Юрий Александров

Кремлевский остров

Особое очарование ландшафтам многих европейских столиц придают острова. Посередине Дуная, разделяющего Буду и Пешт, сверкает Маргит; острова оживляют берега Тибра в Риме, Влтавы в Праге. В Сит столицы Франции высится собор Парижской Богоматери и Дворец правосудия с башнями королевского замка Консьержери и капеллой Сен-Шапель, Амстердам обязан своим вторым именем — «Северная Венеция», сотне островов, образованных каналами дельты реки Амстель. Наконец, Петербург, был основан как крепость на острове в самом широком месте русла Невы.

Между тем, по-видимому, лишь редкие москвичи осознают, что в самом центре Москвы, вблизи Кремля также расположен крупный остров, на который с возвышенного левобережья ведут четыре «Больших» моста: Каменный, Москворецкий, Устьинский и Краснохолмский. Проехав по ним, мы обычно даже не задумываемся о том, что оказались на «части суши, со всех сторон окруженной водой». Надо сказать, древняя Москва острова на реке не имела. Напротив Кремля , на болотистой низине, с конца XV века существовали «красные» великокняжеские сады, о которых ныне напоминает лишь древнеее название местности — Садовники.

Низменный правый берег Замоскворечья, часть которого и стала искусственным островом, издавна регулярно подвергался наводнениям во время весенних паводков и заболачивался. Между Москва-рекой и ее старицей (прежним руслом) простиралось обширное болото (о чем ныне напоминают названия площади, улицы и набережной), что отнюдь не благоприятствовало застройке этой территории. Сооружение Водоотводного канала, которому обязан своим рождением остров, было вызвано необходимостью отвести воды Москва-реки для ремонта опор Большого Каменного моста, поврежденных во время весеннего половодья 1783 года. Трасса канала длиною в 4 километра, в основном, повторила форму излучины Москва-реки. Благодаря этому остров приобрел характерную дугообразную форму, протянувшись от Якиманской набережной к Шлюзовой. Ныне восемь мостов, из которых два пешеходных, связывают его с Замоскворечьем , а четыре — с левобережьем Москва-реки

Берсеневская набережная, идущая от Большого Каменного моста до западной стрелки, названа, по-видимому, от слова «берсень», что означало — крыжовник, который во множестве рос в «государевом саду». Согласно другой версии, название дано по «берсеневой решетке», запиравшей на ночь улицу на заставе, за которой наблюдал боярин И. Беклемишев по прозвищу Берсень. При Василии III он попал в опалу и был казнен за «дерзкое высокоумие». Двор боярина, выступавшего за сохранение боярских привилегий против крепнувшего самодержавия, находился возле угловой юго-восточной башни Кремля, поэтому башня носит название Беклемишевской.

Многие времена оставили свой отпечаток на хаотической и, в целом, маловыразительной застройке территории острова. Крупные каменные сооружения, как Кригскомиссариат, Суконный и Винно-соляной дворы, городские усадьбы, потеснив старинные великокняжеские сады, возводились на Софийской набережной Москва-реки, вблизи Большого Каменного моста, где складывался торговый центр, и в районе Балчуга. На «островной» же берег канала были обращены хозяйственные строения, долго еще сохранявшиеся усадебные огороды, а позднее промышленные сооружения. Тем не менее остров хранит значительное историко-архитектурное наследие, в большей части скрытое в гуще ординарных по своему облику кварталов.

В отличие от островов европейских столиц Кремлевский остров, как теперь называют его архитекторы, имел совершенно иную судьбу. В то время как парижское Сите развивалось как градостроительное ядро французской столицы, а Заячий остров — как главная крепость и основа Петербурга, Заречье рассматривалось вначале как первый оборонительный рубеж — предполье Кремля и Белого города. Поэтому всемирно известные ансамбли Сите и Петропавловской крепости органично вошли в застройку Сены и Дворцовой набережной, формировавшейся как парадный фасад Петербурга. Ансамбль же Софийской набережной складывался скорее как нейтральный фон.

На Софийской набережной, откуда открывается великолепный вид на Кремль, сохранился пятикупольный храм святой мученицы Софии, известный с конца ХУ столетия (тогда, по-видимому, деревянный). Лишь спустя почти полтора века на этом месте вырос миниатюрный пятиглавый каменный храм с пышным «жабо» кокошников, который ныне скрыт за колоссальной шатровой колокольней с храмом «Взыскания погибших» во втором ярусе. Построенная в 1868 году по проекту архитектора Н.И. Козловского напротив Кремля, она доминирует в ансамбле набережной.

