Журнал "Наше Наследие" - Культура, История, Искусство
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   

Редакционный портфель Ариф САПАРОВ.Страницы блокадного дневника


Ариф САПАРОВ

Страницы блокадного дневника

Блокадные дневники 1941–1943 годов ленинградского военного журналиста и писателя Арифа Сапарова не предназначались для печати. Они давали возможность их автору – а ему не было и тридцати лет – как бы вести непрерывную беседу с самим собой, ежедневно запечатлевая и осмысляя события и факты блокадного лихолетья. Это своего рода зеркало, в котором нашли непредумышленное отражение многие лица, обстоятельства и настроения и в котором возникает непосредственный образ драматических будней осажденного Ленинграда. Разумеется, некоторые эпизоды, упомянутые и зафиксированные А.Сапаровым в дневниках, были впоследствии воссозданы им в документальных книгах «Дорога жизни», «Январь сорок второго», «Четыре тетради», «Ради тебя, товарищ» и других.

Но многие яркие подробности происходившего на ленинградской земле долгое время не могли быть обнародованы по цензурным соображениям.

В 1947 году писателя, принесшего в издательство документальную хронику «Дорога жизни», упрекали в избытке мрачных красок, напоминавших о кровоточащих ранах, нанесенных недавней войной. Неудивительно, что документальная повесть «Январь сорок второго», которая ныне переведена на многие иностранные языки, и вышла в свет в издательстве «Советский писатель» лишь в 1969 году.

Так или иначе, сегодня мы имеем возможность предложить читателям отрывки из дневника А.В.Сапарова, свидетеля и активного участника сражения за Ленинград, предоставленные нам сыном писателя – Мирсаидом Сапаровым.

1942

СТРАСТНОЙ АПРЕЛЬ

4 апреля

Следом за генеральной уборкой города Ленсовет распорядился открыть парикмахерские. С трудом разыскали мастеров. А ведь нужны еще и дрова, электрическое освещение, одеколон… В теперешних условиях это проблема.

Парикмахерская напротив Штаба на Невском. Отощавшие девушки в грязных халатах, одетых поверх пальто, в валенках с галошами, с посиневшими от холода пальцами. Белье грязное, со следами чужих волос. Одеколон «а-ля Ленинград» – 20% спирта, остальное – хвойная вода. Однако, освежает и даже запах у него приятный, бодрящий. Старушка-гардеробщица – типичный дистрофик. Опухшее лицо, голодные, беспокойные глаза.

Изредка в парикмахерской появляются довольно упитанные, краснощекие военные, в основном моряки и летчики. Садятся в кресло и начинают как ни в чем ни бывало болтать с отощавшими девушками.

Но большинство клиентов –ленинградцы. На них просто страшно смотреть. До того заросли и покрылись коростой грязи. Спутанные, давно нечесаные волосы на голове. Грязные клочья вместо бороды. Черные шеи и щеки, закопченные у огня «буржуйки». Сядет такой пещерный житель перед зеркалом и с удивлением взирает, как постепенно бритвой и ножницами приводят его умелые руки в благообразный вид. Причешут, подстригут, побреют, спрыснут хвойной водицей и, смотришь, новый человек выходит на улицу. Правда, еще он бледен и худощав. Но видно, не дойдет уже до той страшной грани запущенности, в какой он был.

Великое дело парикмахерская!

Это как символ возрождения, как луч надежды.

Ленинградцы названы мучениками. Многих не стало в эти месяцы зимней блокады. Никто и ничто не сравнится с этим подвигом миллионов. Голод, да такой, что хоть жуй стены. Холод, грязь, обстрелы, бомбежки, мертвецы на улицах.

Но вот пришла весна. На улицах Ленинграда заиграло солнце. Появилась надежда.

Впрочем, это оптимистическое излияние было прервано самым внезапным образом. Среди бела дня, при ясном небе началась воздушная тревога.

Настоящее открытие весеннего сезона!

Прилетело штук пятьдесят самолетов. Сигнала мы не слышали, так как все это хозяйство – служба оповещения – хорошо налаженная с осени, как и многое в Ленинграде – расстроилась. Сразу услышали зенитную пальбу. С каждой минутой темп ее все больше нарастал, пока, наконец, звуки выстрелов не слились в сплошной гул.

