Алексей Наумов

«…до встречи с Суконцевым» 

Город Хвалынск — колыбель выдающегося русского художника К.С.Петрова-Водкина, его бесконечная любовь.

«Отсюда я всматривался в мир... Здесь прошли годовые смены пейзажа, дожди и бури, весны и зимы, по ним я стану оценивать в дальнейшем эти явления. Здесь обдумывал я людей, животных и птиц. Устанавливал на свои места ценности, симпатии и ненависть. Здесь научился я любить землю — от влажной гряды с набухавшими ростками... до ее массива, ворочающего бока луне и солнцу» — так вспоминал Кузьма Сергеевич малую родину в автобиографической дилогии, где он оставил немало загадок.

Одна из них связана с именем человека, встреча с которым определила путь гения. «Второй моей пробой по живописи было “Судно на Волге”, где судно было изображено чистой охрой с прорисовкой досок и мачты, небо и вода синькой, а береговая зелень медянкой без разбела. Работа была сделана на негрунтованном картоне. Эта картина мне больше нравилась, чем первая, но окружающие ее приняли совсем равнодушно, кроме Васильича, который предсказал, что не иначе быть мне маляром... После этого неуспеха я <….> оставил живопись до встречи с Суконцевым»¹.

29 марта 1938 года, незадолго до своей смерти, заслуженный деятель искусств Кузьма Сергеевич Петров-Водкин, выступая с творческим самоотчетом в Ленинградском отделении Союза советских художников (ЛОССХ), вспомнил время хвалынской юности: «Что же толкнуло меня с детских лет в область занятий искусством? Произошло это благодаря встрече с одним из иконописцев. Работы этого иконописца в последнее время, с переходом от иконописи к светскому письму, также обращали на себя внимание, но я должен сказать, что его светское письмо меня не затронуло так, как его иконопись»².

Кто же он, этот загадочный человек, которого упоминает Кузьма Сергеевич? В собрании хвалынских музеев находятся несколько живописных работ художника с такой фамилией и одна подписная икона. К сожалению, местные краеведы, не проведя глубоких исследований, атрибутировали их как произведения местного иконописца Ксенофонта Савельевича Суконцева, умершего в голодном 1922 году. Хотя на работах можно было разглядеть инициалы З., Ж.З., П.И.Суконцев. Так, к сожалению, предсказуемая ошибка стала хрестоматийной³.

В начале 2000-х в архивах удалось найти сведения о рождении Ксенофонта Савельевича, которые однозначно отбрасывали это имя от причастности к созданию приписываемых ему работ. Инициал «З.» позволил выявить единственное подходящее имя, мелькавшее в хвалынском делопроизводстве ХIX века, — Захар Софонович Суконцев. А в воспоминаниях ученого Александра Ивановича Артемьева, хранящихся в Российской национальной библиотеке, случайно обнаружились сведения, которые окончательно расставили всё на свои места.

Так кто же он, загадочный живописец Захар Суконцев?

Результаты многолетних архивных поисков крупицами собирались не просто в портрет художника, а в историю целой династии иконописцев, которая происходит из села Болтуновка Хвалынского уезда.

Село раскинулось в нескольких верстах западнее Хвалынска, у самого истока речки Терсы. География места определила изначальное название починка — Терсинская Вершина. В последней четверти XVII века, во времена петровских гонений на старообрядцев и подавления Стрелецкого бунта, в поисках лучшей доли опальный люд из Центральной России бежал в глухие поволжские леса и основывал там многочисленные поселения. В документообороте Терсинская Вершина появляется в начале XVIII века. В 1699 году эти земли были пожалованы знаменитому московскому Чудову монастырю, который и вывел на свет Божий все неведомые ранее поселения и обложил местных жителей оброком.

В 1764 году Болтуновка вместе с другими селами и землей была изъята у знатной обители в пользу государства.

Болтуновка выделялась особым укладом, который определялся «весьма интересным промыслом» ее жителей. Они были офенями.

