Мария Нащокина

Русские «замки»

«Талантливым самоучкой» назвал московского зодчего Петра Самойловича Бойцова (1851/1852–1918) его современник архитектор Илья Евграфович Бондаренко. Это не совсем точно: Бойцов окончил Строгановское училище; здесь важнее характеристика — талантливый. В своих мемуарах прекрасно образованный И.Е.Бондаренко (окончивший Политехникум в Цюрихе) в таланте, кроме Бойцова, пожалуй, не отказал еще только Францу Шехтелю. Впрочем, гораздо существеннее то, что художественное дарование П.С.Бойцова подтверждают его постройки.

Самыми яркими и запоминающимися среди них стали усадебные дома-замки, казалось бы, чужеродные среди лиричных классических дворянских гнезд, тонко дополняющих российский пейзаж, но при этом весьма заманчивые для многих состоятельных заказчиков конца XIX – начала XX века. Наиболее знамениты его замки в Муромцеве Владимирской губернии и в Подушкине — Московской. Однако известность зодчего как строителя замков базировалась не только на них, но и на других усадебных постройках, напоминавших замки.

К сожалению, не всегда принадлежность их Бойцову документально подтверждена, но сравнение образности и архитектурных приемов делает бойцовское авторство очень вероятным. Рассмотрим два примечательных ансамбля, перестройку которых, скорее всего, осуществлял именно Петр Бойцов.

Черкасское — несомненно, один из самых замечательных провинциальных усадебных ансамблей России. Эта усадьба располагается в Пачелмском районе Пензенской области, в одноименном селе.

Впервые это место упоминается около 1690 года как владение кабардинского князя Давлет-Гирея¹, перешедшего на русскую службу, крещеного и получившего новое имя — князя Александра Бековича Черкасского². В 1761 году указом Елизаветы Петровны полковнику князю Александру Александровичу Черкасскому были пожалованы земли Подлесного стана Керенского уезда. Привезенные туда князем крестьяне Симбирского уезда начали обустраивать местность. В 1782 году село имело уже два названия: Александровское, Черкасское тож. Это означает, что к тому времени в нем уже появилась деревянная церковь во имя святого Александра Невского, давшая церковное название селу. Богатая вотчина в эти годы принадлежала бригадиру Александру Александровичу Арсеньеву, владевшему десятками тысяч десятин пахотной земли.

В 1797 году владельцем Черкасского стал Яков Андреевич Охотников. В 1811 году село перешло в собственность его сына, лейб-гвардии корнета Павла Яковлевича. При нем (в 1826 году) в центре села начал строиться каменный храм Св. Александра Невского. Вполне возможно, что тогда же напротив храма был выстроен и скромный барский дом. До наших дней сохранилось любопытное двухэтажное строение с пятью стрельчатыми окнами в центральной части; не исключено, что ее в основе — старый барский дом, композиционно связанный с храмом.

В 1850 году поместье уже принадлежало Николаю Павловичу Охотникову — сыну предыдущего владельца. Он был представителем третьего поколения Охотниковых, владевших Черкасским и окрестными землями: таким образом, для этой семьи имение стало родовым. Николай Павлович женился на Софье Васильевне Сабуровой, девице из старинного казачьего рода ордынского происхождения. В 1847 году у четы Охотниковых родился сын Владимир.

На протяжении XIX века Черкасское постепенно превращалось в небольшой промышленный центр. До середины века в селе работали чугунолитейный, винокуренный и кирпичный заводы. К кирпичному и литейному производствам Николай Охотников добавил крахмальный и поташные заводы. В 1864 году в Черкасском работали уже три поташных, овчарный и конный заводы, пять мельниц. Черкасский поташ поставляли на Никольский стекольный завод, где уже тогда изготавливали высококачественные изделия из стекла и хрусталя. Гордостью владельца был винокуренный завод, выпускавший вино высшего качества³. Кроме того, в Черкасском были налажены веревочный промысел из конопли и изготовление женских головных уборов — кокошников с «рогами», или кичек (кик),  распространенных в XIX веке среди населения южных регионов: Рязанской, Тульской, Калужской и Орловской губерний. Производство кичек было доходным.

Благодаря развитым промыслам в селе жило около 2500 человек. Здесь были больница, богадельня, школа, две лавки, пять постоялых дворов, базар, ярмарка и даже почтовое отделение. Черкасское славилось еженедельными базарами и ежегодными ярмарками, на которые съезжались крестьяне из окрестных селений. Все это способствовало экономическому развитию села, обеспечивало неплохие условия жизни крестьянам. В середине XIX века Черкасское получило статус волостного центра.

Годы жизни Н.П.Охотникова неизвестны, поэтому мы не знаем, когда имение унаследовал его сын. А вот биография его наследника Владимира Николаевича Охотникова, крупного государственного деятеля, хорошо документирована. После окончания в 1866 году престижного Императорского Александровского лицея в Санкт-Петербурге с чином XIV класса девятнадцатилетний юноша вернулся в родовое имение.

