А.Гоморев

Александр Блок и Иван Менделеев

Неизвестный автограф стихотворения А.Блока «Заключение спора»

В моей блокиане есть рукопись стихотворения А.Блока, посвященного И.Д.М., которое начинается строкой: «Ты — кормчий сам, учитель сам». Она приобретена мной в Петербурге (тогда Ленинграде) около 1990 года. Рукопись представляет собой лист бумаги «верже» размером 27,9х21,8 см. Этот лист несет явные следы складывания вчетверо. Весь текст содержит 20 строк и умещается на одной стороне листа. Сверху римская цифра IV, под цифрой зачеркнуто название стихотворения — три заглавные буквы с точками «И.Д.М.», которые перенесены правее как посвящение. Как мы понимаем — это инициалы Ивана Дмитриевича Менделеева. Внизу стихотворения подпись: «Александр Блок». Автограф не датирован.

Стихотворение известное, впервые опубликовано в альманахе «Проталина», вышедшем, как сообщает надпись на титуле издания, в Петербурге весной 1907 года под редакцией Н.Я.Абрамовича и Вл. Ленского.

В 1911 году оно вошло в первую книгу «Собрания стихотворений» (М.: Мусагет, 1911. С. 184–185); с тех пор печатается в этой редакции.

Если первая публикация в альманахе «Проталина» не имела ни названия, ни посвящения, то в первой книге «Мусагета» стихотворение имеет название: «Заключение спора»; ниже и справа от названия — посвящение: «И.Д.Менделееву». Но различие текстов не только в этом. В первой публикации 5 катренов — 20 строк, во второй — 16 строк, деление на строфы отсутствует и опущено третье четверостишие.

Привожу стихотворение по автографу из моего собрания, в котором, в частности, эта строфа есть:

IV

[И.Д.М.]

                                           И.Д.М.

Ты — кормчий сам, учитель сам¹.

Твой путь суров. Что толку в этом?

А я служу Ея Зарям,

Моим звездящимся обетам.

Я изменений сон люблю,

Открытый ветру в час блужданий.

Изменник сам — не истреблю

Моих задумчивых гаданий.

Ты, молча, числишь над рекой

И бороздишь чело залива.

Но Кто-то матовой рукой

Тебя зовет нетерпеливо.

Ты также грезишь над рулем.

Но ветх твой челн, старо кормило.

А мы — в урочный час придем,

И упадет твое ветрило.

Скажи: когда в лазури, вдруг

Заплещут ангелы крылами, —

Кто первый выпустит из рук

Свое трепещущее знамя?

В начале декабря 1903 года А.Блок посылает Ивану Менделееву небольшое письмо:

«2/XII 1903 СПб. Милый Ваня. Завтра (в среду) вечером (кажется в 8 часов) в кружке Лаппо-Данилевского студент Вейдеман опровергает Канта. Сообщаю тебе, если ты не видел объявления. Я, вероятно, не пойду, потому что у нас будут Кублицкие. Сегодня я послал в “Новый путь” стихотворение, посвященное тебе в нижеследующей переделке (см. следующую страницу). Имеешь ли ты что-нибудь против фамилии полностью? Твой Ал. Блок» (РО ИРЛИ. Ф. 654. Оп. 1. Ед. хр. 407. Л. 2)².

В той же архивной единице находится и беловой автограф стихотворения «Ты — кормчий сам, учитель — сам...» (в другой редакции; см. ниже), помеченный тем же числом — 2 декабря 1903 года, что как будто делает его принадлежность к этому письму несомненной. Не о нем ли спрашивает Блок И.Менделеева? Но в том же деле содержится и другое, более раннее стихотворение Блока, посвященное И.Д.Менделееву: «Был вечер яростно багровый…» (1902; в окончательной редакции: «Был вечер поздний и багровый…»). Комментаторы Полного собрания сочинений и писем Ал. Блока убеждены, что это стихотворение также было послано в письме И.Д.Менделееву 2 декабря 1903 года (см.: Блок А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 1. М.: Наука, 1997. С. 552)³.

Ни одно из этих стихотворений в «Новом пути» напечатано не было. Из книги П.П.Перцова, издателя и редактора журнала, известно, что стихотворение «Был вечер яростно багровый…», отобранное для публикации в июньском (1904) номере, не прошло цензуру (см.: Перцов П.П. Ранний Блок. М.: Костры, 1922. С. 24–25); о стихотворении «Завершение разговора» Перцов не упоминает.

Отметим, что автограф, обнаруженный нами, не совпадает ни с одним из известных вариантов стихотворения «Ты — кормчий сам, учитель сам…». В беловых автографах (один из них — в приведенном выше письме И.Д.Менделееву от 2 декабря 1903, второй — в 3-й тетради беловых автографов; РО ИРЛИ) стихотворение имеет название: «И.Д.Менделееву (завершение разговора)», в 3-й тетради беловых автографов «зафиксирована позднейшая правка, в результате которой заглавие стало посвящением: “И.Д.М.” (часть фамилии после прописной буквы взята в скобки)». В наборной рукописи 1-го мусагетовского тома подзаголовок-посвящение «И.Д.М.» тщательно зачеркнут, и вместо него появилось посвящение: «И.Д.Менделееву» (см.: Блок А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 4. М.: Наука, 1999. С. 584). Есть и другие отличия: слова «также грезишь» в 13-й строке подчеркнуты, начало пятого катрена: «Скажи ж» (вычеркнутое в тетради, осталось в письме).

Автограф из нашего собрания, пожалуй, ближе к варианту, опубликованному в «Проталине», однако и здесь есть разночтения: слово «Зарям» в 3-й строке, как и «Кто-то» — в 11-й, напечатано со строчной, в конце строки 14 стоит запятая (так — во всех известных автографах). Римская цифра «четыре», совпадающая с порядковым номером стихотворения при публикации в «Проталине»⁴, казалось бы, позволяет отнести найденный нами автограф к 1907 году. Однако в альманахе посвящение снято. Можем ли мы исключить, что «IV» — предполагаемый номер стихотворения в подборке, отосланной в «Новый путь» (или в какой-нибудь другой журнал)? В любом случае, вопрос о датировке остается пока открытым.

Что касается адресата: Иван Дмитриевич Менделеев (1883–1936) был младшим братом Любови Дмитриевны. Блок познакомился с ним летом 1898 года, когда по приглашению Анны Ивановны Менделеевой стал ездить в Боблово для участия в любительских спектаклях. Ивану было в это время 15 лет, в спектаклях он не участвовал, а скорее им мешал (по воспоминаниям Серафимы Менделеевой, внучатой племянницы Дмитрия Ивановича). Их дружба (Блока и Ивана Менделеева) возникла несколько лет спустя, когда определились научно-философские увлечения последнего.

В сентябре 1902 года Блок пишет и посвящает Ивану стихотворение «Был вечер поздний и багровый…» — о призрачном Иуде, возникающем в день Рождества Христова среди толпы, пришедшей поклониться Младенцу. Это посвящение — вероятно, отголосок религиозно-философских разговоров между Блоком и девятнадцатилетним Иваном Менделеевым⁵.

После свадьбы сестры Иван Дмитриевич (он был одним из шаферов Блока) посещает ее семью довольно часто. Можно предположить, что «соловьевство» Блока, Вечная Женственность, Душа мира — все это казалось Ивану Менделееву далеким от научности, к которой стремился его трезвый ум. В начале 1900-х годов Иван — студент Петербургского политехнического института, который основал его отец, затем — физико-математического факультета университета. О шедших между ними спорах и свидетельствует стихотворение «Заключение спора» (или, в первоначальном варианте, «Завершение разговора»), законченное Блоком 2 декабря 1903 года.

Иван Менделеев интересовался творчеством поэта. Вот что писала Любовь Дмитриевна матери Блока А.А.Кублицкой-Пиоттух 19 декабря 1908 года: «Вчера у нас было человек 8–10, Саша читал “Песню Судьбы”. Ася была, Лиза Безобразова, Т. и Н. Гиппиус, Ваня, курсистка Зверева. <…> Не знаю, как Ваня (он не говорил, молчал все время), а я очень ценю его мнение о реферате (“Народ и интеллигенция”. — А.Г.); прочитал, хлопнул рукой и выразился так, что “вот это дело, это тебе не спустят, все всполошатся”, и очень радовался постановке этого вопроса, Сашиным мыслям и чувствам по его поводу» (ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 343).

Блок, в свою очередь, тоже ценит общение с Иваном. Симпатия к нему сквозит в письме к Л.Д.Менделеевой от 21 августа 1913 года: «Сейчас заходил к нам, гуляя, Ваня, которому я страшно обрадовался, потому что он похож на тебя. Он пообедал; был очень мил и интересен, издает уже четвертую книгу⁶; кажется, что он именно делает много. Я его выспросил о Васе⁷, который служит на заводе, хотя и недоволен этим; дела его пока идут благополучно, т.е. переданы из сената в окружной суд и, следовательно, отложены, а может быть, прекратятся вовсе; также о Мусе⁸, которая ездит по собачьим делам в Москву и собирается за границу» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М.; Л.: ГИХЛ, 1963. С. 427–428).

Конечно, их связывали не только дружеские, но и родственные дела. Еще одно письмо Блока Ивану Менделееву относится к маю 1907 года. Это период, когда после смерти Дмитрия Ивановича делилось наследство между его детьми: «Милый Ваня. Ты говорил Любе, что остались еще деньги, кажется с книг. Люба просила напомнить тебе, чтобы ты привез ей эти деньги, когда поедешь в Боблово. А тысячерублевую бумагу я не буду брать. Любящий тебя Александр Блок» (РО ИРЛИ. Ф. 654. Оп. 1. Ед. хр. 407. Л. 5). Поэт воспринимал Ивана Менделеева как умного и достойного человека, но не из своего лагеря, не из мира искусства: «…тут же сидит Ваня Менделеев, вышедший из своего темного угла, где у него, вероятно, свои высокие думы, так называемые “переживания”, но и своя озлобленность (оттого, хотя бы, что он в детстве не знал настоящей матери, настоящего уюта детства, который создает фон для будущей жизни в миру; не было матери; ее (не) заменяла Анна Ивановна, всю жизнь наряжавшаяся, подмазывающаяся и разрываемая Репиным, Кавосами, Кравченками, знаменитостью мужа — дилетантка с головы до ног; ей оправдание в свою очередь, но сейчас это завело бы меня далеко). Итак, сидит Ваня, который злобно улыбается при одном почтенном имени Гершензона (действительно, скверное имя, но чем виноват трудолюбивый, талантливый и любящий настоящее исследователь, что он родился жидом?) и вся цель которого — найти в речах Верховского — твердую почву для оплевания Садовского и Брюсова. <...> Нововременцы воруют, Ваня, как человек с умом и моральными наклонностями, постоянно принужден сдавать свои нововременские позиции, не имеет сил (а кто же правдивый их имеет?) доказать, что Меньшиков и Ко — не подлецы» (Блок А. Дневник. М.: Советская Россия, 1989. С. 97).

Как видно из этой выписки из дневника Блока от 27 декабря 1911 года, он не приемлет национально-правой (антисемитской) позиции Ивана Дмитриевича, но это не заставляет Блока прекратить отношения с Иваном. Скорее, ему хочется как-то помочь Ивану, переубедить его. Об этом свидетельствует письмо матери, написанное еще прежде цитированной выписки из дневника, 8 мая того же года. «Обедал и вечером был Ваня, сильно левеющий. Мы с ним много говорили. Ему, разумеется, только не нужно указывать, что он левеет» (Блок А. Письма к родным. Т. 2. М.; Л.: Academia, 1932. С. 139). О продолжающихся дружеских отношениях свидетельствует и книга Блока (Собрание стихотворений. Книга вторая. Нечаянная радость. М.: Мусагет, 1912), подаренная Ивану Дмитриевичу с автографом: «Ивану Менделееву — Александр Блок». Книга, предположительно, подарена во время визита Ивана к Блоку 29 января 1912 года (ср.: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 103). Хотя тесная дружба 1902–1905 годов позади, но заинтересованное общение Блока и И.Менделеева продолжается до конца жизни поэта⁹.

Об этом писал и сам Иван Дмитриевич сестре 28 июля 1922 года: «Люба, пишу тебе только сейчас — главным образом потому, что только теперь из письма мамы узнал твой адрес. Мне все хотелось сообщить тебе о том чувстве внутренней значительности, глубокой обаятельности личности Саши, которое я всегда испытывал, но которое по большей части скрывал за поверхностью мелких житейских отношений — и которое понял вполне только теперь. Я был всегда как-то уверен, что мы когда-нибудь встретимся и договоримся о главном окончательно, но все откладывал установить эти более глубокие отношения — может быть, до момента, когда моя внутренняя работа, только предчувствуемая в те времена, выяснилась бы для меня самого с достаточной полнотой. Только теперь я понял, как много значило для меня общение с Сашей, его личность, которая ставила пред моей совестью один из критериев отношения к вещам: когда я писал и размышлял, я как-то невольно спрашивал себя — как бы принял это, как бы отнесся к этому Саша, и это чувство останется со мной всегда, ибо это — одно из тех чувств, которые навеки создают нашу собственную душу» (цит. по: ЛН. Т. 89. С. 320).

Следует досказать немногое, что известно о дальнейшей судьбе Ивана Дмитриевича Менделеева. Как пишет биограф Д.И.Менделеева М.Д.Беленький, Иван Дмитриевич жил в Боблове, «где организовал школу для крестьянских детей и сам преподавал в ней». В 1920-е годы «Иван Дмитриевич был создателем коммуны, а затем товарищества по совместной обработке земли на базе отцовского имения. После пожаров, уничтоживших все следы менделеевских жилых и хозяйственных построек¹⁰, он навсегда покинул родную усадьбу. С 1924 года и до конца жизни Иван Дмитриевич работал в Главной палате мер и весов, где занимался исследованием материалов при низких температурах, теорией весов и конструированием термостатов. Едва ли не первым в СССР приступил к изучению свойств “тяжелой воды”. Он написал воспоминания об отце, которые, несмотря на их вполне лояльное советской власти содержание, были полностью опубликованы лишь в 1993 году. Умер Иван Дмитриевич в 1936 году, не оставив детей» (Беленький М.Д. Менделеев. М.: Молодая гвардия, 2010. С. 457–458).

Примечания

1 Текст приводится по новой орфографии, авторизующую подпись Блока опускаем: 3-я строфа выделена публикатором.

2 Благодарю сотрудников РО ИРЛИ, предоставивших мне копию письма.

3 Листы в архивной единице РО ИРЛИ расположены следующим образом: л. 1 — автограф стих. «Ты — кормчий сам, учитель — сам...», под заглавием «Завершение разговора», которое отсутствует в автографе из нашего собр., с датой (вверху) и подписью; л. 2 — сама записка И.Д.Менделееву, приведенная выше; л. 3 — автограф стих. «Был вечер яростно багровый…» (без подписи и даты), л. 4 — конверт. Таким образом, следующей после записки страницей оказывается страница с автографом более раннего стихотворения, посвященного И.Д.Менделееву. Сост. «Аннотированного каталога» переписки А.Блока (Вып. 1. М., 1975) также считают, что речь в письме идет о более раннем стихотворении и в «Новый путь» было послано именно оно. См.: Указ. соч. С. 320.

4 В «Проталине» было опубликовано пять стихотворений разных лет: I. «Стою у власти, душой одинок…» (1902); II. «На серые камни ложилась дремота…» (1906); III. «Никто не умирал, никто не кончил жить…» (1903); IV. «Ты — кормчий сам, учитель сам…» (1903); V. «Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный путь…» (1906).

5 «Философ-математик» — называла сына А.И.Менделеева; как писал сам Иван Дмитриевич: «…в двенадцать лет прочел и прочувствовал Канта, в пятнадцать ушел в математику…» [Менделеев И.Д. Воспоминания об отце Дмитрии Ивановиче Менделееве // Тищенко В.Е., Младенцев В.Н. Дмитрий Иванович Менделеев. Его жизнь и деятельность. Университетский период. 1861–1890 гг. М.: Наука, 1993. С. 361. (Научное наследство; т. 21].

6 Менделеев И. От критицизма к этической гносеологии. Опровержение критицизма проф. А.И.Введенского. Введение в этическую гносеологию. Клин: Тип. бр. В. и Г. Лукошковых, 1914. Другие книги: Мысли о познании. СПб.: Тип. А.С.Суворина, 1909; Оправдание истины. СПб.: Тип. А.С.Суворина, 1910; Метод математики: Логика и гносеология математических знаний. СПб.: Образование, 1913.

7 Василий Менделеев (1886–1922), младший сын Д.И.Менделеева.

8 Мария Дмитриевна Менделеева (1886–1952), сестра-двойняшка Василия, была кинологом.

9 Известно и позднее упоминание об И.Д.Менделееве в «Записных книжках» (14 апреля 1918): «На Боблово наложили контрибуцию в 15 000, а Ваня сидит в клинской тюрьме» (Блок А. Записные книжки. 1901–1920. М.: Худ. лит., 1965. С. 400).

10 В начале 1970-х гг. из беседы со старожилами Боблова я узнал, что, после того как сход бобловских крестьян решил отобрать менделеевский дом у Ивана, он, предварительно вывезя отцовскую библиотеку, сам поджег дом и не позволил никому затушить пламя (А.К.Гоморев).