные со сложным орнаментом. У населения северо-востока Европы сильно стилизованные зооморфные фигурки (преимущественно коньки и птицы) использовались в качестве основ шумящих подвесок, причем главной частью украшения были, все-таки, цепочки с подвесками. Так называемый «пермский звериный стиль» представляет собой в массе явно сакральные изображения существ сложной антропозооморфной природы. Ближе всего, пожалуй, к западносибирскому пониманию «звериного стиля» были скифские изделия, с их акцентом не столько на изображение конкретного зверя или птицы, сколько на отдельные детали этого изображения — преимущественно когти, клювы, пасти, глаза. Но между ними существует хронологический разрыв в тысячу лет, затрудняющий прямые сопоставления.

Схожесть с реальными прототипами в передаче зооморфных персонажей, свойственная стилю IX–XII вв., привела к тому, что исследователи, описывая эти изделия, пытаются прежде всего определить конкретного представителя фауны, запечатленного в изделии. Действительно, вроде бы легко узнаются медведи, изображения которых встречаются на всех предметах, кроме рукояток ножей; совы или филины, чьи образы зафиксированы на пряжках, бляхах, щитках для защиты руки от тетивы, очень редко — один раз — на рукоятке ножа, и, что интересно, ни разу, в самом массовом материале — подвесках; пушные звери и зайцы, фигуры которых украшают все известные категории изделий; хищные и водоплавающие птицы, встреченные в виде сюжетов подвесок и рукояток ножей.

Однако внимательное изучение массива изделий IX–XII вв., насчитывающего не одну сотню изображений, с неизбежностью приводит к выводу о том, что как изготовителей, так и потребителей интересовала передача не столько видовых признаков животного, сколько некоего особого смысла, закодированного в зооморфных символах. Употребляемые мастерами изобразительные приемы, призванные усилить эту символику, сделать ее более понятной, были строго канонизированы, причем настолько жестко на всей территории бытования вещей, что невольно возникает мысль о существовании единого центра, или, по крайней мере, нескольких близких и достаточно тесно взаимодействующих центров, из которых эти идеи, каноны, образы — а, может быть, просто вещи — распространялись по всему северу Западной Сибири и сопредельным территориям.

Основными иконографическими типами в композициях отливок IX–XII вв. становятся «зверь (птица) в профиль» и «фигура зверя (чаще всего — медведя) в проекции сверху», как бы распластанная, ее обычно называют «фигура медведя в жертвенной или ритуальной позе», находя в ней сходство с тем, как укладывается шкура с лапами и голова медведя на медвежьем празднике у современных обских угров. От иконографии предыдущего периода (I в. до н.э. – VIII в. н.э.) остается только манера изображения совы — в фас с распахнутыми крыльями. Объемные двусторонние фигурки зверей и птиц, венчающие рукоятки ножей, кресал, гребней или служащие подвесками, тем не менее, не могут быть отнесены к категории круглой скульптуры, а представляют собой изделия, составленные из двух совершенно одинаковых, лишь незначительно выпуклых половинок, с четко выраженной плоскостью симметрии, проходящей через место их состыковки.

Изображения «распластанной фигуры» на браслетах и пряжках также строго симметричны, ось четко проходит через середину изделия, а именно — через голову медведя, продолжаясь в орнаментальном канте, иногда он даже как бы раздвигает голову зверя надвое. К этому же канту — оси симметрии — часто прилегают спинами профильные фигурки животных, составляющие, наряду с «распластанным» медведем, типичную композицию декора крупных пряжек.