Энергичный В.Н.Охотников, видимо, развернул активную общественную деятельность и быстро занял в уезде и губернии заметное положение. В декабре 1872 года он поступил на службу и был избран депутатом от дворянства Керенского уезда, в 1873-м — почетным мировым судьей, в 1875 году — уездным предводителем дворянства. Однако надвинувшиеся события заставили его на время оставить родовое имение. В 1877-м он был зачислен в 18-й Переяславский драгунский полк и принял участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов.

После войны он вернулся в Черкасское и в 1879 году был избран Пензенским губернским предводителем дворянства, прослужив в этом звании до 1881 года. К 1880-м годам, по-видимому, относится и его женитьба на княжне Александре Петровне Трубецкой (1857–1949), дочери действительного статского советника князя П.Н.Трубецкого, предводителя московского уездного дворянства в 1887–1892 годах и губернского предводителя в 1892–1906 годах.

В августе 1887 года Охотников получил чин действительного статского советника. В следующем году у супругов родилась дочь Елена (1888), спустя несколько лет — вторая дочь Мария (1897)⁴. Полная перестройка усадебного дома в Черкасском, видимо, была связана с необходимостью создать семье более комфортные условия для проживания. Местные краеведы полагают, что строительство дома началось в конце 1860-х годов, однако архитектурные формы существующего дома относятся к концу 1880-х – 1890-м годам. Не исключено, что в 1860-е годы в имении, в самом центре села, был заложен новый каменный усадебный дом традиционной П-образной формы: одновременно были спроектированы прилегающий к нему регулярный липовый парк и пруд⁵. План сохранившегося до наших дней монументального усадебного дома явственно объединяет два планировочных замысла: одноэтажные крылья с рустованными стенами в стиле позднего классицизма и эффектный асимметричный дом, состоящий из двух двухэтажных объемов в стиле французского ренессанса, составляющий лицевую часть П-образной композиции. Дом чрезвычайно похож на французский замок, заблудившийся в бескрайних пензенских степях. Его внешний облик существенно отличается от экстерьера большинства усадебных домов того времени. Несомненно, таково было желание заказчика. Надо сказать, что именно 1880-е годы принесли в Россию моду на замковую архитектуру Франции XV–XVI веков. Особый характер замкам французского ренессанса придавало соединение архаичных традиционно-средневековых объемных композиций с накладным ренессансным декором.

Одним из самых ярких мастеров «французского ренессансного» направления был московский архитектор Петр Самойлович Бойцов. Из документов известно, что он отделывал в начале 1890-х годов особняк В.Н.Охотникова в Москве, а главное, благодаря своему помощнику архитектору Н.А.Мемнонову был знаком с отцом жены Охотникова — князем Петром Трубецким. Видимо, в этот период он и получил задание реконструировать усадебный дом в Черкасском.

Внешний облик дома с тремя башнями (одна из них венчала правый край дворового каре; в настоящее время она разобрана до уровня второго этажа) и детали отделки: лучковые обрамления слуховых окон, фигурный лучковый фронтон одного из объемов, руст на их углах и в отделке оконных наличников — все это очень напоминает архитектурный почерк П.С.Бойцова. Первоначально шатровую башенку над главным входом венчал 12-метровый шпиль, в настоящее время разобранный, — там, по старинной усадебной традиции, во время визитов хозяев развевался флаг с родовым гербом.

Еще одной заметной частью композиции был балкон правого башенного объема, напоминающий замковый бастион, расширяющийся книзу. Этот элемент был развит Бойцовым в его самом известном «ренессансном» замке в Подушкине, где он превратился в обширную террасу на мощной каменной крепостной конструкции. По рассказам местных жителей, около дома был устроен круглый бассейн диаметром 10 метров с фонтаном в виде чугунного медведя с трубкой во рту, из которой била струя.

По информации краеведов, строительство дома затянулось. В это легко поверить, учитывая, что отделка здания не соответствует масштабности и богатству архитектурного замысла. Сейчас интерьеры «замка» отделаны совсем просто, ведь в здании в течение почти 100 лет находится школа. Единственным напоминанием о первоначальном проекте остался каминный зал, сохранивший остатки лепной раскреповки стен и камин.

Скорее всего, затеявший масштабное строительство В.Н.Охотников внезапно вынужден был поменять планы в связи с переездом в столицу, где у него на Невском проспекте был собственный дом. В 1893 году Охотников был назначен уполномоченным по разработке и введению казенной продажи питий в Самарской, Пермской, Уфимской и Оренбургской губерниях, с 1896 года он состоял членом Совета по делам казенной продажи питий. В апреле 1899 года он получил высокий чин тайного советника и был пожалован в шталмейстеры Высочайшего двора. Пензенская усадьба была продана в 1895 году, огромный новый дом к тому времени достроен еще не был.

Следующим хозяином имения стал барон Сергей Рудольфович Штейнгель. Его отец разбогател, приобретя концессии на строительство железных дорог на Кубани и морского порта в Новочеркасске. Его наследники стали миллионерами. Свой миллион Сергей, поселившийся в Черкасском, пытался употребить на добрые и полезные дела: он усовершенствовал агротехнику, увеличил земельные участки черкасским крестьянам, активно занялся общественной работой в уезде. В начале XX века в селе работал крупный винокуренный завод барона Штейнгеля; по-прежнему был распространен веревочный промысел и производились все те же кики. В 1897 году Сергей Штейнгель был избран предводителем дворянства Керенского уезда Пензенской губернии.