Когда мы выбежали на улицу, все небо над центром города, над Невой, было покрыто пятнышками разрывов. Феерическое зрелище! Буквально тысячи вспышек! Били еще и трассирующими цветными снарядами.

Немцев сначала была видна пара самолетов, потом еще один. На средней высоте они прошли над Невой и повернули куда-то к Петроградской стороне. Потом друг за другом стали появляться все новые бомбардировщики. Выскакивали они прямо из пелены разрывов и пролетев немного, резко пикировали. Мы увидели как они высыпают бомбы по три штуки, точно яйца из-под брюха.

Еще несколько бомбардировщиков пошли прямо на Штаб. Чтобы не стоять чучелом на улице, мы укрылись в бюро пропусков. Там хоть сооружены дополнительные балки из бревен.

Первый раз я видел сегодня такое наглое пикирование над городом. И первый раз был такой сумасшедший артиллерийский огонь. Казалось, каждая крыша посылает в небо снаряды. Видимо, у нас изрядно укрепили зенитную оборону. И снарядов не жалеют совсем. Точно и осады никакой нет.

Пара бомб упала совсем рядом – у Дворцового моста на набережной. По набережной шел трактор – его скрючило и отбросило на десяток метров. Тракторист загорелся и, превратившись в живой факел, погиб. Всего шесть трупов на набережной насчитал Потехин. Одного мальчонку пришибло. Какому-то военному осколок снес полголовы. Так немцы открыли весенний сезон в Ленинграде.

По этому поводу много острят. Но, по правде говоря, настроение от этих острот не становится бодрее. Опять предстоят мучительные сидения в подвале, опять знакомый вой и сотрясение почвы!

Наши истребители появились под конец бомбежки и, видимо, ничего особенного не сотворили. Так что немцы о нас, грешных, не забывают.

5 апреля

Пасха. Солнце в окне. Голубое небо, выходной день. Не хватает только крашеных яичек. Но о куличах, творожной пасхе, крашенках и вспоминать не хочется. Остаётся только в бабки сыграть. Помню как в Луге, когда в апреле подсыхала южная сторона нашего Советского переулка, мы выходили играть в бабки. Причем сражения всякий раз разгорались именно с Пасхи. Ведь к празднику забивалось много скота. Варились корыта, ушаты, тазы студня. И ребятам доставались наконец коровьи кости. Особенным мастерством удара отличался Пим Пирогов. У него была такая бита, налитая свинцом, что, как говорится, не садись лучше играть. Эх, детство, лучезарная пора!

Вчера немцы открыли весенний сезон бомбежкой. Прорвалось больше сотни самолетов. Отбомбились. В порту что-то горит. Бомбы в Дзержинском районе, на Марсовом поле, у Лебяжьей канавки.

Ночью спектакль повторился. Опять грохотали зенитки, особенно мощно с кораблей. Стекла дребезжат, бомбы падали где-то недалеко. Видно, большие – даже стены вибрируют. В общем, Страстная суббота.

7 апреля

Опубликовано официальное коммюнике по поводу предпасхального налета на Ленинград. Участвовало более ста самолетов, сбито зенитчиками тринадцать бомбардировщиков, истребителями – еще пять. Дрался с ними мой друг Мацкевич, ныне уже капитан.

Бомбежка была довольно интенсивной. Видел следы ее поблизости со мной, на улице Пестеля, у Летнего сада и на Марсовом поле. И чего они прицепились к этому району, никак не пойму. Гранитный дом на Пестеля обезображен взрывной волной. Стеклянный купол напротив снесло целиком. Битое стекло на панели, обломки изуродованного грузовика.

В редакции грядут перемены. Говорят, что в замы себе Гордон прочит Володю Карпа. Вот это будет здорово!

Я сдал сегодня очерк о трижды раненом. Нашел его в госпитале на Садовой. Сержант Александр Кайлов, в прошлом котельщик из Кирова. На фронте пробыл не больше месяца. Все остальное время был в госпиталях. Не везет человеку! Только вылечится и снова ранен! Весь изрешечен, а дух боевой.