Художественные приемы, с помощью которых передавались детали изображений, также строго выдерживались. Так, голова любого зверя изображалась непропорционально большой для фигуры, с огромными круглыми или каплевидными глазами (неважно, что на самом деле у реальных прототипов, у медведей и пушных зверей, глаза маленькие), в последнем случае часто со слезной бороздкой. Нос зверя всегда большой, широкий, с огромными, иногда как бы вывороченными или раздутыми ноздрями. Вдоль линии скулы размещается какой-нибудь подчеркивающий ее элемент: желобок, валик, орнаментальный кант. Зверь почти всегда стоит на полусогнутых лапах/ногах, даже в том случае, если изображаются конь или олень, которым подобная поза не характерна. Спина чаще всего изогнута дугой. Размеры изображений животных (включая птиц) не зависели от того, что в реальности, например, заяц много меньше медведя, а лебедь или утка — коня или оленя. У зверя, независимо от того, является ли его фигурка подвеской, или он изображен на рукоятке ножа, выделен (орнаментом, желобками или валиками) изгиб спины, плечо, часто — бедро, всегда — нижние части лап с когтями. Видовые признаки фиксируются в форме ушей, наличии или отсутствии рогов, иногда — различной формы и длины хвостов. Но по этим признакам далеко не всегда удается распознать реальный прототип, так как часто хвост животного сливается с орнаментальными элементами, а уши и рога переданы одинаково. В результате отливка воспринимается как изображение некоего фантастического существа, у которого морда оленя, на голове — то ли рога, то ли длинные заячьи уши, тело и лапы обобщенного хищника, хвост собаки.

Этим же канонам подчинены и изображения птиц. Они различаются только тем, что водоплавающая птица всегда изображена в «плывущей» позе, дневная хищная птица (орел, сокол, ястреб — ?) — в сидящей (клюющей), а сова/филин — в фас с распахнутыми крыльями. Но, как и у фигурок зверей, голова непропорционально велика для туловища. Клюв и глаза птицы также явно больше, чем у реального прототипа, фактически вся голова изображения состоит из глаз и клюва. На туловище обязательно выделены желобками, валиками или орнаментальным кантом сложенные крылья. При этом различаются предметы, на которых или в виде которых изображены различные птицы. Так, водоплавающие птицы изображены только на подвесках, дневные хищные на подвесках и рукоятках, а совы на пряжках, бляшках или щитках для защиты руки от удара тетивы.

Можно констатировать, что в бронзолитейном искусстве IX–XII вв. на севере Западной Сибири господствует своеобразный «звериный», вернее, «зверино-птичий» или зооморфный стиль в украшениях одежды и оружия. Этот стиль демонстрирует, во-первых, исключительно высокое мастерство его создателей, во-вторых, редкую массовость и удивительную похожесть вещей, найденных в различных частях огромного региона, в-третьих, явно «светский» характер украшений. Из чего напрашиваются, по крайней мере, два вывода.

К IX веку сформировались несколько тесно взаимодействующих между собой крупных центров по производству бронзовых украшений костюма или оружия, археологические следы которых пока не обнаружены. Объем производства этих центров был поистине впечатляющим, так как тот массовый археологический материал, которым мы располагаем, является все же ничтожной долей изготовленных и пока не дошедших до нас или не сохранившихся вообще вещей.

В это же время появился массовый потребитель этой серии украшений. Количество материала позволяет предположить, что круг этих потребителей был широк и не ограничивался представителями появившейся на севере Западной Сибири около рубежа эр военно-дружинной прослойки. Возросшая мобильность западносибирского таежного населения во второй половине I тыс. н.э. и повышение роли торговли в его жизни, способствуя добыче различного эквивалента для обмена (пушнины, шкур и кости морского зверя), возможно, стимулировали все большую популярность металлических украшений.

Север Западной Сибири никогда не был изолирован от «большого мира», особенно интенсивными торговые связи стали к XII–XIII вв. В Приобье повезли металлические (серебряные и бронзовые) украшения, посуду, предметы вооружения. Импортные вещи служили престижу тех, кто их носил, — люди всегда люди, в том числе и в эпоху средневековья. Купить (обменять на пушнину) серебряные изделия из-за Урала проще, чем производить их самим. И вот к XIII–XIV вв. искусство бронзового литья приходит в упадок: отливаются стилизованные подвески, лишь отдаленно напоминающие фигурки зверей и птиц, плоские подвески в виде лапок водоплавающих птиц, лунниц и других, формы которых подражают привозным изделиям. К XV–XVI вв. художественное литье из бронзы окончательно угасает, из него исчезают зооморфные образы, заменяясь несложной орнаментикой.

