Елизавета Ренне

Еще один портрет работы Дессена

В 1830–1840-х годах в Петербурге работало много иностранных художников. Несмотря на то что российская художественная школа могла предложить своих талантливых мастеров, императорский двор, а вслед за ним знать охотнее покровительствовали иноземцам, как правило, достаточно мастеровитым, но не сильно выдающимся. Особенным шиком считалось позировать иностранцам — портреты на холсте и пастели украшали специально отделанные по новой моде интерьеры, небольшие акварели и миниатюры в рамках с закругленным верхом густо покрывали бюро, письменные столы, этажерки, круглые будуарные столики. Некоторые из авторов этой разнообразной продукции известны лучше, как например, Франц Крюгер, Карл фон Штейнбен, Кристина Робертсон. Имена других ассоциируются лишь с отдельными подписными работами или вообще канули в Лету: часто живописные портреты и миниатюры, позволявшие сохранить дорогие черты близких родственников и друзей до изобретения дагеротипа, теряли смысл с появлением и распространением фотографии. Забылись имена изображенных лиц и художников, но сами работы продолжают существовать в частных собраниях и музеях. Порой кажущиеся незначительными детали биографии, упоминания современников, сведения о происхождении помогают отождествить то или иное произведение, а публикации и воспроизведения — очертить круг вещей, принадлежащих тому или иному художнику. Именно так удалось связать с именем французского портретиста Эмиля Франсуа Дессена портрет шотландской художницы Кристины Робертсон, до сих пор считавшийся работой неизвестного мастера.

В настоящее время портрет находится в частном собрании в Петербурге. Он исполнен пастелью на светло-бежевом картоне размером 480х330 мм (в видимой части 290х230 мм) и заключен в типичную для середины XIX века овальную раму. Его оборотная сторона закрыта плотной бумагой, в верхней части — наклейка с английским текстом: «У этого портрета Кристины Робертсон интересная история. Его привез в Австралию ее сын Джеймс (Уильям — Е.Р.), который завещал портрет подружившемуся с ним семейству Килбурн из Мельбурна. В свою очередь щедрая г-жа Килбурн послала его мне в дар. Она полагала, что портрет русского происхождения, но, по-видимому, он был исполнен в Париже. Художник не поддается определению. Таким образом, портрет достаточно много путешествовал. Он был очищен от желтых пятен, я заказал для него новую монтировку, что улучшило общий эффект. Алан Бёрд. Холсолл, Ланкашир 1987¹.

Как известно со слов бывшего владельца портрета д-ра Алана Бёрда (1923–2006), г-жа Килбурн послала ему пастель после того, как прочла его статью о Кристине Робертсон в журнале «Country Life» за 1977 год². В то время это была единственная публикация о шотландской художнице на английском языке, появившаяся после 1906 года³. Вступив в переписку с Аланом Бёрдом и почувствовав в нем искренний интерес ко всеми забытой портретистке, г-жа Килбурн подарила ему портрет, а также рисунок карандашом, запечатлевший ту же пожилую женщину с подписью «Mary Robertson» и датой «1846». На обороте монтировки есть надпись: «Алан Бёрд. Мэри Робертсон была последним ребенком Кристины Робертсон. Она родилась 28.01.1833. Ей было 13 лет, когда она сделала этот карандашный набросок своей матери [1846]. Набросок взял с собой в Австралию ее брат Уильям, который завещал его семье Дорис Килбурн, оставившей его мне»⁴. Детский рисунок с обрезанными и частично утраченными краями трогательно хранился в сложенном, судя по сгибам, виде сначала у брата Мэри Робертсон, а потом в семье Килбурн. В Англии он был отреставрирован и вставлен в рамку в той же мастерской, что и пастель.

В 1996 Алан Бёрд предоставлял пастель и рисунок на выставку «Кристина Робертсон. Шотландская художница при русском дворе», организованную Эрмитажем совместно с Русским музеем и британскими коллегами в Городском художественном центре в Эдинбурге⁵. Хотя и тот и другой можно было увидеть на выставке и они вошли в краткий каталог под номерами 57 и 58, их изображений там нет. Таким образом, в настоящей публикации они воспроизводятся впервые.