9 апреля

Вчера, как только я не противился, меня все-таки отправили в командировку в армейскую газету «Знамя Победы», редакция которой помещается в Осиновой Роще. Поезд дошел без задержек. На станции нас с Риссом ждала редакционная полуторка.

Видел вчера эвакуацию ленинградцев на Финляндском вокзале. Женщины, дети, какие-то старики…Огромные очереди за хлебом, за обедом, еще за чем-то… Гремят чайники… Вещевые мешки, дорожные корзинки, бледные лица, спертый воздух, озлобленная ругань между собой. Бедные, бедные дистрофики… Сколько мытарств ждет их в пути, а все же это лучше, чем оставаться в Ленинграде.

Эвакуация организована сквернейшим образом. Никаких распорядителей или администраторов на перроне. Пока мы с Риссом стояли в ожидании состава (поезд до Ладоги, мы же едем до Сестрорецка), к нам обратились десятка полтора женщин с самыми различными вопросами Чего бы стоило вместо плакатов на стене посадить в зале толкового администратора. Эх, безрукость наша!

Поезд переполнен. В вагонах темнота и разговоры военного времени. О муже, который в госпитале, о 125 граммах хлеба («Слава богу, пережили это время!») О бомбежке в пасхальную ночь.

И никто не проверяет билетов, никто не спрашивает пропусков. Куда только делась летняя всеобщая подозрительность, когда на улицах Ленинграда хватали каждого, кто как-то неправильно посмотрел или неловко повернулся, или, – упаси боже! – вынул из кармана блокнот.

Видно, от тягот и переживаний исчезла и маниакальная подозрительность.

10 апреля

Сижу в роте разведчиков погранбригады. Приехал сюда лишь вчера с Лифшицем и Меркурьевым. Оба, кстати, батальонные комиссары.

Парторг лейтенант Чекулаев рассказал мне о недавно раскрытой местным НКВД тайне двух женщин-людоедок: матери и дочери. Всего они съели больше 12 человек. Последней они грохнули 17-летнюю девушку.

Охота была налажена на редкость примитивно и страшно. Дочь на улицах Сесторорецка подыскивала подходящую жертву, заводила разговор, соблазняла дешевой пищей, – отказаться от этого было невозможно, – и вела в дом.

А там между входными дверями уже пряталась мать с колуном наготове. В подвале дома, где жили эти тетки, нашли человеческие черепа и потроха. От мясной пищи людоедки раздобрели. Вкусив однажды мясца, они совсем рассвирепели, превратились в человеконенавистниц. Жуткий эпизод нашего существования в блокаде. Чего только не сделает человек, окончательно ошалевший от голода, прежде, чем умереть.

На следствии людоедки пытались доказать, что они не трогали мужчин, так как « сейчас война и мужчин мало». А ели они, главным образом, старух. Все равно, дескать, им скоро помирать. Ничего себе логика!

Кстати, попались мать и дочь на первом же мужчине, которого молодуха попыталась заманить в дом. Им оказался разведчик с отличной реакцией. В последний миг он успел перехватить колун, занесенный над его головой.

Пасмурный день, снег тает на лету. Дорогу катастрофически развезло. В Сестрорецке упорно ходят слухи, что с финской стороны готовится удар, что в Выборге хозяйничает Клейст, битый под Ростовом.

Пленный финн сообщил, что вся Финляндия наводнена немцами. Как-то это не утешительно.

Сестрорецк поражает своей пустынностью. Точно здесь кипела жизнь и остановилась. Все говорит о том, что жизнь была – и улицы , и дома и огромная махина опустевшего завода. Мертвая зона начинается сразу за мостиком через реку Сестру, который носит «лимонадное» название – «Шипучий мостик». Напоминает он кавказские пешеходные мостики в устье горной речки. Так же закипает вода на мелких камнях и так же широко растекается река прежде, чем окунуться в залив.

Выразительная деталь: на одной из улиц города я увидел целехонький ларек «Минводы». За стеклом виднелись новенький сатуратор и никелированный насос. На стойке стояли две пивных кружки, причем одна из них наполовину наполненная пивом. Точно продавец, стоявший за стойкой, вышел всего на минуту.