 

Берестяные сказки

 

Только на севере Западной Сибири, в приполярных и полярных областях встречаются археологические памятники с так называемым мерзлым культурным слоем, то есть слоем, который, замерзнув много веков тому назад, так с тех пор и не оттаивал. Обильные остатки дерева и продуктов его обработки в виде щепы, опила, фрагментов бересты способствуют консервации мерзлоты. Образуются своеобразные холмы, высота которых может достигать 7 и более метров, сложенные замерзшими остатками жизнедеятельности. Естественно, в слое таких памятников сохраняется то, что обычно не доступно археологу: изделия из дерева, бересты, кожи, тканей и т.д. Благодаря этим памятникам нам стала известна еще одна сфера приложения древнего и средневекового художественного гения — искусство рисунков на бересте.

Первые экземпляры орнаментированных берестяных изделий были найдены в культурном слое Усть-Полуя. Узоры, выскобленные на них древними мастерами, удивительно напоминают те, которые и посейчас наносят на коробки, чуманы и табакерки современные художники.

Но больше всего орнаментированных берестяных изделий обнаружено в слоях средневековых и позднесредневековых памятников Нижнего Приобья — Войкарском и Надымском городках, городище на Обдорском холме. Позднесредневековые изделия удивительно этнографичны — зигзаги и меандры, сложная растительная вязь в оформлении коротких штрихов, светлый орнамент на темном фоне. Ими украшалась посуда и детские колыбели, ножны ножей, коробки и другие вместилища. Но на этих поздних изделиях практически не встречаются образы животных, они лишь угадываются в сложных переплетениях орнаментов — рога оленя, распластанная фигура некоего животного — лягушка? медведь?

Берестяные ножны и коробки из слоев XIII–XIV вв., раскопанных на Войкарском городке, донесли до нас утраченное богатство образов бронзовой пластики: те же фигурки животных в профиль с выгнутыми спинками, птиц с поднятым крылом, что и на бронзовых отливках, украшают берестяные ножны. Иногда это целые сценки: одна птица — хищник — гонится за другой, водоплавающей; несколько птиц, по-видимому, тетерок, что-то делают среди елок. Даже на этом богатом фоне дно круглой коробки с изображением пары лебедей, вокруг которых читаются маленькие фигурки птенцов, выглядит шедевром. Один лебедь больше другого, его поза позволяет предположить, что это лебедь-самец, охраняющий семью. Фон разделан короткими штрихами, а вокруг — кольцо орнамента, в котором чередуются темные и светлые лучи, сгруппированные по три.

Но как и бронзовые шедевры, «сказки» на бересте заканчивают свою жизнь к XV в., сменяясь орнаментальными текстами…

Древнее и средневековое искусство западносибирского севера, как и любое искусство, повторяет в себе колорит эпохи и жизнь создававших его людей. Но если искусство — зеркало жизни, то отражение в древнем зеркале неясно, зыбко, туманно. Иногда кажется — удалось понять те далекие времена, увидеть что-то важное, а потом все опять ускользает, подергивается дымкой. И тем более удивительно, что возрожденное искусство народов Ямала нередко обращается к тем же мифологичным, символическим образам зверей, людей и фантастических существ, которые служили основой искусства древности.

Навершие в виде головы северного оленя. Бронза, литье. VIII–IX века

Навершие в виде головы северного оленя. Бронза, литье. VIII–IX века

Антропоморфная фигура. Бронза, литье. I в. до н.э.