Нет никаких сомнений в том, что и на пастели и на рисунке изображена Кристина Робертсон. Во-первых, нет причины не верить свидетельству г-жи Дорис Килбурн об их происхождении, с поправкой, что упомянутый Аланом Бёрдом Джеймс, скорее всего, приходился Кристине Робертсон внуком, поскольку из восьми детей у нее выжили только два сына Джон (р. 21.05.1825) и Уильям (р. 25.11.1830) и две дочери Агнесс (1823–1860) и Мэри (р. 28.03.1833). Во-вторых, сравнение пастели с акварельным «Автопортретом» художницы 1822 года выявляет похожие пропорции и характерные черты. Конечно, нужно учитывать, что эти произведения разделяет, по меньшей мере, четверть века, и возрастные изменения не могли не отразиться на лице, так же как не могла не сказаться на результате разница в восприятии модели, манере исполнения и технических средствах. Тем не менее их сравнение вполне допустимо, тем более что и Кристина Робертсон, и Эмиль Дессен выбрали один и тот же ракурс в три четверти влево. То же лицо, но в профиль, изображено на рисунке карандашом, подписанном дочерью художницы, Мэри Робертсон.

Подпись на пастели внизу справа, которую не удалось прочесть Алану Бёрду, принадлежит французскому художнику-пастелисту Эмилю Франсуа Дессену (Emile Francois Dessain), что становится очевидным при сопоставлении «Портрета Кристины Робертсон» с другими подписными работами художника. Он каллиграфически тонко, как правило, с наклоном вправо, выводил буквы своего имени — «E Dessain» — и ниже ставил дату. На рассматриваемом портрете вместо даты надпись по-французски: «Hommage а Mme Robertson» — знак уважения к шотландской портретистке, добившейся успеха в Эдинбурге, Лондоне и Париже и невероятной популярности в аристократических кругах Петербурга. Она была старше Дессена на двенадцать лет и свой нелегкий путь к лаврам модной и высокооплачиваемой художницы прошла с большим достоинством. Портрет проникнут не только чувством уважения к коллеге по ремеслу, но согрет неравнодушным отношением, часто отсутствующим в поверхностных светских портретах Дессена. Заинтересованный взгляд на модель и тщательная проработка лица делают эту пастель одним из лучших известных в настоящее время произведений французского художника, обладавшего весьма скромным талантом.

Во второй половине 1840-х годов художником были исполнены портреты Николая Сергеевича Тургенева (1845, Музей-заповедник «Спасское-Лутовиново»), Павла Петровича Палена (1847, ГИМ, Москва), Елизаветы Александровны Полетики (1848, Тверской государственный объединенный музей). В 1847 году он запечатлел будущего знаменитого художника Джеймса Мак-Нейла Уистлера с братом Уильямом в возрасте 10 и 8 лет (1847, Галерея Фрира и Секлера, США). Семья инженера путей сообщения Джорджа Уистлера проживала в Петербурге на Английской набережной с 1843 по 1848 год. Как известно, приезжавший в 1844 году в российскую столицу шотландский художник Уильям Алан, увидев рисунки маленького Джеймса, посоветовал ему серьезно заняться рисованием, и мальчик стал посещать уроки в Академии художеств. В «доме Риттера», который снимали Уистлеры, бывали русские художники А.О.Корицкий и К.П.Брюллов, возможно, его посещал английский рисовальщик и гравер Томас Райт, нарисовавший портрет матери Джеймса Анны Матильды Уистлер. Здесь могли пересекаться пути Эмиля Дессена и Кристины Робертсон.

«Портрет Кристины Робертсон», скорее всего, был исполнен Эмилем Франсуа Дессеном в 1848–1849 годах, когда оба художника жили и активно работали в Петербурге. Вряд ли его можно отнести ко второму приезду Дессена, состоявшемуся незадолго до смерти Робертсон 30 апреля 1854 года.

Портрет матери, исполненный детской рукой Мэри Робертсон, не единственная ее работа. Кристина учила рисовать обеих своих дочерей, Агнесс и Мэри. Одну из них упомянул итальянский художник Косрое Дузи, посетивший в 1840 году Эрмитаж. 26 сентября он записал в своем дневнике: «Посмотрел я также мастерскую г-жи Робертсон (в Зимнем дворце. — Е.Р.), где нашел довольно хороший портрет императрицы, но в восторг меня привела маленькая картина, на которой изображены великие княжны Ольга и Александра. Там была в этот момент еще и дочка М-м Робертсон, которая работала над миниатюрным портретом императрицы, копируя работу матери. Однако портрет императора в рост мне не понравился»⁶. Дузи несомненно имел в виду старшую дочь Агнесс, которой в ту пору было 18 лет, тогда как Мэри едва исполнилось восемь. Из записей в Расчетной книге Робертсон, относящихся к лондонскому периоду, известно, что Агнесс заканчивала некоторые миниатюры, начатые матерью⁷. В 1843 году она показала 15 самостоятельных работ на выставке в Королевской академии, судьба которых не ясна.