Однако барон недолго прожил в недостроенном замке. Его семейная жизнь сложилась неудачно: он был измотан бракоразводным процессом, много кутил, содержать имение стало тяжело. В 1900 году он продал богатое поместье кадомскому купцу Василию Филипповичу Андронову, а в 1905 году умер.

В.Ф.Андронов и его сын Василий стали последними частными владельцами имения Черкасское. Они сразу взялись за достройку особняка, которая, впрочем, была окончательно завершена только в 1912 году. В честь этого знаменательного события был изготовлен символический ключ, который до сих пор показывают посетителям школьного музея.

Купеческий сын, к которому от отца перешла усадьба, хорошо ладил с местными крестьянами, поэтому в 1918 году, когда в селе провозгласили советскую власть, односельчане по просьбе уехавшего В.В.Андронова сберегли дом и усадьбу от погрома и разорения. Но ненадолго: после национализации дом все же разграбили; правда, пожара он избежал⁶.

* * *

Еще одной предположительно бойцовской усадебной постройкой, причем выстроенной в иной — английской — замковой стилистике, был дом в великолепном Васильевском (Марьине).

Подмосковное село Васильевское впервые упомянуто в летописи под 1498 годом. В XIV–XV веках окрестные земли входили в состав Звенигородского княжества, и Рузский удельный князь Иван Борисович в жалованной грамоте отписал Васильевское московскому Симонову монастырю⁷. Позднее, в документах XVI века, село именуется дворцовым, а с 1619 года, после Смуты, становится вотчинным владением пяти казацких начальных людей Войска Донского. С 1626 по 1673 год Васильевское — опять монастырское село, и принадлежит оно Новоспасскому монастырю. В дальнейшем село не раз было пожаловано царем ближним слугам, но затем вновь попадало в казну. Один из владельцев, думный дьяк Е.И.Украинцев, построил в 1702–1706 годах на месте прежнего храма Воскресенскую церковь.

Наконец в 1764 году село перешло к Яковлевым. В 1822 году его хозяином стал отец А.И.Герцена, Иван Алексеевич Яковлев. Он перенес свою усадьбу с левого пологого берега реки на высокий правый, именуемый Марьиной горой по названию ближайшей деревеньки. А.И.Герцен бывал в Васильевском в детстве и юности — с 1822 по 1833 год — почти каждое лето и вспоминал о нем так: «Я мало видал мест изящнее Васильевского. Кто знает Кунцево и Архангельское Юсупова или именье Лопухина против Саввина монастыря, тому довольно сказать, что Васильевское лежит на продолжении того же берега верст тридцать от Саввина монастыря. На отлогой стороне — село, церковь и старый господский дом. По другую сторону — гора и небольшая деревенька, там построил мой отец новый дом. Вид из него обнимал верст пятнадцать кругом; озера нив, колеблясь, стлались без конца; разные усадьбы и села с белеющими церквами видны были там-сям; леса разных цветов делали полукруглую раму, и через все — голубая тесьма Москвы-реки»⁸.

В 1846 году, после смерти И.А.Яковлева, Васильевское по наследству перешло к Д.П.Голохвастову, двоюродному брату А.И. Герцена⁹, который, по некоторым сведениям, дом полностью перестроил¹⁰, а затем продал имение князю Николаю Григорьевичу Щербатову (1777–1848), генерал-майору кавалерии, герою Заграничных походов русской армии. Род Щербатовых был очень знатным, он вел свое происхождение от киевского и черниговского князей Рюрикова дома, от потомства второго сына Ярослава I — Святослава Ярославича.

К сожалению, князь не успел воспользоваться новым подмосковным владением: он в том же году умер; усадебный дом и другие постройки остались в прежнем виде, сложившемся еще в первой трети XIX века. Расцвет имения настал почти четыре десятилетия спустя и был связан с именем его внучатого племянника. Н.Г.Щербатов был братом знаменитого московского военного генерал-губернатора Алексея Григорьевича (1776–1848), генерала от инфантерии, кавалера всех русских орденов и члена Государственного совета при Николае I, у которого в браке с Софьей Степановной Апраксиной родились трое сыновей: Григорий, Владимир и Александр. Старший из них, князь Григорий Алексеевич (родился в 1819 году) был женат на графине Софье Александровне Паниной. Их сыном и был Александр Григорьевич Щербатов (1850–1915), который в 1877 году стал последним владельцем усадьбы Васильевское.

Князь Александр получил хорошее домашнее образование, затем окончил Петербургский университет; добровольцем принимал участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов в должности уполномоченного Красного Креста, за храбрость был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, дававшимся за военные подвиги. Однако его имя как экономиста, публициста и общественного деятеля в большей степени оказалось связано с историей Рузского края¹¹. Он уделял много времени сельскому хозяйству, именно поэтому его избрали президентом Императорского общества сельского хозяйства, коим он оставался в течение 13 лет. В 1883 году князь был пожалован в камер-юнкеры Высочайшего двора, в том же году избран Рузским уездным предводителем дворянства Московской губернии и состоял в этой должности до 1891 года. Женившись в 1879 году на графине Ольге Александровне Строгановой (1856–1944), он вышел в отставку и поселился в своем имении Васильевском. Этот брак соединил не только потомков двух знатных родов, но и многосторонне талантливых людей, родственные души.