Фронт здесь тихий. Хотя все упорнее носятся слухи о предстоящих баталиях. В городе почти не слышно стрельбы, лишь изредка – короткая пулеметная очередь. Лишь через час – по орудийному выстрелу. Поэтому он почти не пострадал.

Кажется, что отгремит последний выстрел, вернутся жители, войдут в свои дома и жизнь потечет своим чередом как и прежде.

12 апреля.

Вернулся из гаубичного полка, где ночевал в блиндаже с пятью толстенными накатами. Побывал на батарее знаменитого Зайцева. Это молоденький двадцатилетний парнишка, московский десятиклассник. Свой расчет сколотил крепко. Все у него как у доброго хозяина. Гаубица упрятана в котлован, где все начищено. Расчет полностью взаимозаменяем: три наводчика, один лучше другого. Перед землянкой надпись : «Вытирай ноги». Воротнички пришивать обязательно, сапоги чистить тоже. Зайцев говорит, что не любит применять дисциплинарные взыскания.

Они с Урала получили подарки. Каждый на посылку ответил письмом и завязалась переписка. Наводчик Чураев даже влюбился в какую-то дивчину, даже просит, чтобы прислала фотографию. Зайцев мне показал ответное письмо от какой-то учительницы. Высокопарный тон, длинные периоды, восклицательные знаки ! – Не нравится мне это как-то. – говорит он чистосердечно, – не по-людски написано.

По ночам Зайцев читает своим ребятам Лермонтова. Два томика случайно куплены во втором эшелоне и очень пригодились. Особенным успехом пользуется «Бородино».

14 апреля

Доброе весеннее утро. Я в командировке в редакции гвардейской газеты «Знамя победы». Голубое акварельное небо. Проснулись все рано и в отличном настроении. Миша Левин – замечательный парень. Он теперь уже в командирском звании. Сидит напротив, сочиняет статью. Миша из солдат – хороший журналист, работяга, скромница и не из трусливых. С ним всегда приятно иметь дело.

Люди в редакции разные. Служит здесь Вадим Шефнер, блестяще талантливый парень, хотя чудаковат и вид у него как у ударенного пыльным мешком.

Хорошее впечатление производит и Крашке, отличающийся своей гвардейской выправкой. Я с ним познакомился только вчера, но кажется, что знаю его давным-давно.

Накануне объявлена подписка на военный заем 1942 года. Сумма внушительная. Судя по тому, какие первые отклики, заем в Красной армии пройдет с огромным успехом. Красноармейцы подписываются на сто рублей, это почти годовой оклад. Денег у народа много, девать их некуда. Заем – самое подходящее место. В редакции состоялся краткий митинг, и подписка закончилась молниеносно. Я подписался по телефону на тысячу рублей.

Вчера, между прочим, пришла заметка от политрука М.Зудина из какого-то подразделения связистов. Оказалось, что это тот самый Миша Зудин из Луги, с которым вместе воевали в комсомоле. Разговаривал с Мишей по телефону. Обещал зайти как только попадет в Ленинград.

Завтра в Ленинграде должен пойти трамвай. На первое время пять маршрутов. Радостное событие.

15 апреля

На Невском асфальт. Сухо и по- весеннему оживленно. Только обгоревшие корпуса Гостиного несколько портят ландшафт. Ходят трамвайчики. Какой, оказывается, приятный от них шум. Непонятно становится, как это умудрялись раньше говорить и даже писать статьи о невыносимом трамвайном звоне в городе. Теперь мы, как бы рожденные вновь, с удовольствием приемлем самые азы городской культуры.

В Лесном прекрасные новые дома с лепными барельефами. Все светлого тона и чистенькие. Только из многих окон торчат огрызки дымоходов, а стена выше таких окон почернела от копоти.

В Шувалове на трамвайном пути увидел мертвую женщину. Лежит поперек рельса, раскинув руки как пьяная. Другая, живая, проходит мимо и внимательно заглядывает в лицо мертвой.