Как и старшая сестра, Мэри училась у матери и, вероятно, помогала ей, особенно в последние годы в Петербурге. Этим объясняется наличие в российских музеях некоторого количества ее вещей и появление работ, подписанных ее именем на аукционах. Они относятся к 1850-м годам (акварели: «Девочка с кроликом», недавно приобретенная Эрмитажем из коллекции Попова, две жанровые сцены «Гадание» и «Чтение письма» в Государственном Русском музее, происходящие из альбома с рисунками и акварелями из Зимнего дворца, «Семейный портрет», выставлявшийся на аукционе Альфа-Арт, а также одна работа маслом — овальный «Портрет Александры Федоровны» в музее города — копия с картины Кристины Робертсон. Судьба сестер после смерти матери в годы Крымской войны (1854) и мужа Агнесс, погибшего в Кронштадте, не известна. Возможно, они какое-то время прожили в Петербурге, но, скорее всего, вернулись в Англию. Известно только, что Мэри вышла замуж за служащего Вестминстерского банка и сменила фамилию на Стюарт. В 1940 году на аукционе Сотби предлагались к продаже «большая миниатюра, изображающая императора Николая I в рост со шляпой в левой руке, на фоне колонны и пейзажа», подписанная «C Robertson 1840», «Портрет императрицы, сидящей за столом» и «Портрет императрицы, стоящей с любимой собакой на подушке у ее ног», исполненный маслом и подписанный на обороте «Императрица Всея Руси. К.Робертсон», еще три миниатюры с портретами неизвестных женщин, альбом с ранними рисунками художницы, большей частью свинцовым карандашом, а также ее «Расчетная книжка за период с 1822 по 1842 год» и «Автопортрет», которые были приобретены Музеем Виктории и Альберта и до сих пор там хранятся. Все эти вещи поступили, как указано в аукционном каталоге⁸, от внучки К.Робертсон, мисс Р.Стюарт. Должно быть, военное лихолетье вынудило ее расстаться с тем, что ее мать, Мэри Стюарт, привезла из России и так же бережно хранила, как ее дядя хранил в Австралии портрет Кристины Робертсон работы Дессена и рисунок Мэри.

Художница Кристина Робертсон была одной из тех британок, которые все чаще встречались в XIX веке на необъятных просторах России. Уроженки Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса, они все именовались «англичанками», среди них были жены инженеров, врачей, купцов, архитекторов, высокопрофессиональные няни и не всегда профессиональные и сведущие преподавательницы английского языка, привлеченные широким полем деятельности и хорошими доходами. Они настолько вошли в русскую жизнь, что попали на страницы произведений Пушкина и Лескова.

«Портрет Кристины Робертсон» работы Эмиля Франсуа Дессена и рисунок Мэри Робертсон вносят дыхание жизни в сухие факты биографии шотландской художницы. Ее облик, ассоциировавшийся раньше только с «Автопортретом», исполненным, когда ей было около двадцати шести лет, обрел дополнительные черты.

Примечания

¹ «This portrait of Christina Robertson has an interesting history. It was taken to Australia by her son James who bequeathed it to the Kilburn family of Melbourne who had befriended him. In turn, dear and generous Mrs Kilburn sent it to me as a gift. She believed it was of Russian origin but it seems to have been painted in Paris. The artist can’t be traced. So, it is quite widely traveled. I have had rust patches cleaned, a new mount cut and the effect tided up. Alan Bird. Halsall Lancr 1987».

² Bird A. A Painter of Russian Aristocracy // Country Life. 1977. Vol. CLVIII. 6 January. P. 52-53.

³ J. C. Hodgson on Christina Robertson // Notes and Queries. London, 1906. April. Ser. 10. Vol. 5. P.304.

⁴ «Alan Bird. Mary Robertson was the last of Christina Robertson’s 8 children. She was born on 28.1.1833. At the time when she drew this pencil sketch of her mother [1846] she was aged 13 years. This sketch was taken to Australia by her brother William who bequeathed it to the family of Doris Kilburn who left it to me».

⁵ Christina Robertson. A Scottish Portraitist at the Russian Court. Edinburgh: Edinburgh City Art Centre, 1996. Cat. 57, 58.

⁶ Рукописный дневник Косрое Дузи (в семье художника).

⁷ Robertson Christina. Account Book. 1822–1842. Victoria & Albert Museum Library. MS. L. 1344-1940 (s.p.).

⁸ Catalogue of Jewels & Objects of Vertu comprising Miniatures, the Property of the Countess Camdor; and by Mrs. James Robertson (nee Christina Sanders), sold by her granddaughter Miss R. Stewart Sotheby & Co. on Thursday, July 25th. 1940. P. 8-9.