Скорее всего, в 1880-х годах усадьба сохраняла ампирную планировку и облик, которые сложились еще в первой трети XIX века. Возможно, молодой чете в первые годы супружества было достаточно старого дома в Васильевском либо перестройки 1880-х годов не были радикальными. Каменный главный дом (возможно, двухэтажный или с мезонином) с жилым полуподвалом имел П-образный план с закругленными крыльями, обращенными к реке. Он был соединен короткой галереей-переходом с дворовым флигелем. Не исключено, что первоначально композиция парадного двора была симметричной, флигелей было два, а усадьба представляла собой характерный образец трехчастного подмосковного классического ансамбля. До наших дней сохранились только восточный флигель с переходом в главный дом и одно из закругленных крыльев.

Молодая княжеская чета увлеклась путешествиями в экзотические страны. Княгиня Ольга, несмотря на хрупкую комплекцию, прекрасно ездила верхом, обожала чистокровных арабских лошадей, любила псовую охоту и метко стреляла. Она была достойной спутницей мужа и брата — графа Сергея Строганова, — с которыми целых 17 лет провела в рискованных путешествиях по Азии и Европе. В 1880-х годах они верхом пересекли Сирийскую пустыню, побывали в Индии и на Цейлоне, на острове Ява. Княгиня Щербатова стала первой русской женщиной, совершившей путешествие по Индонезии (Нидерландской Индии). По впечатлениям от поездок она написала несколько книг: «По Индии и Цейлону. Мои путевые заметки 1890–1891 гг. с двумя дополнительными главами о религии и архитектуре Индии» (1892)¹²; «В стране вулканов. Путевые заметки на Яве 1893 года» (1897)¹³.

Кроме этнографических наблюдений путешественники — увлеченные лошадники — интересовались арабскими скакунами. Им княгиня посвятила книгу «Верхом на родине бедуинов, в поисках за кровными арабскими лошадьми (2600 верст по Аравийским пустыням в 1888 и 1900 гг.)» (1903). Она писала: «Нами собраны драгоценные сведения о редкой и замечательной арабской лошади, родоначальнице всех лучших европейских пород. То, что мы видели и слышали про арабскую лошадь на ее родине, внушило нам никогда не изменившуюся затем любовь к этому благородному, кроткому, идеально красивому животному, и побудило графа Строганова основать первый в России завод кровно арабских лошадей». По свидетельствам литературоведов, Ольга Щербатова была наделена литературным талантом, и ее сочинения напоминали опубликованные несколькими десятилетиями ранее знаменитые путевые записки И.А.Гончарова «Фрегат “Паллада”» с их простым и ясным стилем¹⁴.

Князь Александр Щербатов также оставил сочинения об этих совместных поездках. Он добавил важное приложение к первой книге супруги «Краткий обзор истории и современного положения Индии» и вместе с ее братом написал «Книгу об арабской лошади» (1900). Князь А.Г.Щербатов внес заметный вклад в коневодство: он привез в Россию 15 породистых арабских лошадей для улучшения верхового коневодства, завел первый кровно-арабский рассадник, создал арабо-кабардинский и арабо-донской заводы. Его конные заводы поставляли лошадей для Императорского двора.

К счастью, кочевая жизнь не помешала Ольге Александровне стать матерью четверых детей. Вернувшись из экзотических стран, супруги, по-видимому, всерьез занялись обустройством родового имения: на высоком берегу Москвы-реки, в Васильевском, началась капитальная перестройка усадебного дома в стиле средневекового английского замка с угловой башней-донжоном и двускатными кровлями, над которыми, как в доброй старой Англии, поднимались ряды труб. Княгиня Щербатова любила Англию с ее порядком и чистотой; она последовательно прививала на русскую почву все английское.

Возможно, строительная деятельность в Васильевском началась в первой половине 1880-х годов, но основные работы по перестройке дома, видимо, пришлись на 1890–1900-е годы. Формы дома в Васильевском, гораздо более лаконичные, чем во французских замках П.С.Бойцова 1880-х годов, тем не менее также вызывают ассоциации с его работами¹⁵. Хотя стилистически замок в Васильевском относится к английской викторианской неоготике XIX века, а сохранившиеся замки Бойцова в основном стилизуют постройки французского ренессанса, английские мотивы в его работах тоже постоянно присутствуют, причем не только в интерьерах, но и во внешнем облике. Пример — восточное крыло замка Храповицкого в Муромцеве, созданное по образцу башни в Бэлморале — замке королевы Виктории; или ступенчатые и треугольные щипцы дома в подмосковном Успенском князя Четвертинского. Характерны для творчества Бойцова и интерьеры главного дома, часть которых была полностью обшита деревом, вероятно, с фабрики П.А.Шмита, где в 1880-х – начале 1900-х годов Бойцов много работал. Пока это не удалось подтвердить документально, однако реставрируемый великолепный усадебный ансамбль Васильевского очень органично дополняет ряд бойцовских замков.

Дом в английском стиле строится, как правило, из кирпича, его не красят и ничем не облицовывают. Фасад такого дома достаточно строг и лишь в редких случаях имеет небольшие украшения: металлические ограждения балконов, нарядное обрамление входа и наличники окон в виде скобок. Именно таков дом-замок в Васильевском.

Нельзя не оценить виртуозное мастерство зодчего, перестроившего ампирный дом в эффектный многобашенный замок со сложным планом¹⁶. Главным архитектурным приемом Бойцова здесь стало максимально возможное сохранение старых стен и превращение всех обновленных фасадов в асимметричные с помощью различных пристроек: мансард, эркеров, щипцов и т.д. Самым большим объемно-пространственным изменением стала пристройка к боковому западному фасаду крупного объема, который образовал новый парковый фасад дома, на редкость гармоничный и выразительный. К западному и северному фасадам были пристроены трапециевидные эркеры, в шатровую башенку превратился полукруглый выступ на северном фасаде, соседний получил прямоугольные очертания и был также дополнен эркером. Главный вход сохранил местоположение в центре старого дома со стороны парадного двора, получив новый тамбур с рустованными пилястрами. Те же приемы были использованы при достройке и дополнении пристройками краснокирпичного восточного флигеля.

Объединение надстроенного и увеличенного главного объема здания и его нового двухэтажного бокового крыла с мансардами за треугольными щипцами создало необходимую асимметрию и придало дому Щербатовых явное сходство с замками туманного Альбиона. На северо-западном углу нового объема появилась трехъярусная круглая башня-донжон с видовой площадкой, украшенной ажурными решетками и флагштоком. Английский стиль был поддержан в силуэте разновысотными рядами каминных труб, возвышающимися над высокой двускатной кровлей и построенными по традиционным канонам старой Англии.

Появление эффектного «английского» замка в Васильевском (Марьине) было поддержано благоустройством окружающей территории, которую украсила открытая лужайка в английском стиле. Вдоль берега Москвы-реки был разбит обширный английский пейзажный парк с мощенными камнем дорожками и редкими для Подмосковья породами деревьев. В усадьбе было налажено образцовое хозяйство: конюшня с породистыми скакунами с княжеских заводов, большая псарня для охотничьих собак и т.д. Была выстроена оранжерея для заморских растений, появился зверинец с экзотическими животными, привезенными княжеской четой из путешествий, а также парковый зоопарк с ручными сернами, косулями и павлинами.

Интерьеры обновленного усадебного дома были также выдержаны в английском стиле. Поскольку дубовые панели на стенах были характерной чертой богатого английского дома со времен Елизаветы I, дерево стало ведущим материалом в отделке основных парадных залов Васильевского. В английских интерьерах отделка стен обычно разбита на части: нижнюю часть стены украшают деревянные панели, верхняя может быть обтянута тканью, украшена стукко, завешена гобеленами или покрыта тисненой кожей — вариантов много. Такие отделки представлены и в доме Щербатовых.

Конечно, вполне возможно, что Петр Самойлович Бойцов также бывал в Англии, как и его заказчики-англоманы; однако, как и в случае с французскими замками, идеи отделок в английском стиле он, скорее всего, черпал из книг и увражей. В данном случае этими источниками, видимо, стали издания английского художника и литографа Джозефа Нэша (1809–1878): четырехтомник «Особняки Англии в старое время» (1839–1849) и «Архитектура Средних веков» (1838); они не раз переиздавались, были наверняка известны Бойцову и, скорее всего, имелись в библиотеке князей Щербатовых¹⁷; там, вероятно, можно было найти и отдельные литографии, и литографированные акварели этого популярного мастера, специализировавшегося на изображениях исторических зданий Великобритании. В этом нас убеждают многие элементы обстановки, декора и отделки интерьеров Васильевского. Сейчас уже невозможно установить, сам ли Бойцов находил образцы для отделки той или иной залы, или на них ему указывали князья Щербатовы. Не исключены оба варианта, а также совместный поиск заказчиков и зодчего.

Небольшой квадратный в плане тамбур-вестибюль был связан с парадными помещениями (прямо и направо) и с жилой частью дома (налево к внутренней лестнице). Прямо по оси вестибюля можно было сразу попасть в двухсветный холл. Как известно, это главная часть дома в английском стиле и самое большое помещение традиционного английского дома, предназначенное для приема гостей. Холл в Васильевском — это высокое помещение, освещенное рядом окон второго этажа, выходящих на парадный двор. Обязательной частью английского холла был камин. Он есть и в холле Васильевского — каменный, с резными деталями и тонкими фланкирующими колонками.

Главным украшением холла Щербатовых была великолепная двухъярусная трехарочная конструкция деревянной галереи, напоминающая ордерные галереи раннего итальянского Возрождения, но в такой же степени связанная с английскими прототипами. Интересно, что в английских холлах в Средние века устраивались специальные галереи для оркестрантов — во время пиров оттуда звучала музыка. Разнообразные галереи можно было найти в увраже Дж.Нэша¹⁸, наиболее точным прототипом галереи и лестницы в Васильевском стал лист Нэша «Лестница, Ноул, Кент» (1869)¹⁹.

Арочная конструкция, парадная лестница, двери и оконные проемы в усадебном доме были выполнены из светлого дуба — очень модная фактура в конце XIX – начале XX века (сейчас все они, к сожалению, тонированы темной морилкой). Особое изящество деревянной галерее второго этажа придавало резное ажурное ограждение, весьма оригинальное и тонкое по рисунку, немного напоминающее то, что было создано П.С.Бойцовым в особняке Берга. Арочная конструкция великолепно сочеталась с деревянным балочным потолком, покоившимся на мощных дугообразных кронштейнах, и очень красивой парадной лестницей из массива дуба, расположенной во второй части холла и ведущей на галерею второго этажа. Устройство потолка весьма напоминает еще один лист Нэша — «Холл в Пенсхерсте, Кент»²⁰.

Дверь у парадной лестницы во второй части холла ведет в гостиную, обращенную в парк треугольным эркером. Стоит полюбоваться эффектной отделкой двустворчатых филенчатых дверей, также имеющих аналоги в увраже Нэша.

Столовая была полностью отделана деревом, включая потолок, обшивку оконных проемов и очень выразительный камин, расположенный на южной стене помещения, напротив окон. По его сторонам — два встроенных шкафа со стеклянными дверцами, которые могли служить для посуды. Стены столовой были раскрепованы плоскими пилястрами, в верхней части каннелированными, а в нижней — затейливо украшенными резьбой и накладным геометрическим декором. Фриз был покрыт тончайшим растительным орнаментом с маскаронами. Промежутки между пилястрами обшиты небольшими деревянными панелями в пять рядов по вертикали. Каждая из панелей была оформлена как ренессансная рамка: с полуциркульной арочкой в верхней части, опирающейся на маленькие каннелированные пилястрочки. Трудно сказать, как князья Щербатовы их использовали: возможно, здесь висели картины или они собирались со временем превратить это помещение в портретную галерею.

Такое декоративное оформление не просто редко, оно для России уникально. Впрочем, у этой отделки есть точный аналог — это черно-белая литография «Галерея в Астон-холле, Уорвикшир»²¹, также созданная Нэшем. Нет сомнений, что Бойцов отделывал стены столовой именно по этой картинке: изображенные Нэшем настенные рамки и пилястры скопированы в Васильевском очень точно. Астон-холл, построенный в 1618–1635 годах известным зодчим Д.Торпом, был ярким примером так называемого «якобинского» стиля XVII века, или высокого английского ренессанса, переходящего в барокко, возникшего под влиянием голландских и немецких зодчих. Здание с 1878 года стало муниципальным музеем, поэтому посетить его и полюбоваться аутентичной отделкой мог любой приезжий. Вполне возможно, что и князья Щербатовы там побывали. Была весьма популярной, многократно воспроизводилась на рисунках и литографиях и Большая галерея Астон-холла. Однако если отделка стен скопирована с отделки Большой галереи, то потолок в этом помещении Васильевского носит совершенно иной характер: он деревянный, с кессонами по периметру и отделкой рейками в центральном поле.

Между гостиной и столовой находится еще одно помещение, отделанное деревом, — одно из самых красивых в доме, также обращенное окнами на север, в парк. Здесь, видимо, находилась библиотека. Все ее стены состоят из встроенных в деревянную отделку шкафов со стеклянными и деревянными (в нижней части) дверцами. На восточной стене — красивый камин, также облицованный светлым полированным деревом золотистого оттенка. Самое необычное и нарядное в этом зале — потолок, оформленный рельефными хрящевидными тягами, составляющими геометрический узор. Подобная отделка характерна для плафонов английских домов и замков поздней готики и раннего Возрождения: англичане в те времена соревновались в изобретении потолочных рисунков и орнаментов. Однако и у рисунка потолка библиотеки в Васильевском есть точный прототип, который опять же подсказывает нам увраж Нэша, — это «Приемная зала в Хэмптон-корте, Мидлсекс»²². Хотя библиотека в Васильевском несопоставима по размерам с огромным залом королевского замка Хэмптон-корт, на ее потолке — точно такой же орнамент, естественно, выполненный в уменьшенном масштабе.

В замке Васильевского сохранился еще один интерьер, полностью отделанный деревом. Скорее всего, в этом помещении располагался кабинет князя А.Г.Щербатова, поскольку оно расположено достаточно автономно: в него можно было пройти прямо с улицы или из вестибюля, минуя другие парадные помещения. Отделка его выполнена из дубовых панелей, создающих респектабельную атмосферу старой Англии. Деревянный потолок состоит из крупных квадратных кессонов, отделенных от стен цепочкой из маленьких квадратных филенок. Напротив эркера — огромный широкий камин, в зеркало которого вмонтированы деревянные филенки с выжженными изображениями экзотических животных и птиц: журавля, зебры, антилопы и жирафа (еще два изображения утрачены).

Остальные помещения замка сохранили лишь отдельные элементы отделки: характерные деревянные филенчатые щиты в проемах окон, тянутые профильные карнизы, паркетные полы, своды в полуподвальном этаже и простые ограждения служебной лестницы.

Несмотря на то что архитектор пользовался упомянутыми выше образцами при создании общей композиции и интерьеров Васильевского, в результате было создано совершенно самобытное архитектурное целое. Невозможно не отметить высокое мастерство, проявленное архитектором, сумевшим сохранить узнаваемость отдельных английских деталей и приемов отделки — и аранжировать их по-новому, создав неповторимый образ дома и внутренние пространства, продиктованные не только стилистическими запросами владельцев, но и требованиями комфорта и назначения интерьеров.

В законченном виде дом, конечно, стал одним из самых роскошно и стильно отделанных усадебных домов Подмосковья, а также великолепным образцом английского викторианского стиля. Однако, по данным краеведов, усадьба стала местом постоянного жительства семьи князя А.Г.Щербатова только к 1912 году: до того владельцы жили здесь наездами. К сожалению, им недолго пришлось пожить в этом любовно отделанном согласно их вкусам доме, который они явно планировали сделать родовым гнездом для многих поколений своих потомков.

Княжеская чета Щербатовых немало сделала для жителей села Васильевского: открыла школу и лечебницу с родильным отделением, построила мельницы, помогла восстановить дома после наводнения 1908 года, отремонтировала Воскресенскую церковь, платила пенсию пожилым крестьянам, отправляла учиться за границу одаренных детей и т.д.

Из служебных построек сегодня можно увидеть конный двор, состоящий из трех одноэтажных кирпичных корпусов (в одном из них сохранились сводчатые перекрытия). Парк сильно зарос и утратил пейзажную планировку.

В 1915 году в семье случилось большое горе: умер старший сын Александр, а через 20 дней следом за ним и его отец — князь Александр Григорьевич в возрасте 65 лет. Современники считали, что он не смог пережить потерю сына. Похороны состоялись 3 мая в селе Васильевском. В 1915–1917 годах в сельце Марьине, на месте захоронения князей Щербатовых, княгиня Ольга Александровна возвела небольшой храм по проекту знаменитого столичного архитектора В.А.Покровского, который хотела посвятить св. благоверному князю Александру Невскому, небесному покровителю мужа и сына. Однако события 1917 года не позволили этого сделать: храм освятить не успели. Он был отреставрирован только в 1992 году²³ и освящен во имя св. великомученика и целителя Пантелеймона.

После кончины сына и мужа, в годы Первой мировой войны, Ольга Александровна, ее дочь и невестка (вдова князя Александра-младшего) на свои средства организовали санитарный поезд, который за девять месяцев войны перевез 30 тысяч раненых. Поезд ездил по всем фронтам, доставляя лекарства, оказывая первую медицинскую помощь и транспортируя тяжелораненых в госпитали. В Васильевском также была устроена больница для раненых, организовывались приюты, где размещались дети-сироты защитников Родины.

В 1918 году княгиня О.А.Щербатова вместе с дочерью и невесткой навсегда покинули Россию, успев вывезти некоторые ценные вещи из замка. Оставшаяся часть уникальной обстановки усадьбы (мебель, картины, фарфор) была вскоре разграблена. Княгиня скончалась в 1944 году во Франции в возрасте 87 лет в эмигрантском доме престарелых и похоронена на русском кладбище под Парижем.

В 1919 году по декрету Советской власти в бывшей усадьбе был создан один из первых домов отдыха, затем — санаторий кардиологического профиля. В сентябре 1919 года сюда приезжал В.И.Ленин. В память об этом на фасаде главного дома Щербатовых установлена мраморная доска: «В этом доме 27–28 сентября 1919 г. отдыхал В.И.Ленин».

Во время Великой Отечественной войны село Васильевское было захвачено и сожжено немцами, но в доме размещался военный госпиталь, и он чудом остался цел. После войны, в 1948 году, усадьбу передали Лечебно-санаторному управлению Кремля, в ней обосновался туберкулезный санаторий им. А.И.Герцена, затем другие оздоровительные учреждения.  В начале 1990 года все они были объединены в Центр реабилитации Управлния делами Президента РФ.

Тем не менее, в 1990-х – 2000-х годах усадьба находилась в запущенном состоянии. В начале 2010-х годов усадьба чуть было не перешла в собственность частного владельца. К счастью, в 2015 году фасады и интерьеры главного дома были тщательно реставрированы Управлением делами Президента РФ для возобновившего работу санатория им. А.И.Герцена.

* * *

Так сформировались и дожили до наших дней два замка, воплотивших в России притягательные образы Франции и туманного Альбиона. Предположительно возведенные Петром Бойцовым, они помогают представить себе эстетические приоритеты, волновавшие российскую аристократию рубежа XIX–XX веков, и характерную для зодчих того времени методику работы, предполагавшую широкое использование популярных изобразительных источников, воскрешавших прошлое в достоверных акварелях и литографиях. Однако нельзя не отметить и самобытность созданных усадебных ансамблей, органично сочетающихся с российской действительностью, системой ценностей и природным окружением.

Как известно, русскую культуру отличает особое отношение к другим культурам, к привнесению «чужого» в «свое». Это то свойство, которое в свое время поразило Достоевского в Пушкине, о чем он говорил в своей знаменитой речи на открытии московского памятника поэту: «Способность всемирной отзывчивости и полнейшего перевоплощения в гении чужих наций, и перевоплощения почти совершенного». Именно благодаря этой способности западноевропейское зодчество прошедших столетий оказалось одним из самых значимых источников вдохновения для русской архитектуры рубежа XIX–XX веков. Коренной особенностью русского искусства можно назвать и его ориентацию на высокие, совершенные образцы, как правило, существующие вне отечественной культуры. Будь то образы Райского сада, Небесного или реального Иерусалима в Средние века, голландских кирх и верфей, блистательного Версаля, рыцарских замков и итальянских вилл в Новое время — нездешние, далекие и оттого еще более манящие, они всегда питали фантазию русских заказчиков и зодчих.

Примечания

1 Дрямова Л.И., Полубояров М.С. Черкасское // Пензенская энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. С. 669.

2 Ветвь Бековичей-Черкасских ведет начало от князя Александра Бековича-Черкасского (до крещения — Давлет-Гирея), убитого во время Хивинского похода в 1716 г.

3 Предприятие В.Н.Охотникова даже было занесено во всероссийский реестр винокуренных производств под № 55.

4 Елена Владимировна (1888–1975) — в первом браке супруга графа Алексея Алексеевича Игнатьева; после развода вступила во второй брак с Петром Александровичем Половцовым. Мария Владимировна (1897–1983) — фрейлина, жена Георгия (Юрия) Владимировича Фредерикса-Маразли (1890–1927), во втором браке — за Вадимом Михайловичем Миклашевским (1890–1963).

5 Парк площадью 11 га был разбит в 1861 г. Он имел уникальную планировку: 16 прямоугольных массивов, разделенных липовыми аллеями. В нем были устроены фонтан и бассейн. К парку примыкал пруд, на берегу которого швартовались прогулочные лодки (Пономарев С.Ю. Черкасский парк // Пензенская энциклопедия. С. 669). Ранее парк занимал южный склон степной балки, впадающей в р. Б. Буртас. Сейчас балка перегорожена плотиной, и южная часть парка граничит с большим прудом.

6 В 1922 г. в опустевшем главном усадебном доме открыли школу для крестьянской молодежи; средняя школа располагается здесь по сей день. В 1950 г. здание капитально отремонтировали: была заделана проездная арка, серьезно изменена планировка помещений, настелены новые полы, разобрана парадная лестница, с крыши убраны декоративные гребни и шпили с башенок. В 1967 г. при школе был создан небольшой краеведческий музей.

7 Здесь и далее источник: Усадьба Васильевское (Марьино) Щербатовых: http://imesta.ru/places/show/190

8 Герцен А.И. Былое и думы. Т. 1. М., 1963. С. 80–81.

9 В «Былом и думах» А.И.Герцен уважительно отметил, что раздел имения после смерти его отца «…сделался в какие-нибудь два часа времени, при которых никто не сказал ни одного холодного слова, никто не возвысил голоса и после которого все разошлись с боvльшим уважением друг к другу».

10 Памятники архитектуры Московской области. Вып. 4. М., 2009. С. 179.

11 В 1891 г. А.Г.Щербатов был назначен уполномоченным по общественным работам Самарской губернии в помощь голодающим. С началом Первой мировой войны он стал одним из учредителей Российского союза торговли и промышленности.

12 [Щербатова О.А.] По Индии и Цейлону. Мои путевые заметки 1890–91 гг.

С двумя доп. главами о религии и архитектуре Индии. Соч. кн. О.А.Щербатовой; Крат. обзор истории и соврем. положения Индии кн. А.Г.Щербатова. М.: Типо-лит. Т-ва И.Н.Кушнерев и Ко, 1892. 4, IV, 571 с., 24 л. ил., карт.

13 Репринт 2009 г.

14 http://fanread.ru/book/10385231/?page=1

15 Нащокина М.В. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. М.: Жираф, 1998. Крашенинников А.Ф. Московский зодчий Петр Самойлович Бой-цов // Марьино. Православный историко-краеведческий альманах. Вып. 5. Марьино, 2000. С. 8–21.

16 Шов между старым и новым домом виден только в примыкании объемов в северо-западном углу дома при взгляде с парадного двора; в полуподвальном этаже сохранились старые своды.

17 Nash J. Mansions of England in the Olden Time. 4 v 1839–1849. Книга переиздана: Нэш Дж. Особняки Англии в былое время (The mansions of England in the olden time by Joseph Nash): Серии 1–4. Факсимильное издание 1839–1849 гг. СПб.: Альфарет, 2010.

18 Например, литография «Галерея в зале, Хатфилд, Хартфордшир» (Hatfield House, Hertfordshire. Gallery in the Hall).

19 Knowle, Kent, the Staircase.

20 Penshurst, Kent, the Hall.

21 The Gallery, Aston Hall, Warvickshire.

22 Hampton Court, Middlesex, the Presence Chamber.

23 Храм возрожден под руководством реставратора В.В.Овчинниковой (см.: Памятники архитектуры Московской области. Вып. 4. С. 182).