Попутного шофера мы с Крашке купили понюшкой табачку. По дороге подсело еще несколько пассажиров. Все с папиросами, табаком. Теперь это самый удобный способ передвигаться – при помощи табачных воздаяний шоферам.

16 апреля

Снова ночь в редакционном коридоре. Очередное дежурство. Впереди долгие часы на размышления, письма и полусонную дремоту. Настроение какое-то пасмурное.

Дистрофия – тяжелая и мучительная болезнь. Нехорошо, когда преуспевающие молодчики типа жирного Х. глупо иронизируют. Я сам поддался этому тону и невзначай употребил придуманное им словечко «бефстрофик». А зря…

На трамвайных остановках давка и толкучка. Люди толкают друг друга, хотя вагон пуст и места всем хватит. Но заполняется вагон очень медленно:силы изменяют, колени подгибаются.

Сегодня поднимал на ноги мужчину. Бедняк упал на колени лишь взобравшись на площадку и загородив собой дорогу. Не может никак подняться, точно ноги у него из ваты. А на вид здоровый дядя, даже с румянцем.

Что ни остановка, то кто-нибудь срывается со ступенек трамвая и беспомощно лежит на асфальте, виновато и растерянно улыбаясь.. У Садовой видел, как с остановки понесли на носилках бледную женщину в очках. Видимо, подмяли её или она сорвалась со ступеньки.

25 апреля

Два дня как вернулся в многострадальный Ленинград с Ладоги. Надеялся отдохнуть, отлежаться. Но не тут-то было…

Вчера и сегодня снова налеты. Удар по Неве, по кораблям. «Киров» пострадал. Видел этот корабль. Труба покривилась, черная от гари. Кругом оцепление из моряков. На набережной установлены морские зенитные батареи. Пушки обнесены изгородью из мешков, или просто из бревен в полроста. Как в старые времена на фортах.

Бомба ударила в дом, где живет Анюта Батенькова. Еще одна разорвалась во дворе. Другая оторвала угол дома. Дома на 16 линии стоят ощеренные пустыми глазницами окон. Почему-то уцелели тюлевые занавески. Колышутся слегка на ветре. Под ногами битое стекло. Идешь – хрустит.

Масса оспинок на стенах от осколков. Ленинградцы тотчас принялись восстанавливать поврежденное. У каждого дома хозяйственная суета. Где-то раздобыли фанеру, толь.

Вижу душераздирающую сцену. Простоволосая женщина с безумными глазами, руки в крови, валяется на земле. Оказывается. Она пришла с работы и нашла свою дочь мертвой, в луже крови. – Это же ее кровь ! – кричит женщина, рыдая. Такое не забудешь…

Сегодня снова пикировали на Неву. Видимо, опять досталось кораблям.

Объявлены предмайские продуктовые выдачи. Это сенсация: сыр, крупа, даже шоколад… У щитов «Лениградской правды» много людей, переписывающих объявление «Горторготдела».

Получил ордер на новую комнату. Вчера состоялась торжественная передача имущества по акту. Нежданно-негаданно я оказался обладателем двух краснодеревных диванов и пузатого буфета. Комната довольно большая, не то, что моя прежняя каморка.

28 апреля

Теперь шестой час утра. Снова бодрствую в редакционном коридоре. Тикают ночные куранты в репродукторе. На улице уже светлеет.

Днем видел несколько трупов. Один на дворницкой тележке, обтянутый белой материей как тугим костюмом. На ногах почему-то бантики из красных лент. А то еще видел и без всяких обшивок. Просто пара мертвецов, укрытых ватным одеялом. Торчат голые пятки.

Из окна комнаты на Пестеля стал свидетелем самосуда разъяренных баб у магазина напротив. Какая-то девушка дистрофического вида выхватила у мальчонки карточки и хотела убежать, да не смогла. Ее, разумеется, догнали и принялись бить. Несколько женщин расчищали мостовую лопатами. Били что есть силы прямо деревянными ручками. Моментально полилась кровь.

Вечером снова был налет. На этот раз наши явно опоздали с вызовом истребителей. Опять видно было как пикировали на Неву «юнкерсы» и сыпали свои «орешки».

