1 «Злостные» опечатки в рассказе Садовского «Святая Елена» в именах императора Франции и французского уполномоченного на острове маркиза де Моншеню.

2 См. примеч. 8 к письму 13.

3 Имеется в виду национализированный в Сохранной казне золотой дедовский брегет Блока (см. письмо № 18 от 19 февраля 1922 г.).

4 Здесь: не оскорбив (фр.).

5 Где как месяц за рощей печаль... (Примеч. Г.П.Блока).

6 Митрофаниевское кладбище в Петербурге. Садовской, по-видимому, просил сообщать ему чем-либо примечательные эпитафии, надеясь использовать в дальнейшем в своих произведениях.

7 Речь идет о бытовых материалах к писавшемуся тогда Садовским роману «Александр Третий» (последняя редакция датирована 1930 г.).

8 Стихотворение Тютчева «На юбилей князя Петра Андреевича Вяземского» (февраль 1861).

9 Петр Иванович Борисов (1858–1888) — сын И.П.Борисова, студент Венского университета, в 1885 г. психически заболел, умер в больнице для умалишенных.

10 Это письмо, а также письмо Толстого к Н.Врангелю см.: Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 77–78. М., 1956. С. 263–264; Т. 79. С. 139–141. >>>

11 «Confidences» («Признания»), сочинение А. де Ламартина (Lamartine, 1790–1869) — французского поэта-романтика, публициста, политического деятеля, министра иностранных дел во Временном правительстве Франции периода революции 1848 г. Мемуары «Признания, Рафаэль…» написаны в виде романтической повести. >>>

Рассуждения Блока о гладкописании французов, возможно, восходят к воспоминаниям Фета о его беседе в Париже с маркизом Делаво, познакомившим его с внутренним бытом французов, скрытым от поверхностного взгляда иностранцев. Он сравнивал немецкие книги, «непостижимо дурно слеланные (mal faits)» с французскими, «из которых самая дрянная и пустая так изложена, что читается легко — без сучка, без задоринки» (Фет А. А. Мои вспоминания. Ч. I. М., 1890. С. 163).

12 «Лирический пантеон» — первый сборник Фета, изданный в ноябре 1840 г. под инициалами «А.Ф.». Эпиграфом к сборнику была взята первая строфа стихотворения Ламартина «Chant d’Amour» («Песнь любви», 1822).

13 Т.е. об Александре Третьем. На Офицерской улице жил Александр Блок.

14 Ср. в романе Садовского «Александр Третий»: «“Опять на Воин?” — спросил Государь Ивана Петровича Новосильцова…» (Новое литературное обозрение. 1992. № 2. С. 16).

15 Мертвая голова (фр.).

16 Феликс Перчёнок писал о краеведческих организациях, возникших повсюду в начале 1920-х: «Время кажется снисходительным к одной новой историко-культурной системе. Речь идет о своеобразном общественном организме, пустившем корни по всей стране. Имя ему — массовое краеведческое движение: две тысячи местных организаций, 50 тысяч активистов, множество музеев, держащихся на общественной инициативе. В 1921 году, собравшись со всей России для объединения дотоле разрозненных центров, краеведы обратились в АН с просьбой взять движение под свое покровительство. Так возник организационный центр движения — Центральное бюро краеведения при АН, председателем которого стал Ольденбург» (Перчёнок Ф. Ф. Академия наук на «великом переломе» // Звенья. Исторический альманах. Вып. 1. М., 1991. С. 165).

Именование Садовским себя «красным профессором» было, мягко говоря, преувеличено. У него на дому, действительно, собирался небольшой кружок молодежи. Владислав Ходасевич в цитировавшейся выше статье «Памяти Б.А.Садовского», вспоминал о последней встрече с Садовским в московской больнице летом 1917 г.: «Он приезжал из Нижнего лечить ногу, сломанную при падении. Я ходил к нему с Гершензоном, которого теперь тоже нет уже. Совершенно лысый, с большой бородой неожиданно темной (Садовской был белокур), он сидел на кровати, рассказывал, что изучает отцов церкви, а также много переводит с польского и английского (на самом деле Садовской ни одним из иностранных языков не владел. — С.Ш.). Очень бодрился, рассказывал о кружке молодежи, который в Нижнем собирается возле его постели — слушать лекции о русской поэзии. Но чувствовалось, что это свидание — последнее» (Последние новости. [Париж,] 1925. 3 мая).

28 июня 1922 г. Всероссийская ассоциация писателей коммунистов рассмотрела вопрос о распределении «академических пайков» среди литераторов. Из протокола: «настаивать на: 1) безусловном отводе и снятии с акпайка: Шершеневича, Ан. Соболя, Садовского, Арцыбашева, Жилкина, Осоргина, Мариенгофа, Парнок, Лидина, Шкляра, Коваленской, Бромлей, Мандельштама, Кусикова как писателей, деятельность которых поддерживать материально нет надобности <…> Садовской — поэт (неизвестен), никому не нужен» (Литературная жизнь... С. 450–451). По-видимому, лишен пайка Садовской все же не был. В письме к П.С.Когану от 31 июля 1924 г. с просьбой о назначении пенсии он выражает готовность представить «удостоверение Нижегородского педагогического института о прочтенных мной в качестве преподавателя курсов по истории русской и западной литературы в 1921–22 и 1922–23 гг., удостоверение Московского Археологического института о назначении меня преподавателем по кафедре русской литературы и о чтении мной лекций в 1919–20, 20–21 и 1921–22 гг.». В этой связи обращаем внимание на заметку некоего Геннадия Розина «О писателе-нижегородце Борисе Садовском», написанную для газеты «Горьковская коммуна» 21 октября 1944 г., полную преувеличений и нелепостей, вроде того, что Садовской был «…инициатором, создателем, сотрудником многих журналов, как, например, “Русская мысль”, “Нива” и т. д.». Розин пишет: «Многие <?> помнят, с каким энтузиазмом студенты трех нижегородских вузов в 1918–1921 гг. слушали лекции на дому у первого Красного профессора Б.А.Садовского» (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 4. Д. 12). Как видим, Садовской постарался интерпретировать частный факт чтения им лекций (скорее, это были неформальные, ни к чему не обязывающие беседы) с максимальной выгодой для себя. А что ему оставалось делать, если без пенсии, хотя бы самой нищенской, он был обречен на голодную смерть?

17 Тоской по родине (нем.).

18 Точка (нем.).

19 Телеграмма сохранилась: «ЗА МОРОЗНЫЕ УЗОРЫ ИЗДАТЕЛЬСТВО ВРЕМЯ ДОЛЖНО ВАС СТО МИЛЛИОНОВ ТЕЛЕГАФИРУЙТЕ ПЕРЕВОДИТ ЛИ ДЕНЬГИ ВАМ ИЛИ ПЕРЕДАТ ПОСЛАННОМУ СМЕРЧИРНСКОМУ УЕЗЖАЮЩЕМУ ВТОРОГО ОКТЯБРЯ БЛОК» (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Д. 55. Л. 83).

20 Оставим это! (нем.)