Смена вкусов и своеволие застройщиков не позволили зодчим разных эпох добиться единства и гармонии в застройке набережной. Глаз не улавливает ясной градостроительной концепции, широты творческого замысла. Поэтому входящие в нее дома воспринимаются большей частью изолированно, вне связи с соседями. Таков, например, «самодостаточный» ампирный особняк купца И. Лобкова. Композиция здания характерна для московских памятников, возведенных после наполеоновского нашествия и опустошительного пожара. Гармоничной и строгой архитектурой главного здания, характерной для городских усадеб ХУIII столетия, с обильным декором привлекает особняк П.Г. Харитоненко, ныне принадлежащий посольству Великобритании. Строительство было завершено в 1893 году, проектировал здание архитектор В.Г.Залесский, при участии Ф.О.Шехтеля . Обращенный к Москва-реке парадный фасад имеет три ризалита (боковые — лишь намек на традиционную усадебную композицию). Центральный, в котором расположен вход в здание, украшает балкон с балюстрадой, опирающийся на четыре тосканские колонны, которым на втором, парадном, этаже вторят колонны коринфского ордера. Центральный ризалит завершает мезонин, увенчанный фигурным аттиком. Широкие окна боковых ризалитов украшают фронтоны, над которыми можно заметить декоративную скульптуру в виде мужских бюстов — редко встречающуюся в убранстве московских фасадов конца ХIХ столетия. Парадный двор отделяет от набережной великолепная кованая решетка ограды. Интерьеры выполнены в стиле французской готики и неоклассицизма Ф.О.Шехтелем. Богато украшенные излюбленной зодчим деревянной резьбой с традиционными каминами парадные помещения великолепно сохранились еще и потому, что использовались, в основном, в соответствии с первоначальным назначением как гостиные, концертный зал, лишь картинная галерея превратилась в столовую.

Павел Иванович Харитоненко (1852—1914) — промышленник-сахарозаводчик, прозванный «сахарным королем», был одним из богатейших людей России. Как и его отец — купец-сахарозаводчик Иван Герасимович, он увлекался живописью и коллекционировал ее, состоял членом многих художественных обществ, почетным членом Академии художеств. Картинной галерее, где хранились полотна Боровиковского, братьев Васнецовых, Верещагина, Нестерова, Репина, Сурикова и многих других известных живописцев, было отведено в особняке специальное помещение. Шедевром коллекции была картина Крамского «Неизвестная», ныне находящаяся в Третьяковской галерее. Портреты Павла Ивановича и членов его семьи писали Валентин Серов, Филипп Малявин, Константин Сомов. В галерее экспонировались древнерусские иконы XV—XVI веков, а также западноевропейская, преимущественно французская живопись ХIХ столетия. Особняк Харитоненко стал одним из признанных центров культурной жизни Москвы, здесь встречались живописцы, актеры, музыканты, устраивались домашние спектакли и музыкальные вечера.

До известного времени самым большим и высоким строением на Софийской набережной был Дом бесплатных квартир, построенный в 1903 году по проекту архитектора К.К.Гиппиуса. Увенчанный монументальным куполом, он возведен на средства братьев Бахрушиных. Впоследствии уступил первенство по высотности надстроенной тремя этажами бывшей Софийской гостинице, получившей затем название «Кокоревское подворье», по имени владельца — крупного предпринимателя В.А.Кокорева, разбогатевшего на винных откупах и заслужившего известность либеральными речами на политических банкетах накануне отмены крепостного права. Фриз в виде машикулей — навесных бойниц — отчетливо разделяет старую и новую части здания. Гостиница привлекала художников, музыкантов, артистов и поэтов благодаря прекрасному виду на Кремль, который открывался из ее окон.

В глубине острова, на Садовнической улице, вторящей крутой излучине Москва-реки, скрывается еще один храм — пятикупольная церковь святого великомученика Георгия в Ендове, один из лучших образцов русского узорочья середины ХVII века. В старину ендовой называли посуду, в которой подавали напитки на пиршествах и в кабаках. Название самой местности объясняется тем, что возле стоявшей здесь в те времена деревянной церкви Иван Грозный указал открыть первый кабак для опричников. Фасады храма напоминают роскошный ковер. Их украшают пышные оконные наличники, спаренные колонки, фриз в виде «поребрика», пирамида килевидных кокошников « в перебежку», над которой возвышаются барабаны, увенчанные куполами.

Среди многочисленных памятников промышленной архитектуры острова широкую известность приобрела котельная МОГЭС, расположившаяся на Раушской набережной. В ее образе архитектор И.В. Жолтовский, в период господства конструктивизма изменив пристрастию к классицизму, смог добиться выразительности форм: композиция фасада основана на едином ритме спаренных мощных стеклянных эркеров, поднимающихся на всю высоту стеклянной стены здания. Впервые работая с новым материалом в виде металла и стекла, Жолтовский достиг убедительной тектоники здания.

На западном конце острова поднимаются кирпичные трубы кондитерской фабрики Ф.Т.К.Эйнем (1906 год, архитектор А. Калмыков; ныне — фабрика «Красный Октябрь»). Ее фасады, выполненные в узорчатой красно-кирпичной кладке, характерны для промышленных сооружений этого времени. Фабричным трубам ранее аккомпанировали другие четыре кирпичные трубы, симметрично расставленные по углам здания Центральной электрической подстанции, построенной по проекту архитекторов М. Геппенера и А. Мейснера в 1906 году. (Эти трубы заменены в советские годы металлическими). Обращенный к каналу главный фасад подстанции, украшенный декоративной шатровой башенкой, демонстрирует увлечение узорчатым «русским стилем», утвердившимся в конце ХIХ столетия.

Завершает стрелку великолепно вписавшийся в рельеф бывший Яхт-клуб. Его камерная архитектура, навеянная образами старинных голландских городов, в сочетании с Водоотводным каналом создавала иллюзию, что вы находитесь в одном из уголков Амстердама. К сожалению, гармоничный ансамбль стрелки был варварски разрушен в 1996—1997 годах, когда на искусственном островке перед ней неожиданно для москвичей был возведен не масштабный стрелке, храму Христа Спасителя и уникальному ансамблю Кремля памятник Петру I (скульптор Зураб Церетели).

В западной части острова также расположены уникальные памятники. Подлинная жемчужина — городская усадьба середины ХУII века, при этом редкой для Москвы сохранности. Она принадлежала «государеву садовнику», близкому к царю думному дьяку Аверкию Кириллову. В ансамбль входят каменные хоромы и храм Николая Чудотворца. Несмотря на асимметрию композиции, палаты имеют трехчастную планировку, в основе которой лежит схема русского жилища — избы с горницей и клетью, между которыми располагаются сени. Богато декорированные боковые фасады несут отпечаток ХУII столетия, между тем парадный фасад , обращенный к реке, датируется уже петровским временем. Над широкой лестницей нависает белокаменная арка. Ее поддерживают фигурные консоли. Белокаменные наличники, сандрики и полукруглые фронтоны выделяют окна второго яруса. Венчающий ярус украшают изящно прорисованные волюты, пучки пилястр и скульптурный рельеф, изображающий цветы и фрукты. Композиция парадного фасада, которая приписывается Ивану Зарудному, весьма напоминает триумфальные арки петровского времени. Кстати, первая из них в память взятия Азова в 1696 году была возведена именно здесь, у Всехсвятского моста, имевшего репутацию «седьмого чуда света» (позднее на его месте воздвигли Большой каменный мост).

Богатый белокаменный декор имеет и пятиглавый храм, когда-то соединявшийся с палатами переходом. Талант безвестного зодчего проявился в сочном рисунке деталей его световых барабанов, оконных наличников, спаренных полуколонн четверика и кокошников, образующих двухъярусный пояс, в умелой компоновке объемов, красоте пропорций памятника.

По соседству — самое грандиозное сооружение на территории острова — Дом ЦИК и СНК СССР, или Первый Дом Советов. Называемый теперь Домом на набережной, а в советский период Домом правительства, он символизирует целую эпоху в жизни советского государства.

История возведения этого дома такова. В марте 1918 года, когда Советское правительство переехало в Москву, высшие партийные функционеры и правительственные чиновники расселились в лучших гостиницах города. Первоклассные отели, как «Метрополь», «Националь», «Центральная», «Савой» и другие, были преобразованы в так называемые Дома Советов. Между тем осуществление Москвой столичных функций с растущей настоятельностью требовало освобождения гостиниц: в столицу зачастили не менее «ответственные работники» с мест, прибывавшие на многолюдные партийные и профсоюзные форумы и заседания, делегаты конгрессов Коминтерна и Профинтерна, рабочие делегации из разных стран.

Юбилей десятилетия Октября стал отправным моментом создания Дома. В 1927 году была образована правительственная Комиссия по строительству Дома ЦИК и СНК СССР (Первого Дома Советов) под председательством А.И.Рыкова. В состав комиссии входили секретарь Президиума ЦИК СССР А.С.Енукидзе, архитектор Б.М.Иофан, заместитель председателя ОГПУ Г.Г.Ягода, который персонально осуществлял неусыпный контроль за ходом строительства. На первом заседании Комиссии 15 февраля было определено долевое участие в строительстве ЦИК и СНК СССР, ЦК ВКП(б), Наркомата обороны и других пайщиков, утверждены количество и состав квартир — всего 505 квартир, от однокомнатных до пятикомнатных. Одновременно был определен «контингент для проживания»: члены ЦК ВКП (б); члены Комиссии Советского Контроля; члены Комиссии Партийного Контроля; наркомы; заместители наркомов; начальники Главков, начальники отделов наркоматов. Спустя некоторое время состав жильцов пополнили первые Герои Советского Союза, писатели, работники Кремля, ВЦСПС, Профинтерна и Коминтерна, Народного Комиссариата обороны и других организаций и учреждений.

Дом проектировался в конце 1920-х годов, когда в архитектуре безраздельно господствовал конструктивизм. Тогда этот функциональный стиль в наибольшей степени отвечал идеалам нового общества. Однако к моменту, когда в начале 1930-х годов открылись двери этого невиданного жилого комплекса, власть перестали удовлетворять геометрически-скупые пространственные композиции, фасады, лишенные какого бы то ни было декора. Утверждавшийся в стране авторитаризм внедрял новую идеологию во все виды искусств, и прежде всего в архитектуру. Так рождалась репрезентативно-парадная архитектура, получившая название «сталинской» и оставившая заметные следы в каменной летописи города.

Автор проекта Дома ЦИК и СНК СССР Б.М.Иофан родился в 1891 году в Одессе. Окончил там же Художественное училище, где занимался у живописцев К.К.Костанди и Г.А.Ладыженского, входивших в свое время в Товарищество передвижных выставок. Получив звание техника-архитектора, Иофан переехал в Петербург, где проходил строительную практику в качестве помощника архитекторов в мастерских столичных зодчих, в частности у А.О.Таманяна. В самом начале 1914 года Иофан уехал в Париж. После начала мировой войны по средиземноморскому побережью французской Ривьеры добрался до Италии, где стал изучать памятники античности и Возрождения. В Риме Иофан поступил в Высший институт изящных искусств, который окончил в 1916 году. Затем последовало в течение трех лет учение в Школе инженеров. В 1924 году в Рим прибыл видный государственный и партийный деятель А.И.Рыков, в то время председатель Совета Народных Комиссаров. По-видимому, от него всесторонне подготовленный архитектор и получил приглашение. После возвращения на родину Иофан начал профессиональную работу с проектирования малоэтажных жилых домов в рабочих поселках Штерстроя в Донбассе и на Русаковской улице в Москве. А затем ему выпал жребий проектировать«Дом на набережной».

В 1927 году Б.М.Иофан вместе со своим старшим братом Д.М. Иофаном, тоже архитектором, приступил к проектированию. Строительство было признано «особо ударным и внеочередным по снабжению». Первоначально для Дома был выбран участок между Старым Ваганьковским переулком, улицами Воздвиженкой, Моховой (на этом месте позднее возвели комплекс зданий Государственной библиотеки). Окончательный выбор пал на остров в той его части, где в старину находился Винно-соляной двор. Ограниченное Берсеневской набережной, улицей Всехсвятской (ныне — Серафимовича) и Болотной набережной Водоотводного канала, это место оказалось не менее сложным для проектирования.

Иофан проектировал Дом в виде группы 10-11 этажных корпусов, образующих три крупных, сообщающихся между собой двора, которые, следуя изломам древней трассы, имеют проезды высотой в два-три этажа. Расположив комплекс на одной оси с Музеем изящных искусств, архитектор обратил парадный фасад гигантского сооружения к Москва-реке, выделив клуб (ныне Театр эстрады) и находящийся над ним спортивный зал в отдельный объем, украшенный монументальным шестиколонным портиком.

В отдельный объем выделен и кинотеатр «Ударник», рассчитанный на 1500 мест и долгое время бывший самым большим в Москве. Обращала на себя внимание оригинальность его форм: над монументальным аттиком поднимается ступенчатый купол, оживляющий «прямоугольную монотонность» комплекса. Резкое снижение его высотности со стороны Водоотводного канала в большей степени, чем сейчас, корреспондировало с малоэтажной застройкой Замоскворечья.

Идея максимального обобществления быта, которой были увлечены архитекторы на протяжении 1920-х годов, наложила свой отпечаток на проект Иофана, стремившегося применить все научно-технические достижения того времени для оснащения как жилых, так и общественных зданий культурно-бытового назначения. Помимо кинотеатра и клуба комплекс имел столовую, библиотеку, спортивный зал, универмаг с промтоварным и продовольственным отделами, детский сад и ясли, механическую прачечную, амбулаторию, почту и сберегательную кассу. Дворы были благоустроены: в них разбили скверы с фонтанами.

Каждая из 505 квартир, сгруппированных по 25 подъездам, меблировалась стандартно, в стиле, соответствовавшем архитектуре комплекса. На казенных стульях, столах, кроватях, буфетах, тумбочках, встроенных шкафах гостиничного типа, изготовленных по проекту Иофана из натурального мореного дуба, висели металлические инвентарные номера с надписью «Гражд. отд. управ. ком. моск. Кремля». Квартиры оборудовались газовыми плитами, ванными, в которые горячая вода подавалась от теплоцентрали — что для Москвы тех лет было нововведением. Стены покрывались клеевой краской, имитирующей шелк. В жилых корпусах были установлены пассажирские и грузовые лифты (их двери запирались специальными ключами, находившимися на контроле у вахтеров).

Передовым, по тем временам, было и инженерно-техническое обеспечение проекта. Для возведения фундаментов использовались железобетонные сваи, забитые до скального основания, на которые опираются мощные бетонные и железобетонные подушки. Конструктивную основу зданий составляет каркасная система из монолитного железобетона.

«Ударная» грандиозная стройка, которая велась в течение четырех лет, была завершена в 1931 году. Впечатление суровой монументальности и угрюмой внушительности, как бы причастности к державной власти оказалось подчеркнутым мрачной цветовой гаммой, невольно предрекавшей драматическую судьбу новостройки. (Иофан первоначально предполагал обработать фасады Дома розоватой гранитной крошкой, аккомпанирующей по цвету стенам и башням Кремля. Однако правительство отклонило смету из-за высокой стоимости работ. От идеи придать комплексу более оптимистический» облик пришлось отказаться: опасаясь соседства с дымящими трубами Трамвайной электростанции, зодчий предусмотрительно решил добавить в краску сажи .)

Несмотря на огромную вместимость дома, партийно-правительственная номенклатура росла такими темпами, что уже в марте 1932 года было принято решение приступить к строительству гостиницы на 1000 номеров и Второго Дома Советов на 550 квартир с соответствующими «обслуживающими и подсобными помещениями». Участок отвели напротив, ограничив его Всехсвятской улицей, Софийской набережной, Фалеевским переулком и Водоотводным каналом. Главным фасадом новые здания должны были выходить на Софийскую набережную, как раз напротив Кремля. Однако дорогостоящий проект так и не был осуществлен: для номенклатуры наступали грозные времена, а ресурсы стали резервироваться для возведения Дворца Советов — тоже по проекту Иофана.

Творчество Иофана получило широкое признание и высокую оценку. Одному из первых ему были присвоены звания лауреата Сталинской премии и народного архитектора СССР. Его творчество было признано и за рубежом. Во Франции Иофан был отмечен дважды дипломом Гран-при, в Англии избран почетным членом-корреспондентом Королевского общества британских архитекторов, а в США — почетным гражданином города Нью-Йорка. Он стал и одним из первых новоселов Дома Советов.

Комплекс заселялся чрезвычайно быстро, по мере того, как корпуса вступали в строй. Ныне, проходя вдоль фасадов дома, мы видим почти непрерывную цепь мемориальных силуэтов его обитателей в граните и бронзе. Этих мемориальных досок насчитывается двадцать пять. На них ныне почти забытые имена: партийных и государственных деятелей — П.П. Постышева, Н.М.Шверника, старых большевиков — Е.Д.Стасовой, Г.И.Петровского, писателей — А.С.Серафимовича и Н.С.Тихонова, маршалов — М.Н.Тухачевского и Я.Н.Федоренко, композитора А.В.Александрова, авиаконструктора А.И.Микояна и т.д.

С именами знаменитых жильцов Дома связаны эпохи и этапы жизни страны Советов; стоит лишь упомянуть Н.С.Хрущева, Г.М.Маленкова, Н.В.Подгорного, Н. И. Бухарина, Н.А.Вознесенского, А. Н.Косыгина. В Доме на набережной жили более полутора сотен «ответственных работников». Наркомы: нефтяной промышленности Н.К.Байбаков, угольной промышленности В.В.Вахрушев, черной металлургии И.Т.Тевосян, здравоохранения Г.Н.Каминский, председатель Госкино И.Т.Большаков, академики: один из пионеров ракетостроения В.П.Глушко, экономист Е.С.Варга, историк Е.В.Тарле, физиолог В.В.Парин, поэт Демьян Бедный, журналист М.Е.Кольцов, писатели Н.С.Тихонов, Б.А.Лавренев… В его стенах жили 5 адмиралов, 15 маршалов и среди них четырежды Герой Советского Союза Г.К.Жуков. Здесь жили «знатные люди страны»: донбасский шахтер А.Г.Стаханов, первые Герои Советского Союза — летчики-челюскинцы М.В. Водопьянов и Н.П.Каманин. Среди обитателей были и безымянные жильцы, населявшие конспиративные квартиры, которых было несколько. Как выяснилось позднее, в одной из них прятали под чужими именами нашего разведчика в ЮАР морского офицера Дитера Герхардта с женой Рут. Помнит Дом и титулованных постояльцев: принца и принцессу Лаоса.

Даже самый сжатый перечень обитателей дома, начиная (по алфавиту) с А.В и Б.А.Александровых и ближайших родственников Сталина — Алилуевых (здесь располагались квартиры дочери Сталина — Светланы, и сына Василия), и заканчивая ответственным работником ЦК партии И.А.Ягодкиным, насчитывает множество страниц.

1930-е годы приготовили для жителей Дома суровые испытания: надвигался Большой террор, жертвами которого стали многие его жильцы. 1937-й был отмечен смещениями и арестами сотен тысяч хозяйственных, партийных и военных кадровых работников. Москва показывала пример. По ночам до утра светились многие окна и Дома на набережной: это в квартирах шли обыски. В нем стрелялись, выбрасывались из окон. В 1938 году на дверях 280 квартир висели сургучные печати, а их владельцы переселились в камеры Лубянки.

Свое десятилетие Дом встретил заклеенными окнами, защитной маскировкой, тушением «зажигалок» на крышах (руководил дружинниками один из участников восстания в октябре 1917 года Н.И.Подвойский), а затем почти полным безлюдьем, так как большая часть жителей эвакуировалась вместе с учреждениями, в которых они работали. В октябре 1941 года Большой и Малый Каменные мосты заминировали, на плоских крышах опустевшего Дома установили орудия и зенитные батареи. Постепенно жители стали возвращаться, размещаясь уже не в отдельных квартирах, а в достаточно больших комнатах. Так условия жизни в элитном доме резко изменились: в нем появились коммунальные квартиры.

После войны и, в особенности, после смерти Сталина интерес к Дому со стороны властей утрачивается. Дом был достаточно опустошен годами репрессий и Отечественной войной. Он старел морально и физически, теряя свою привлекательность в глазах номенклатуры. Именно с этого времени зреет идея создания музея, посвященного прошлому Дома. Но лишь в ноябре 1989 года она была реализована благодаря инициативе удивительной женщины — Тамары Андреевны Тер-Егиазарян, одной из старожилов Дома, поселившейся в нем еще в 1931 году. За ее плечами была учеба в инженерном институте, годы напряженной работы в Мосэнерго, Наркомате — впоследствии Министерстве авиационной промышленности. Тер-Егиазарян возглавляла крупный главк, руководивший энергетикой всех авиационных заводов страны. Выйдя на пенсию, избранная членом домкома, она смогла убедить Иофана в необходимости перепланировать большие многокомнатные квартиры в однокомнатные и двухкомнатные, что позволило ликвидировать коммунальные квартиры во всех корпусах. В постоянном общении с ветеранами, в заботах о разрешении их повседневных проблем расширялся круг знакомых, история дома обрастала живыми биографиями, представала все новыми гранями. К счастью, Тамара Андреевна уже располагала некоторым опытом музейного строительства. Судьба свела ее с вдовой сына Максима Горького — Надеждой Алексеевной Пешковой , Тимошей, как называл ее писатель. В то время она была страстно увлечена идеей создания в знаменитом особняке С. П. Рябушинского, где в 1931—1936 годах жил А.М.Горький, мемориального музея.

Предстояла огромная работа по разборке и изучению самых разнообразных материалов: рукописей, книг из огромной библиотеки Горького, на полях которых сохранилось множество его пометок. Писатель увлекался коллекционированием произведений искусства. В доме Горького было много картин — подарков от художников, изделий декоративно-прикладного искусства. Особенно много труда требовала разборка колоссального фотоархива.

Потребовались долгие годы, и Москва обрела замечательный литературно-мемориальный музей, представляющий чрезвычайный интерес и как памятник архитектуры в стиле модерн, связанный с именем выдающегося зодчего Федора Шехтеля.

Совместная увлекательная работа в совершенно новой для Тер-Егиазарян сфере жизни, связанной с искусством и литературой, переросла в подлинную дружбу, память о которой — портрет Тамары Андреевны, написанный Тимошей, — ныне украшает ее гостиную.

А обретенный немалый опыт, неуемную энергию и организационный талант Тамара Андреевна переключила на воплощение заветной идеи — создать музей в ее собственном доме. Но сделать это опять оказалось очень не просто. Как раз в это время в обществе коренным образом менялось отношение к истории советских лет, которые все больше расценивались односторонне негативно. При этом, как всегда, надо было преодолевать тягучую инерцию бюрократических запретов. И все же Тер-Егиазарян добилась, что в сентябре 1989 года двери музея открылись — сначала в Красном уголке, затем в одной из квартир Дома на набережной. А недавно, в канун своего 10-летия музей получил статус муниципального.

Сейчас экспозиция имеет три раздела. История строительства Дома на набережной представлена архитектурными проектами, планами и чертежами, фотографиями разного времени, показывающими этапы работ по возведению комплекса. Внимание привлекают макет комплекса, выполненный студентами МАРХИ, а также материалы об авторе проекта Б.М.Иофане.

Особый отдел — экспозиция меблированной жилой комнаты: монументальные типовые стол, кресло, стулья, шкаф, буфет, книжные полки, диван, тумбочка, изготовленные из дуба по проекту Иофана. Бытовая техника тех далеких лет — радиоприемник, патефон, телефонный аппарат… Эти и другие вещи воскрешают атмосферу далекого быта, привилегированного и одновременно коммунального.

К сожалению, Дом, в котором, пожалуй, как ни в одном московском здании память о советском периоде истории страны, о героях и антигероях тех лет достигла предельной концентрации, до сих пор не имеет статуса памятника истории и культуры Москвы.

Строительством Дома, спроектированного Иофаном, ознаменовано еще и начало советского периода застройки острова. В начале 1930-х годов на углу Космодамианской набережной, проезда, ведущего в то время к старому Б.Устьинскому мосту, и Садовнической улицы был построен еще один образец к тому времени уже уходящего конструктизма — семиэтажное здание Технологического института легкой промышленности, которое проектировал архитектор Б.В.Ефимович. Прямоугольный объем с обилием стеклянных поверхностей и характерными для этого стиля членениями фасадов имеет закругленный угол, обращенный к проезду. Однако скоро аскетизм конструктивизма вышел из моды. В ходе реализации Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года монументальность и помпезно-торжественный характер, присущие произведениям «сталинской» архитектуры, воплотились и в некоторых архитектурных сооружениях острова.

Господствующей градостроительной идеей стала ансамблевость застройки. Одной из первых стала приобретать новый облик Космодамианская набережная. В 1940-е годы на ней был возведен монументальный асимметричный по композиции жилой дом, отличающийся пышным лепным декором фасадов.

Застройка набережной была продолжена в последующее десятилетие. По проекту архитектора М.И.Синявского и инженера Н.С.Иванова был сооружен репрезентативный жилой дом, который занимает ключевое положение в панораме набережной. Зодчий использовал традиционную планировку городской усадьбы. Отодвинутый в глубь участка 13-этажный центральный корпус соединен с боковыми в 10 этажей, которые выходят на красную линию. Богат и выразителен лепной декор в виде ваз и цветочных гирлянд, украшающих фасад, обращенный к Москва-реке.

Начало «сталинской» архитектуры на острове связано однако не с набережной, а с Садовнической улицей, на которой в 1938 году появился обильно декорированный жилой дом, отвечавший эстетическим требованиям нового времени, как их понимали авторы — архитекторы С.И.Байков, В.В. Яновский и другие.

Новый мощный архитектурный пласт внесен в пространство острова в самые последние годы. В его архитектурную мозаику вплетается архитектура постмодернизма. Поблизости от Болотной площади, где в старину находилось место казней и в 1775 году был четвертован мнимый император Петр III — Емельян Пугачев, воздвигнута фешенебельная пятизвездная гостиница европейского уровня «Балчуг-Кемпински». Строгие, графически четкие фасады этого многоэтажного здания, увенчанного на углу башенкой с шатровым завершением, ставшей вскоре архитектурной банальностью, занимают чрезвычайно ответственное место на пересечении улицы Балчуг с Раушской набережной, возле эстакады Большого Москворецкого моста. Резко контрастирует с гостиничным зданием чрезвычайно сложный монументальный объем с башней-ротондой Делового центра на Балчуге. Его многоликие пластичные фасады с выносными балконами, балюстрадами, спаренными коринфскими колоннами, вносящими явно барочный мотив в архитектуру здания, рассчитаны на игру света и тени. Парадный фасад, обращенный к улице, завершает высокая скошенная под углом стена антресольного этажа с вытянутыми в длину окнами, которую венчает балюстрада.

Трудно представить, что в проектировании обеих столь разных построек главную роль играл один и тот же архитектор — М.М. Посохин. В одном из интервью он изложил свое творческое кредо: «Когда-то надо признать право за архитектором, которое мы признаем, к примеру, за кутерье. Ни один модельер сегодня не работает в каком-то одном стиле. Мы должны дать возможность творцу творить... Архитектура ХХI в. будет разнообразной, многоликой... Творческая свобода — это главное. Я счастлив, что сегодня могу обратить свой взгляд на классицизм, модерн, конструктивизм и т.д.».

Столь откровенно декларируемая всеядность отнюдь не новый принцип в истории отечественной архитектуры с той разницей, что столетие назад это было обусловлено отказом от «всеобщего ранжира» классицизма, а в наши дни — неприятием безликой стандартной архитектуры предшествующей эпохи. Широкое использование «исторических стилей» привело в конце прошлого столетия к господству эклектики, оставившей заметный след на архитектурном облике Москвы. Архитектурная форма перестала служить организующим началом, сведясь, по-существу, лишь к декору.

Приоритет вкуса заказчика, нередко отождествлявшего красоту с изобилием украшений, ставил архитектора в унизительно подчиненное положение. Об этом с горечью писал известный архитектор, академик В.П.Стасов: «Архитектура, копирующая со старых образцов, с книг и атласов, с фотографий и чертежей, архитектура ловких людей, навострившихся в классах и потом преравнодушно отпускающих на аршин и фунт, — стоит только достать с полки. Угодно — вот вам пять аршин «греческого классицизма», а нет — вот три с четвертью итальянского «ренессанса». Нет, не годится, — ну, так хорошо же: вот, извольте, остаток первейшего сорта рококо «Луи Кенз», а не то хороший ломтик романского, шесть золотников готики, а то вот целый пуд русского».

М.Посохину, Т. Малявкиной, А. Казакову, В. Казаковой и И.Кориной принадлежит конкурсный проект реконструкции острова. Вместе с архитекторами Е.Корбаль и Н.Елисеевой М.Посохин разработал проект делового центра «Мосэнерго» на Раушской набережной, в котором явно чувствуется влияние неоклассицизма. Он же при участии Т. Малявкиной создал проект офисно-торгового центра на Садовнической набережной, а вместе с архитекторами А. Ерохиным и А. Титовым разработал проект офисного здания на Садовнической улице. Архитекторы А.Кузьмин, М. Посохин и скульптор З.Церетели предложили идею устройства чугунного пешеходного моста, связывающего храм Христа Спасителя с островом. Большой резонанс получило проектное предложение М.Посохина и З. Харитоновой по размещению Российского парламента в здании бывшего Воспитательного дома на берегу Москва-реки — одном из самых ранних памятников классицизма в столице. Реализация этого предложения, несомненно, открыла бы перед островом новые перспективы.

В то время как эти проекты дожидаются своей реализации, восточная стрелка острова уже преобразилась. На территории в виде треугольника площадью в 7 гектаров с 1995 года стал расти крупный ансамбль Российского культурного центра с «прозрачными» шатрами граненых башен, по мнению авторов, корреспондирующими с куполами Новоспасского монастыря. Архитектура многоэтажного «городка» с игрой разновеликих объемов, образующих грандиозный пятигранник — подобие крепости, на новой, современной, основе пытается воспроизвести традиционные для русских монастырей композиционные особенности.

Идея комплекса XXI века разработана творческим коллективом Товарищества театральных архитекторов в составе: Ю.Гнедовский, В.Красильников и Д.Салопов. Хотя деловая часть комплекса почти полностью построена, собственно представительско-культурную часть еще предстоит завершить. Проектом предполагается возвести высотную гостиницу в тридцать этажей в виде двух ротондальных башен, филармонический концертный зал на 1800 мест, концертный зал на 600 мест для камерной музыки, театрально-концертный зал на 500 мест, киноцентр с десятью кинозалами на 2000 мест, а также спортивно-оздоровительный комплекс. Несмотря на столь широкий фронт предстоящих работ окончание строительства намечено в 2001 году. Тем не менее формальные композиционные приемы не привели к органическому включению комплекса в окружающий ландшафт. Напротив, немасштабная старой застройке острова многоэтажная новостройка, как, по-видимому, и добивались авторы, стала его доминантой, все же скорее противопоставленной старой Москве.

В связи с проектом создания туристического маршрута «Золотое кольцо Москвы» архитекторы проявляют особый интерес к западной части острова, расположенной напротив восстановленного храма Христа Спасителя. Уникальный городской ландшафт за два века превратился, как считают некоторые из них, в собрание градостроительных ошибок. С целью «дополнить это сегодня малоинтересное и малообитаемое место культурно-рекреационными чертами», Москомархитектура в 1998 году объявила конкурс на концептуальный проект обустройства этой территории.

По его условиям остров превращается в крупный музейный центр столицы. На нем предполагается разбить традиционные для этого места сады. Для сохранения самобытности ландшафта новое строительство ограничивается возведением спортивного комплекса и гостинично-делового центра, высота которых не должна будет превышать высоту корпусов «Красного Октября». Здание фабрики, из которого предполагается вывести новые производства и технологии, сохраняется как Музей шоколада с дегустационными и демонстрационными цехами. В условия конкурса входил как обязательный компонент запроектированный ранее мост через Москва-реку.

На конкурс было представлено 10 проектов. Пять из них стали лауреатами. Один из наиболее интересных — проект Российской академии архитектуры и строительных наук авторской группы под руководством Михаила Филиппова (СП «Ленполпроект») в составе: А.Свистунова, А.Кирилловского. Т.Денискиной, В.Пак, предложившей создать на острове «московскую Венецию», прорыв каналы и разбив парки с фонтанами. Стиль предлагаемого ансамбля — классика, с ориентацией на московские и петербургские образцы. Проект романтичен и красив, но, к сожалению, далек от реальности, так как, по-существу, игнорирует существующую застройку.

Выиграл же конкурс проект Андрея Бокова — руководителя авторской группы, в которую входили архитекторы О. Макарова, А.Сержантов, Н. Сержантова, Л. Титова и Н. Япринцева. Согласно их проекту западная часть острова из зоны преимущественно производственной превращается в пешеходную зону, туристическо-рекреационный центр — часть «Золотого кольца», основой которого становится система музеев, включающая музей «Московская городская усадьба ХVII века», Музей русской водки, Музей русского ремесла, Музей «Мосэнерго», Музей истории русского спорта в здании яхт-клуба и, конечно, музей «Дом на набережной».

Сооружая новые объекты, зодчие стремились связать их с градостроительным наследием в единую систему, сохранив прелесть и обаяние западной части острова — знаменитой стрелки. Она формируется в виде уютной площади, амфитеатром спускающейся к воде. «Западная часть Острова максимально связывается с водой новыми пешеходными мостами, причалами, вторым низким ярусом Берсеневской набережной, системой фонтанов и прудов». Проект предусматривает максимально возможное озеленение, в частности устройство садов на набережных, организацию открытых публичных пространств, долевой тип уличной сети в виде улиц-«прострелов» от воды до воды с перспективой создания пешеходной зоны. Особенно увлекательна трактовка новой застройки острова как предхрамового пространства, включающего в формирующийся ансамбль храм Христа Спасителя, подобно центру католичества — храму св. Петра в Риме с знаменитой колоннадой Лоренцо Бернини. Столица, согласно проекту, должна обрести достойное архитектурное обрамление главного храма православия, которое напоминало бы и о древнем завете «Москва — Третий Рим». Таковы завораживающие перспективы градостроительного развития этого места.

Для этого, на наш взгляд, складываются вполне благоприятные условия. Остров — своеобразный «Ноев ковчег» московской архитектуры, складывавшейся в течение четырех столетий. Московскую архитектуру острова можно назвать вдвойне московской, поскольку она сосредоточена на сравнительно небольшой территории островного «серпа».

Более полутора столетий тому назад, в разгар спора столиц о приоритете, многие писатели, историки искусства предпочитали импозантности и холодной парадности северной столицы соразмерность и неброскую красоту застройки древней Москвы, в архитектуре которой они усматривали черты мягкости, лиричности, более интимное обращение к зрителю. И эти отличительные особенности московской архитектуры прошлого еще кое-где можно обнаружить на острове и в наши дни, несмотря на градостроительные бури, оставившие опустошительные следы на островном ландшафте.

При попытке мысленно представить общее впечатление об архитектуре острова память услужливо подскажет множество ярких картин или фрагментов: то сочный белокаменный наличник в виде петушиного гребешка — «девиз» московского барокко на фасаде древних палат, то выразительную львиную маску на одном из закладных камней классического особняка или стройный дорический портик, увенчанный треугольным фронтоном. Из-за торцовой стены рядового складского помещения вдруг мелькнут изящная маска с пышной гривой волос, изыскано томные линии орнамента и блеклые краски цветов, характерные для модерна. А в двух шагах от них поднимаются этажи лишенного декора конструктивистского здания, которое время лишило былой элегантности и щегольства безупречно выверенной «чистой» формы.

Стремление современных зодчих «разрядить» и в известной степени упорядочить хаотическую застройку острова с наименьшими потерями и сохранением всего ценного — чрезвычайно сложная задача. Первые проектные предложения позволяют «высветлить» перспективы, которые все решительнее и безжалостней стирают образ старой Москвы, стремительно уходящей на наших глазах в небытие.

Хотя «генетически» остров, конечно, тяготеет к Замоскворечью, однако, на наш взгляд, могучее воздействие Кремля на окружение, как и раньше, предопределит градостроительное будущее чрезвычайно интересного и сложного региона, который должен занять достойное место среди центральных ансамблей Москвы.