В дореволюционной России так называли бродячих торговцев мелким товаром. Они торговали «вразнос и враскладку» по ярмаркам и площадям городов и сел, иногда ходили по домам в Европейской России, Сибири, Китае и Туркестане. Принято считать, что слово «офени» происходит от «Афины», что ассоциировано с греками, которые массово переселялись на Русь в XV веке и занимались в основном торговлей галантереей, книгами, иконами и т.д. Офени обладали обширными связями, сложной внутренней организацией и своим особым языком⁴. Представляется, что этот промысел пришел на хвалынскую землю вместе с переселенцами и переведенными из других вотчин Чудова монастыря крестьянами⁵.

В 1817 году у болтуновских крестьян Софония Кирилловича (ок. 1775 – после 1864) и Василисы Ивановны (ок. 1786–1862) Суконцевых родился мальчик Захар. В семье на тот момент уже подрастал старший сын Савелий, родившийся в тяжелый и победный для России 1812 год (отец того самого Ксенофонта, которому приписывали работы дяди).

Софоний Кириллович — известный в округе иконописец, фигура для своего времени просвещенная и весьма заметная. Суконцевы собрали прекрасную библиотеку, где помимо церковных и богослужебных книг, составлявших неотъемлемую часть верующей старообрядческой семьи, имелись различные издания Библии с иллюстрациями, которые служили для иконописцев основным материалом для сюжетных и композиционных решений во время работы над росписью храмов и созданием иконостасов. Также в семье бытовали редкие, с цветными иллюстрациями, издания по Древней и Натуральной (естественной) истории. Этот факт косвенно свидетельствует о том, что Суконцевы были связаны с офенями, которые могли достать практически любые книжные новинки. Возможно, что с этой же профессией связана их фамилия, так как офени-коробейники славились торговлей тканями. «Ой, полна, полна коробушка, есть и ситцы и парча», — поется в известной песне. Сукно в ходу тоже было. Среди офеней было немало и иконописцев, и переплетных дел мастеров.

В первой трети XIX века Суконцевы уже жили в Хвалынске. Здесь они смогли существенно расширить круг заказчиков, завести новые знакомства.

Библиотекой Суконцевых пользовался будущий известный русский ученый А.И.Артемьев, родившийся в Хвалынске в 1820 году в семье винного пристава. «Темный раскольник», как называет Артемьев Софония Кирилловича в своем дневнике, подарил ему «Греческую историю». После окончания уездного училища Александр Иванович поступил в саратовскую гимназию, а затем — в Казанский университет, где и началась его блестящая научная деятельность.

Первым из Суконцевых, кто примкнул к городскому сословию, стал Савелий Софонович. С 1830 года его можно увидеть в списках ремесленников — цеховых. Парню было 18 лет⁶. Вполне возможно, что семья, оставаясь болтуновскими крестьянами, делегировала Савву в городское сословие, чтобы как-то упорядочить свою деятельность в Хвалынске.

1830-е годы стали тяжелым временем для старообрядчества. Император Николай I начал проводить политику их правового и религиозного притеснения. В Саратовской губернии были разогнаны и переведены в единоверие знаменитые Иргизские монастыри, бывшие со времен Екатерины Великой духовным центром старообрядчества.

Часть насельников нашла приют в загородных дачах и садах хвалынских купцов. Позднее там возникли известные на всю Россию Черемшанские монастыри, а Хвалынск к середине XIX века стал одним из главных старообрядческих городов Поволжья: здесь находилась ставка епископа, проходили тайные соборы и поставления священников, сюда на хранение стекались старинные реликвии, иконы и книги. В скитах возникали свои переписные, переплетные, белошвейные и иконописные мастерские, образцами для которых служили редчайшие произведения древней церковной живописи.

В 1841 году в Хвалынске закрыли и опечатали старообрядческий храм. Иконы, книги и утварь вывезли в Петербург (позднее часть из них попала в фонды Русского музея). Верующие ездили с требами в соседний Вольск. По официальным документам храм должны были разобрать в 1842 году, но, скорее всего, его просто передали единоверцам, которые его как бы вновь «построили» и освятили в 1843 году.