Антропоморфная фигура. Бронза, литье. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы птицы, деталь. Рог, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы птицы, деталь. Рог, резьба. I в. до н.э.

Щиток для защиты руки от тетивы. Бивень мамонта, резьба ножом, I в. до н.э.

Щиток для защиты руки от тетивы. Бивень мамонта, резьба ножом, I в. до н.э.

Ложка в виде фигурки птицы. Кость, резьба. I в. до н.э.

Ложка в виде фигурки птицы. Кость, резьба. I в. до н.э.

Навершие в виде головы совы (?). Кость, резьба, I в. до н.э.

Навершие в виде головы совы (?). Кость, резьба, I в. до н.э.

Фигурка лошади. Кость, резьба, XV–XVII века

Фигурка лошади. Кость, резьба, XV–XVII века

Ложка с изображением пушных зверьков, деталь. Кость, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением пушных зверьков, деталь. Кость, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы птицы. Рог, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы птицы. Рог, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы оленя, деталь. Бивень мамонта, резьба. I в. до н.э.

Ложка с изображением головы оленя, деталь. Бивень мамонта, резьба. I в. до н.э.

Бляха с изображением фантастического зверя. Серебро, литье, полировка. XI век

Бляха с изображением фантастического зверя. Серебро, литье, полировка. XI век

Пластина с изображением трехголового антропоморфного персонажа. Бронза, литье. I–III века

Пластина с изображением трехголового антропоморфного персонажа. Бронза, литье. I–III века

Браслет с изображением медведя. Бронза, литье. VIII–X века

Браслет с изображением медведя. Бронза, литье. VIII–X века

Подвеска зооморфная. Бронза, литье. VII–X века

Подвеска зооморфная. Бронза, литье. VII–X века

Щиток для защиты руки от тетивы, фрагмент. Серебро, чернь, позолота, гравировка. XIV–XV века

Щиток для защиты руки от тетивы, фрагмент. Серебро, чернь, позолота, гравировка. XIV–XV века

Ножны с изображением животных, деталь. Бронза, литье. VIII–XII века

Ножны с изображением животных, деталь. Бронза, литье. VIII–XII века

Пластина с изображением антропоморфной фигуры, фрагмент. Бронза, литье. VII–IX века

Пластина с изображением антропоморфной фигуры, фрагмент. Бронза, литье. VII–IX века

Три антропоморфные фигуры, стоящие на рыбе. Бронза, литье. I в. до н.э.

Три антропоморфные фигуры, стоящие на рыбе. Бронза, литье. I в. до н.э.

Рукоять ножа с изображением хищного зверя, грызущего оленью голову. Деталь. Бронза, литье. I–V века

Рукоять ножа с изображением хищного зверя, грызущего оленью голову. Деталь. Бронза, литье. I–V века

Фигурка птицы. Камень. Резьба ножом. I в. до н.э.

Фигурка птицы. Камень. Резьба ножом. I в. до н.э.

Рукоять ножа с изображением хищной птицы. Бронза, литье, полировка. IX–XII века

Рукоять ножа с изображением хищной птицы. Бронза, литье, полировка. IX–XII века

Антропоморфная личина. Дерево, резьба, XVI–XVII века

Антропоморфная личина. Дерево, резьба, XVI–XVII века

Антропоморфная фигура. Дерево, резьба, XVII–XVIII века

Антропоморфная фигура. Дерево, резьба, XVII–XVIII века

Гребень. Дерево, резьба. XIV век

Гребень. Дерево, резьба. XIV век

Ножны с орнаментом. Береста, выскабливание. XIV век

Ножны с орнаментом. Береста, выскабливание. XIV век

Крышка коробки с изображением лебедей. Береста, выскабливание. XIV век

Крышка коробки с изображением лебедей. Береста, выскабливание. XIV век

С.Н.Истомин. Полярная сова. Кость, резьба

С.Н.Истомин. Полярная сова. Кость, резьба

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru