220 лет со дня рождения А.С.Пушкина

Инна Майорова

«Приятелей здешних вижу довольно часто…»

Неизвестное письмо И.С.Тургенева к Е.М.Феоктистову

В августе минувшего года, незадолго до 200-летнего юбилея Ивана Сергеевича Тургенева, в Государственной публичной исторической библиотеке было обнаружено неизвестное ранее письмо великого писателя.

Эпистолярий — важнейшая часть творческого наследия Ивана Сергеевича Тургенева (1818–1883). По крайней мере, самая обильная и разнообразная. Недаром художественная проза, драматургия, поэмы, критика и публицистика, мемуары в последнем Полном собрании сочинений и писем в 30 томах занимают 12 томов, а письма, согласно перспективному плану, должны будут занимать 18, из которых пока вышло 15; издание продолжается по сей день¹.

В известный библиографический указатель писем Тургенева и к Тургеневу, составленный С.А.Рейсером (1964), включено «5033 письма Тургенева к 472 адресатам и 1219 писем ему 131 корреспондента»²; по мнению исследователя, «общее число дошедших до нашего времени писем Тургенева приближается к 6500, а число писем к нему составляет не менее 2000»³.

Одним из адресатов, молодых людей, преклонявшихся перед Тургеневым, был московский студент, ученик Т.Н.Грановского, впоследствии кандидат прав Московского университета Евгений Михайлович Феоктистов (1829–1898). Он познакомился с Тургеневым в салоне гр. Е.В.Салиас де Турнемир (писательница Евгения Тур; 1815–1892); в начале 1850-х гг. Феоктистов жил в ее доме на 3-й Мещанской в качестве гувернера⁴.

Эта встреча описана в поздних воспоминаниях Феоктистова: «В 1850 году впервые я увидал И.С.Тургенева — у графини Салиас, к которой привез его В.П.Боткин. Он только что вернулся из-за границы, где был свидетелем Февральской революции и последовавших за нею событий. Можно себе представить, как были интересны его рассказы, особенно для людей, примыкавших к кружку Грановского, — для людей, которые с горячим участием относились ко всему, что происходило тогда во Франции и отражалось в Европе. А Тургенев умел рассказывать, как никто. Недаром П.В.Анненков называл его “сиреной”; блестящее остроумие, уменье делать меткие характеристики лиц, юмор — всем этим обладал он в высшей степени, а если присоединить сюда обширное образование и оригинальность суждений, то, конечно, Тургенев был самым очаровательным собеседником, какого мне когда-либо приходилось встретить»⁵.

Комментируя это место, биограф Феоктистова и публикатор его писем Э.Г.Гайнцева отмечает: «Встреча <...>, как видно, произошла в июле, в те дни, когда по возвращении 20 июня (1850 г. — И.М.) из-за границы, Тургенев 2 июля прибыл к своим родным в Москву, но вскоре, поссорившись с матерью, уехал, вместе с братом и его женой, в деревню»⁶.

Между Тургеневым и Феоктистовым завязывается переписка, продолжавшаяся, с перерывами, до начала 1870-х гг. До сих пор было известно 18 писем Тургенева к Феоктистову и 44 письма Феоктистова к нему.

Наиболее интенсивный обмен письмами происходил в 1851–1861 гг. (13 из 18 известных писем Тургенева к своему адресату написаны в это время), и как раз в переписке этого периода больше всего лакун.

Н.В.Измайлов, публикатор писем Тургенева к Феоктистову за эти годы (т.е. до разрыва писателя с «Современником»), писал: «На утраченные письма указывают: выдержки из них, приводимые Феоктистовым; сохранившийся конверт от письма Тургенева, со штемпелем 28 сентября н. ст. 1860 г., из Rozoy-en-Brie; ряд упоминаний о письмах, не дошедших до нас, как в печатаемых нами письмах, так, в особенности, в неизданных письмах к Тургеневу графини Е.В.Салиас, хранящихся в Пушкинском Доме»⁷.

Настоящая публикация ликвидирует одну из лакун в переписке Тургенева и Феоктистова, а именно  в наиболее важной ее части — письмах Тургенева.

* * *

В отделе редких книг Государственной публичной исторической библиотеки России хранятся рукописные дневники Романа Федоровича Залоги. Дневники поступили в отдел в декабре 1964 г., предположительно были куплены в букинистическом магазине.

Сведений об авторе дневников в официальных источниках немного. В 1846 г. он закончил III курс камерального отделения Ришельевского лицея⁸. В 1847–1850 гг. был учителем уездного училища в Керчи⁹, в 1851 г. — младшим учителем в Кишиневской областной гимназии¹⁰ и, наконец, в 1852, 1854–1857 гг. «исправлял должность учителя» в Таврической губернской гимназии, причем с 1855 по 1857 г. был старшим учителем¹¹. Основным источником сведений о жизни Р.Ф.Залоги стал его дневник, в котором он подробно, в течение двенадцати лет (1844–1856) описывает свою жизнь. В общей сложности в семи томах дневников 3893 страницы и столбца¹². Кроме записей Р.Ф.Залоги, в них также включен ряд документов — открытые предписания, подорожные, проездные билеты, различные свидетельства. Здесь представлена и обширная переписка автора с друзьями, учениками, знакомыми, различными официальными лицами; изображения достопримечательностей; карты сражений и официальные печатные материалы времен Крымской войны, портреты военачальников (во время Крымской войны Роман Залога находился в Крыму). В некоторых томах есть предметные указатели и оглавления.

В четвертом томе, в записи от 24 февраля 1853 г. автор сообщает: «Сегодня получил автографы замечательных личностей: Перевощикова, Тургенева, Грановского и Панаева, которые и пришиваю здесь»¹³. Подшитые в дневник (в том порядке, в каком Залога их перечислил) автографы Перевощикова (по-видимому, Дмитрия Матвеевича (1788–1880) — астронома и ректора Московского университета с 1848 по 1850 г.); знаменитого историка и мыслителя Тимофея Николаевича Грановского (1813–1855) (письмо без начала; на французском языке); писателя и соиздателя, вместе с Н.А.Некрасовым, журнала «Современник» Ивана Ивановича Панаева (1812–1862) — требуют отдельного разговора.

Приведем неизвестный доселе текст письма И.С.Тургенева к Е.М.Феоктистову¹⁴:

С. Петербург.

Четверг 6/18 Декабря <18>51

Здравствуйте, милый мой Евгений Михайлович! Я часто об Вас думал все это время — да как-то все не мог собраться написать к Вам. Что Вы поделываете хорошего? Что Графиня?¹⁵ Я все был в больших хлопотах — на днях только окончательно поселился на новой своей квартере — [в] на которой я бы очень был рад вас увидеть в случае Вашего приезда в Петербург. (Живу я на углу Малой Морской и Гороховой в доме Гиллерме¹⁶ в квартере № 9). Впрочем ничего особенного со мной не произошло — и я по-прежнему продолжаю отдыхать в объятьях любезне<й>шей феи, молчаливой, пухлой и сонной женщины, в объятьях Безсмысленной Лени¹⁷. В последнее время я даже стал ее просить, чтобы она мне и уши зажала своей мягкой и мясистой рукой — чтобы уж мне и не слышать ничего. Приятелей здешних вижу довольно часто¹⁸ — хорошие люди и тем еще особенно хороши, что никому из них до меня дела нету.

Chacun pour soi et personne pour tous¹⁹.

Племянницу²⁰ я получил, но не успел еще приняться за чтение. Издание красиво — но дорого. Трех рублей было бы достаточно.

Я очень глуп сегодня и если сел писать к Вам, то единственно для того, чтобы начать корреспонденцию. — И так — корреспонденция уже начата — жду Вашего письма, а пока прощайте, будьте здоровы и не забывайте

Вашего

И.Тургенева

* * *

Аккуратно выставленная в начале письма дата (причем и по новому, и по старому стилю) — характерная примета едва ли не всех писем, вышедших из-под пера Тургенева. Письмо написано черными, выцветшими от времени чернилами на бумаге верже (размером 1/8 листа); в левом верхнем углу отчетливо видны на просвет 2 линии филиграни. Поскольку это слишком малая ее часть, то невозможно определить, какая именно филигрань была изображена на листе in folio. При сравнении с образцами (фотокопиями писем Тургенева) можно утверждать, что письмо написано характерным для писателя почерком, а его подпись всем известна буквально со школы, поскольку практически каждое издание произведений Тургенева сопровождается его портретом с автографом. На первой странице виден след сургучной печати, которой было запечатано письмо Д.М. (?) Перевощикова, вплетенное в дневник Р.Ф.Залоги перед письмом Тургенева.

Уже известная часть переписки Тургенева и Феоктистова позволяет восстановить эпистолярный диалог между ними начала 1850-х гг. — времени, которое нас по преимуществу интересует в связи с найденным письмом.

Обмен первыми (по-видимому) письмами произошел почти одновременно: Тургенев написал 16 февраля, через 10–14 дней после отъезда из Москвы в Петербург²¹, а Феоктистов — 21 февраля 1851 г.

В письме Тургенев сообщает об окончании рассказа «Бежин луг» для № 2 «Современника» и о том, что цензура его «сильно ощипала»; передает впечатления от постановки своей «Провинциалки» (напечатанной в январском номере «Отечественных записок») на сцене Александринского театра; спрашивает о московских новостях²². Во встречном письме Феоктистов уже (с опережением) сообщает о впечатлениях — своих и графини Салиас — от нового рассказа («Решительно, это одна из лучших вещей, Вами написанных») и о московской постановке той же пьесы («...после Вашего отъезда мы видели “Провинциалку” на Малом театре»)²³.

В последующих письмах речь пойдет о новом рассказе Тургенева «Касьян с Красивой Мечи» — последнем из написанных для цикла «Записки охотника» и опубликованном в № 3 «Современника», о возможных театральных постановках и критике драматических опытов Тургенева, о замысле комедии «Шарф» (1850–1851?); о критических статьях и рецензиях: на роман Евгении Тур «Племянница»²⁴, на новую комедию А.Н.Островского — первую из пьес «москвитянинского» периода — «Бедная невеста» (1851) и т.д. и т.п.

Не только литература, театр и музыкальные впечатления, но и внелитературная реальность (которую позже станут именовать «бытом»), а может быть, и она прежде всего, отразилась в переписке.

Одно из самых крупных событий такого рода — скандальное происшествие в семействе Тургеневых, в которое невольно оказался вовлечен и Феоктистов. Имеется в виду печальная история двоюродной сестры Тургенева Е.А.Хрущевой, обвиненной в связи с В.П.Боткиным. Эта история, подробно описанная в воспоминаниях Феоктистова²⁵ (который, в отличие от Тургенева, принял сторону Хрущевой), стала содержанием писем Феоктистова от 11 (23) июня и 29 июня (11 июля) 1851 г., из Выксы²⁶, а также письма Тургенева за вторую половину июня ст. ст. 1851 г., из Спасского²⁷. Она могла бы послужить основанием для разрыва их отношений, но большую роль в примирении приятелей, по-видимому, сыграла гр. Салиас, заступившаяся за Феоктистова (см. ее письма Тургеневу за июль 1851 г.²⁸) Это, вероятно, заставило Тургенева несколько смягчиться, тем более что Феоктистов, расположенный к нему вполне дружески и не желающий терять могучего покровителя в литературных кругах, уже 20 июля (1 августа) 1851 г. пишет ему примирительное письмо.

В уже цитированных поздних воспоминаниях Феоктистов расскажет, что Тургенев сам пришел к нему «однажды осенью» (в октябре 1851 г., уточняет Н.В.Измайлов²⁹) и попросил забыть «эту нелепую историю», признав, что он «поступил не совсем хорошо, что напрасно вспылил»³⁰.

Как бы то ни было, но публикуемое письмо — первое из сохранившихся, написанных Тургеневым после размолвки. Были ли другие, которые могли бы заполнить существующую лакуну (между летним письмом из Спасского и этим письмом)? Вопрос к будущим исследователям.

Вновь обнаруженное письмо, так же как и следующее за ним — от 29 декабря 1851 г. (10 января 1852 г.), относятся к сравнительно спокойному времени в биографии Тургенева, которое продолжилось после его возвращения из-за границы, и как бы заканчивают его (по крайней мере, в переписке с Феоктистовым). Это время отмечено завершением «Записок охотника» и ряда драматических произведений, сотрудничеством в петербургских журналах и посещением московских кружков...

Письмо Феоктистову от 26 февраля 1852 г. из Петербурга, в котором речь идет о получении известия о смерти († 21 февраля / 4 марта 1852 г.) и похоронах (24 февраля) Гоголя в Москве, открывает новый период.

История ареста (16/28 апреля 1852 г.) и ссылки (через месяц, 18 мая) Тургенева в связи с опубликованием запрещенной петербургской цензурой статьи-некролога о смерти Н.В.Гоголя в «Московских ведомостях» (1852. 13 марта. № 32) хорошо известна³¹; сам Тургенев подробно рассказал о ней в своих «Литературных и житейских воспоминаниях» (1867–1869), и нам незачем останавливаться на ней еще раз.

К этой истории оказался причастен и Феоктистов: вызванный, вместе с Боткиным (который также принял в этом деле непосредственное участие), к московскому генерал-губернатору А.А.Закревскому, Феоктистов вынужден был дать показания и даже предъявить то самое письмо Тургенева от 26 февраля, вместе с которым был послан в Москву запрещенный некролог (письмо сохранилось в архиве департамента полиции)³². Именно Феоктистов передал текст редактору «Московских ведомостей» М.Н.Каткову, который и напечатал его, проведя через московскую цензуру, гораздо более снисходительную, чем петербургская.

Феоктистову, как и Боткину, удалось выйти почти сухим из воды. Ему было сделано «отеческое» внушение, за ним, как и за другими участниками истории, был учрежден полицейский надзор, и, главное, ему было приказано определиться на государственную службу, в чем, как выяснилось, и заключался «подвох». Феоктистов жалуется на свое новое положение в письме к Тургеневу от 2 ноября 1853 г., говоря о «пучине зол и бедствий», в которую повергнут по возвращении из Крыма в Москву: «До сих пор я ищу ответа, но все безуспешно. Вы сами знаете, что служить я должен, а места не могу получить именно потому, почему я должен служить. Всюду, куда не обращусь, мне говорят, что не могут исполнить моей просьбы, ибо не желают иметь дел с такими господами, как я»³³. В более поздние времена сказали бы, что Феоктистов получил «волчий билет».

«В конечном счете, — как указывает публикатор писем Феоктистова к Тургеневу Э.Г.Гайнцева, — ему удалось получить место преподавателя истории в Александровском сиротском кадетском корпусе. В 1854–1855 годах снова стали появляться его небольшие публикации в “Московских ведомостях”, “Отечественных записках”, “Современнике”»; с 1856 г. в только что основанном М.Н.Катковым «Русском вестнике»³⁴. Возможно, что эти перипетии, на всю жизнь врезавшиеся в память, способствовали позднее переходу Феоктистова в охранительный лагерь и послужили ему внутренним оправданием для той деятельности на посту начальника главного управления по делам печати, т.е. главного цензора, которая стала итогом его чиновничьей карьеры (в частности, в 1884 г. им были закрыты те самые «Отечественные записки», в которых он некогда начинал как молодой ученый).

Московскому периоду неприкаянности Феоктистова, оказавшегося под полицейским надзором, предшествовал относительно благополучный период с осени 1852 г. до позднего лета 1853 г., когда он вместе с семейством гр. Салиас предпринял поездку в Крым. По словам исследовательницы, «они поселились в местечке Кучук-Ламбат в доме на берегу моря, где жизнь текла размеренно и без особых забот <...>. Следуя распоряжению администрации, Феоктистов поступил на службу в Таврическую палату государственных имуществ в Симферополе, которою управлял давнишний приятель его семейства И.И.Брадке»³⁵. Возможно, что как раз тогда им были переданы, а может быть, и проданы Р.Ф.Залоге перечисленные выше автографы, среди которых оказалось и публикуемое письмо. В это время, по-видимому, Феоктистов не испытывал той острой нужды, как в свои студенческие годы и позже, в Москве, когда он вынужден был обращаться к Тургеневу за денежной помощью (Тургенев, сосланный в Спасское, несмотря на собственные денежные затруднения, помог ему, так как не мог отказать человеку, который был замешан в историю и, так сказать, «пострадал» из-за него). Но, вероятно, и в Крыму лишние деньги ему бы не помешали.

Р.Ф.Залога в дневнике не называет имени своего «дарителя». Однако о происхождении автографов, переданных Залоге, из собрания Феоктистова свидетельствует не только принадлежность их авторов к кругу университетских профессоров (Перевощиков³⁶, Грановский) и кругу «Современника» (Панаев, Тургенев), но и адрес на лицевой стороне конверта, который предварительно атрибутируется как автограф И.И.Панаева: «Ея Сиятельству Графине Елисавете Васильевне Сальяс. / в Москву. / У Харитонья в Огородниках, в доме Долбилиной. / для передачи г. Феоктистову»³⁷.

Именно здесь поселилась Е.В.Салиас де Турнемир с семейством и гувернером своих детей после возвращения из Выксы в последних числах сентября 1851 г., как это видно из сообщения Феоктистова в письме к Тургеневу от 17 (29) сентября 1851 г.: «Если захотите написать мне, то уже не адресуйте письма на Выксу, а в Москву по следующему адресу: В Харитоньевском большом переулке, в приход 1 Харитонья в огородниках, дом Долбилиной, кварт<ира> гр. Салиас. — Графиня примет Вас уже на новой своей квартире»³⁸.

Примечания

1 Далее, при ссылках на т. 2 изд. писем из этого собр. (М.: Наука, 1987): Т. Письма. Т. 2, с указанием страницы.

2 Рейсер С.А. Материалы для библиографии писем Тургенева и к Тургеневу // Литературное наследство. Т. 73. Кн. 2. М.: Наука, 1964. С. 360.

3 Там же.

4 См.: Письма Е.М.Феоктистова к И.С.Тургеневу (1851–1861). Часть I (21 февр. 1851 — 29 марта 1852) / Публ. Э.Г.Гайнцевой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1998–1999 год. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 135 (далее — Гайнцева, с указанием страницы).

5 [Феоктистов Е.М.] Воспоминания Е.М.Феоктистова: За кулисами политики и литературы. 1848–1896 / Ред. и примеч. Ю.Г.Оксмана; Вводные ст. А.Е.Преснякова и Ю.Г.Оксмана. Л.: Прибой, 1929. С. 1 (далее — Феоктистов, с указанием страницы).

6 Гайнцева. С. 137.

7 Письма Тургенева к Е.М.Феоктистову / [Публ. и вступ. ст.] Н.В.Измайлова // Тургенев и круг «Современника». Неизданные материалы 1847–1861. М.; Л.: ACADEMIA, МСМХХХ. С. 130 (далее — Измайлов, с указанием страницы).

8 Годичный акт в Ришельевском лицее, 25-го июня 1846 года. Одесса, 1846. С. 116.

9 Новороссийский календарь на 1847-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1846. С. 300; Новороссийский календарь на 1848-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1847. С. 308; Новороссийский календарь на 1849-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1848. С. 309; Новороссийский календарь на 1850-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1849. С. 297.

10 Новороссийский календарь на 1851-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1850. С. 308.

11 Новороссийский календарь на 1852-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1851. С. 310; Новороссийский календарь на 1854-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1853. С. 336; Новороссийский календарь на 1855-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1854. С. 329; Новороссийский календарь на 1856-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1855. С. 338; Новороссийский календарь на 1857-й год, издаваемый от Ришельевского лицея. Одесса, 1856. С. 330.

12 Р.Ф.Залога сам пронумеровал все страницы дневника. В тех случаях, когда текст на странице располагается в 2 столбца, автор иногда ставит номер страницы, а иногда нумерует каждый столбец (отчего на странице 2 номера).

13 Залога Р.Ф. Дневник // ГПИБ. ОИК. Рукописи русские. № 102. Т. 4. С. 194.

14 Там же. С. 199–200.

15 Графиня Елизавета Васильевна Салиас де Турнемир (урожд. Сухово-Кобылина). Салон графини в конце 1840-х — нач. 1850-х гг. объединял представителей московской либеральной интеллигенции. Здесь частенько бывал и Тургенев во время наездов в Москву.

16 В доме Гиллерме Тургенев жил с декабря 1851 г. по май 1852 г.

17 Ср. в письме Феоктистова от 24 дек. 1851 г. (5 янв. 1852 г.) из Москвы: «Ну, что Ваша пухлая, как Вы говорите, красавица? Забрала ли она Вас уже в руки. В каких отношениях с нею Ваши приятели — все это любопытно» (Гайнцева. С. 189), а также в письме от 14 (26) января 1852 г. из Москвы: «Ну что Ваша красавица? Я думаю, больно Вам надоела. Пора и Вам развязаться с нею» (Там же. С. 194).

18 В письме от 16 февраля 1851 г. (первом из известных писем Тургенева к Феоктистову) перечисляются их, по-видимому общие, петербургские приятели: «Зиновьев, Корш, Якушкин, Маслов, <Н.Н.>Тютчев» (Т. Письма. Т. 2. С. 92). Ср. с записью от 15 (27) февр. 1851 г. в изд.: Летопись жизни и творчества И.С.Тургенева (1818–1858) / Сост. Н.С.Никитина. СПб.: Наука, 1995. С. 180 (далее — Летопись, с указанием страницы). Речь, разумеется, могла идти и о «приятелях» Тургенева из круга «Современника»: Панаеве, Некрасове и др.

19 Каждый за себя и никто за всех (фр.). М.Д.Афанасьев, директор ГПИБ России, установил, что это несколько видоизмененная французская (и не только) пословица: «Сhacun pour soi et Dieu pour tous» («Каждый за себя, а Бог за всех»).

20 «Племянница» — роман Евгении Тур, в 1850 г. печатался в журнале «Современник»; в 1851 г. вышел отдельным изданием. В письме Феоктистову от 29 декабря 1851 г. Тургенев пишет: «Вся моя литературная деятельность в последнее время ограничилась статьей о “Племяннице”, которая явится в 1-м № Современника. Не знаю, что-то скажет графиня… Кажется, она будет довольна, хоть я не мог не взглянуть иронически на этих двух господ Плетменевых и Ильнеевых» (Т. Письма. Т. 2. С. 112). Ср. в примеч. к письму в публ. Н.В.Измайлова: «Статья Тургенева: “Племянница. Роман Евгении Тур” появилась в январской книге “Современника” 1852 г. Своим сдержанно строгим, а местами ироническим и снисходительным тоном статья очень огорчила, даже обидела гр. Салиас и вызвала некоторое охлаждение между нею и Тургеневым — скоро, впрочем, прошедшее» (Измайлов. С. 150–151).

21 Ср.: «Между 2 (14) и 6 (18) февраля. <...> Уезжает в Петербург» (Летопись. С. 179).

22 Т. Письма. Т. 2. С. 92.

23 Гайнцева. С. 150, 151.

24 См. примеч. 20.

25 См.: Феоктистов. С. 13–17.

26 Гайнцева. С. 173–181.

27 Т. Письма. Т. 2. С. 104. Письмо известно благодаря тому, что Феоктистов приводит его в своих «Записках» (см.: Там же. С. 451).

28 РО ИРЛИ. № 5850. Л. 9–13об. Цитируются Э.Г.Гайнцевой в примеч. 1 к письму Феоктистова от 20 июля (1 авг.) 1851 г. (Гайнцева. С. 182–183).

29 Измайлов. С. 148.

30 Феоктистов. С. 17.

31 См.: Летопись. С. 198.

32 РГИА. Ф. 109. Оп. 1852. Ед. хр. 92. См.: Т. Письма. Т. 2. С. 463.

33 Гайнцева. С. 142.

34 Там же.

35 Там же.

36 Отметим, что Д.М.Перевощиков был ректором Московского университета в годы обучения в нем Феоктистова (1847–1851). См.: Гайнцева. С. 134. См. также выше.

37 ГПИБ. ОИК. Рукописи русские. № 102. Т. 4. С. 203. Письмо соиздателя «Современника» могло относиться ко времени выхода в журнале работы Феоктистова о Марии Стюарт: <Без подписи>. Мария Стюарт. Статья первая // Современник. 1852. № 6. С. 113–139. На обратной стороне конверта стоит штемпель «1852 июня 8». Ср. у Э.Г.Гайнцевой: «Работа над второй статьей была прервана событиями, последовавшими за появлением в “Московских ведомостях” тургеневской заметки о Гоголе (арест Тургенева, следствие, а затем полицейский надзор за Боткиным и Феоктистовым, отъезд последнего в Крым и служба в Симферополе)» (Гайнцева. С. 190).

38 Гайнцева. С. 187.