Карательные меры в отношении старообрядцев проводило Министерство внутренних дел, к работе статистического комитета которого в 1852 году был привлечен Александр Иванович Артемьев. Его служба началась с исследований в Ярославской и Нижегородской губерниях, а в 1854 году он был послан в родную Саратовскую губернию, результатом чего стала «Краткая записка о современном положении раскола в Саратовской губернии».

Вероятно, что именно во время сбора сведений для этой записки в 1854 году Артемьев побывал и в Хвалынске. Спустя годы он навестил здесь Софония Суконцева и его сыновей — Савелия («огромный бородач») и «Захарушку». Позже ученый записал в своем дневнике: «Боже мой! Боже мой! Воспоминанья всё увлекают далее и далее… Вот так бы и рассказал это свиданье… а между тем, замечу, что… я, без долгих колебаний, поместил имя Софония в числе замечательных раскольников в Хвалынске»⁷.

Неслучайно в ревизских сказках за 1850 год семья болтуновских крестьян Суконцевых была приписана к православному населению. В то время это обеспечивало ей, как и многим другим староверам, более спокойную жизнь и корректировало статистику официальным службам, рапортовавшим об успехах в борьбе с расколом⁸.

Надо полагать, что основы живописи Захар Софонович постигал с детства, перенимая мастерство от отца. Овладев иконописанием, молодой человек, в соответствии с духом времени, взялся за светскую живопись.

В небольшом уездном городе возможности для получения художественного образования были сильно ограничены: здесь не было специализированных школ, подобных венециановской (Сафонково) или ступинской (Арзамас), новейших пособий для обучения рисованию и, прежде всего, подлинных произведений искусства, на которых можно было бы учиться. Их Захару заменяли иллюстрации из книг, гравюры и эстампы, порой не самого лучшего полиграфического качества. Однако именно в первой половине XIX века в России было много сделано в области теории и методики обучения рисованию, над которыми работали такие прославленные художники, как Г.И.Угрюмов, А.И.Иванов, А.Е.Егоров, В.К.Шебуев, А.Г.Венецианов и многие другие. В 1834 году выходит в свет «Курс рисования» художника-любителя А.П.Сапожникова, предназначенный для общеобразовательных учебных заведений.

Суконцев жил во время наивысшего расцвета академического рисунка, систематизации методики преподавания рисования во всех общеобразовательных учебных заведениях, вплоть до уездных училищ — в 1834 году оно было открыто и в Хвалынске. Подобных теоретических знаний, вдобавок к иконописной практике, вполне хватило Захару Софоновичу для создания собственных живописных произведений, которые отвечали бы нехитрым художественным запросам провинции: это авторские вариации с репродукций известных картин, портреты местных купцов, популярные в те годы интерьеры, иконы (в том числе и для православных храмов).

Суконцев был одним из сотен художников-самоучек, появившихся в разных городах России в первой половине XIX века и оставивших неброский, но важный след в истории национального искусства. Как отмечают искусствоведы, до этого периода русская провинция знала всего два вида живописи: иконопись и творчество крепостных художников, украшавших помещичьи усадьбы. Последние, в свою очередь, нередко переезжали вместе со своим хозяином из усадьбы в столицу и обратно, поэтому были более связаны с художественной жизнью Петербурга и Москвы.

Возросшее значение светского искусства в городах в первой половине XIX века привело к появлению новой отрасли живописной практики художников-самоучек, создавших произведения самобытной провинциальной живописи⁹.

Женился Захар Софонович в конце 1830-х годов на своей сверстнице Арине (Ирине) Николаевне (1818 – после 1862). В 1840 году у них родилась дочь Елена, в 1850-м — сын Петр, умерший полугодовалым младенцем в 1851 году, в 1853-м появилась на свет дочь Анна¹⁰, в конце 1850-х годов родилась еще одна дочь, имя которой установить не удалось, но сохранилось ее изображение на семейном портрете, написанном 26 января 1862 года.

В октябре 1865 года в Саратове проходила первая выставка сельских произведений. Помимо достижений агрономии, садоводства и техники, там были представлены предметы декоративно-прикладного искусства и народного творчества. Там же была представлена живопись Захара Суконцева, отмеченная Похвальным листом от Министерства земледелия¹¹.

Известно еще об одной выставке, в которой участвовал Суконцев.

23 июля 1869 года, во время путешествия по Волге, Хвалынск посетили цесаревич Александр Александрович и его молодая жена, цесаревна Мария Федоровна. Их встречали хлебом-солью и «огромной рыбиной» от города, рядом же на одной части пристани был накрыт большой стол, ломившийся от фруктов и закусок, а на другой — организована выставка местных произведений. Суконцеву удалось преподнести в дар августейшей чете одну из своих работ — «Жатва». В фондах музея сохранилась ее копия с соответствующей подписью.

О том, где находился дом Суконцева, сведений пока не найдено. По документам середины XIX века за ним числится сад в 2,5 десятины на Винном ключе¹². Это известный хвалынский топоним: Винный (Винновский) овраг, ключ берет свое начало с верховьев лесистых холмов, где выбивают десятки родников. Спускаясь к Волге, ручей прорезает город в самой центральной его части, образуя широкий буерак, который в XIX веке был частично засыпан и засажен деревьями, позже там разбили цветники, запустили фонтан и превратили это место в красивейший бульвар. Обе стороны оврага в центральной части города образовывали Винновскую улицу (ныне Достоевского), застроенную усадьбами богатых купцов Михайловых, Пономаревых, Хреновых, Новиковых; здесь же был и старообрядческий, а после 1842 года — единоверческий храм на Сенной площади. Выше от центра, к горам, шли многочисленные частные дачи с садами и огородами, которые постепенно застраивались, образуя закоулки и тупики. Там же начиналась улица Проломная, которую упоминает К.С.Петров-Водкин в связи с посещениями избы «иконописца древляго обычая» Суконцева. Вполне возможно, что именно там и жило семейство Суконцевых.

Удивительным образом сложилась судьба Захара Софоновича позже. После введения в Хвалынске нового городового положения в 1872 году, он был выбран в члены Хвалынской городской управы. Там он заведовал казначейской частью и состоял «заступающим место городского головы в период его отсутствия». На должность он избирался четыре срока подряд. Таким образом, Суконцев более 10 лет был правой рукой городского головы Алексея Васильевича Радищева (внука писателя), прослужившего бессменно в должности почти 35 лет и много сделавшего не только для благоустройства Хвалынска, но и для его культуры и просвещения.

Дом Радищевых был главным очагом культурной жизни Хвалынска последней трети XIX – начала ХХ века. С большой долей вероятности мы можем говорить о том, что З.С.Суконцев бывал там. И, возможно, неслучайно один из сыновей городского головы, Лев, стал художником.

Между 1875 и 1880 годами Суконцев из болтуновских крестьян был приписан к мещанам города Хвалынска. Последний раз его переизбрали в управу летом 1884 года¹³. Но по неизвестным причинам полный срок в должности Захар Софонович не отбыл. Есть предположение, что это могло быть связано с грандиозным скандалом, разразившимся на всю империю, когда Болтуновку — родину Суконцева, разоблачили как центр подделки древних книг и икон, которые офени распространяли по всей России. Так, «Саратовский листок» прямо напечатал заметку: «Как приготовляются у раскольников мнимо-древние иконы и рукописи». Заметками об этом были наполнены многие российские издания¹⁴. Живописец Суконцев мог быть причастен к этому виду мошеннического бизнеса. Но это лишь догадки. Возможно, простое совпадение дат. Может быть, на напряженную работу Захару Софоновичу уже не хватало здоровья и сил. Суконцеву на тот момент было почти 70 лет. А возможно, на склоне лет он решил посвятить себя творчеству.

Во всяком случае, в начале 1890-х годов Суконцев еще успел сыграть важную роль в жизни юного Кузьмы Петрова-Водкина, который позже почтительно называл его «мой мастер». Где и когда Суконцев отошел в мир иной — сведений нет.

Всего в музеях Хвалынска и Саратова найдено девять живописных работ Захара Софоновича и одна огромная, подписанная им или его родственниками, икона «Страшный суд». Большая часть произведений выставлена в картинной галерее, носящей имя его выдающегося ученика и расположенной в бывшем особняке А.В.Радищева, где бывал и сам Суконцев, а позже К.С.Петров-Водкин и даже В.Э.Борисов-Мусатов во время своего приезда в Хвалынск в 1903 году.

Так в стенах одного здания сосредоточилась двухсотлетняя художественная история небольшого волжского городка, наполненная особыми почвенными смыслами.

Примечания

1 Петров-Водкин К.С. Пространство Эвклида. СПб., 2000. С. 255, 303.

2 ОР ГРМ. Ф. 105. Ед. хр. 35. Л. 1.

3 См.: Петров-Водкин К.С. Хлыновск; Пространство Эвклида; Самаркандия. Л., 1982. С. 651. (Им. указ.) То же. СПб., 2004; Поляков В.В. Художественный мир Хвалынска // Хвалынск. Портрет города. М, 2001. С. 40–41; Саратовский Государственный художественный музей им. А.Н.Радищева. Русская живопись XVIII – начала XIX века: Каталог / Авт.-сост.: Е.И.Водонос, Г.Е.Федорова, Г.М.Кормакулина, Л.В.Пашкова. М., 2004. Т. 1; Художники Саратова и Саратовской губернии: Био-библиографический указатель. Саратов, 2010. С. 255; Хвалынск. Картинная галерея им. К.С.Петрова-Водкина: Набор открыток. Самара, 2006.

4 Горчаков Д. «Офени» села Болтуновки, Хвалынского уезда // Саратовские губернские ведомости. Саратов, 1886. № 49; Журналы хвалынского уездного земского собрания за 1909. Хвалынск, 1910. С. 87.

5 Соколов Н.С. Раскол в Саратовском крае. Саратов, 1888. С. 14.

6 ГАСО. Ф. 28. Оп. 1. Д. 899. Л. 394об.

7 ОР РНБ. Ф. 37 (Артемьев А.И.). Ед. хр. 159. Дневник. 1856. Л. 91.

8 ГАСО. Ф. 28. Оп. 1. Д. 1666. Л. 49об.–50.

9 Поспелов Г.Г. Провинциальная живопись первой половины XIX века // История русского искусства. Т. 8, кн. 2. М., 1964. С. 345.

10 ГАСО. Ф. 28. Оп. 1. Д. 2638. Л. 212об.–213.

11 Земледельческая газета. 1866. № 2. С. 26.

12 ГАСО. Ф. 616. Оп. 1. Д. 15. Л. 37.

13 См.: Саратовские губернские ведомости. 1872. 1 янв.; Список лицам, служащим в Саратовской губернии. Саратов, 1875. С. 150; Памятная книжка Саратовской губернии на 1880 год. Саратов, 1880. С. 299; ГАСО. Ф. 28 Оп. 1. Т. 2. Протоколы заседаний Хвалынской городской думы. 1881 – Д. 3396; 1882 – Д. 3620; 1883–1884 – Д. 3791; 1884–1885 – Д. 3942.

14 Церковный вестник. 1884. № 3; Симбирские епархиальные ведомости. 1884. № 3 (1 февр.). С. 63–64.; Полтавские епархиальные ведомости. 1884. № 4 (15 февр.). С. 197–198; Калужские епархиальные ведомости. 1884. № 4 (29 февр.). С. 95–96; Пензенские епархиальные ведомости. 1884. № 7 (1 апр.). С. 20–21; Сельский вестник. 1884. № 20. (13 мая). С. 225.