Первомай будет рабочим днем. Уже есть постановление Совнаркома. И газета будет выходить в этот день как обычно. Так что никому не удастся напиться с самого утра. В Ленинграде и выпить нечего. А если и есть, что выпить, то закусить нечем.

29 апреля

На солнечной стороне улицы примостился паренек из ФЗО и, сладко жмурясь на ласковом солнце весны, с удовольствием поедает крохотный ломтик сыра, выданный к празднику.

Ночью вчера немцы открыли беглый огонь по городу. Били по площадям. Это тоже из области «предпраздничного оживления».

Я хлопочу о шинели. Сегодня увидел ее, расстроился. Испортили, гады! А директор мастерской отвечает довольно равнодушно, дескать, что вы хотите – у меня всего лишь один профессиональный портной. Берегу его только для членов Военного совета. Вот тебе и ответ!

30 апреля

На улице канун Первомая 1942 года. Тихо, светло. Нигде не валяются пьяные дистрофики. Была маленькая тревога с большой пальбой, но обошлось без бомбежки. Наверное, затишье перед бурей. Не может быть, чтобы немцы в такой день чего-нибудь не предприняли.

Сотворен отличный первомайский номер газеты с Эренбургом, Шостаковичем и прочими светилами мирового калибра.

ГОДОВЩИНА

21 июня

Итак, годовщина войны! Кто бы мог подумать в кровавой сумятице прошлогоднего июля, когда по обочинам дорог бежали ошалевшие от страха люди в военной форме и города падали как частый дождь, что война эта может протянуться целый год. Казалось, ничем не остановить лавину и все будет снято, опрокинуто. Гибли дивизии, корпуса и целые армии. Горели огромные костры подожженных деревень. В воздухе стоял бензиновый чад.

Помню, как мы встретили на Варшавском шоссе бегущих красноармейцев. Без оружия, без сапог, взлохмаченные, они не останавливаясь бежали на восток к Ленинграду. От Гатчины до Сиверской километров тридцать. Все это расстояние мы ехали по сплошному коридору бегущих людей. Марк Ланской1, впечатлительный и нервный парень, сидел в машине с бледным лицом. Саша Садовский2 саркастически улыбался. Мне почему-то безостановочно лезли в голову великолепные картины прошлых парадов.

Помню суматоху в Луге после первой бомбежки. Пустой, покинутый жителями город, пустой дом, в котором остался только Колька Мельников с тоскливым взглядом алкоголика, которому все равно.

В райкоме, ероша непокорную гриву волос, сидел Ваня Дмитриев3, чудесный парень, веселый бабник и выпивоха преобразился на глазах. Судьба-волшебница из рядового райкомовца сделала его вершителем судеб многих тысяч перепуганных и паникующих душ. Ваня обрадовался моему приезду и даже не спросил, почему я так поздно. Немцы стояли уже на границах района. Их самолеты беспрерывно атаковали железнодорожные узлы, деревни, совхозы, обочины шоссейных дорог. Секретарь райкома вывозил женщин и детей, скот, эвакуировал промышленное оборудование, нещадно «порол» трусов, распределял противотанковые гранаты и даже организовывал собственную разведку.

Казалось бы, здесь, под Лугой, на маленьком клочке земли дрался целый корпус, огромная махина людей и машин. И тем не менее, Дмитриев, дотошно знающий окрестности Луги, посчитал нужным на свой страх и риск наладить собственную разведывательную сеть. Я наблюдал, как Иван детально и терпеливо инструктировал высокого парнишку в железнодорожной форме, разъясняя, как ему пробраться в совхоз и что там выяснить. Жизнь подтвердила, как прав был небольшой штатский чин из райкома, перестраховываясь за счет собственной разведки. Когда немцы внезапно двинули колонну танков, в обход укреплённого Лужского рубежа на Югостицы и Наволок, первым узнал об этом райком, а не военная разведка.

Помню ноябрьские ночи в Ленинграде, глухое сотрясение земли, металлический завывающий гул «Юнкерсов» над головой. Мы бежали в подвал, захватив домино, играли, прислушиваясь к взрывам бомб. Шестого ноября выступал Сталин4. Его речь мы слушали, сгрудившись в коридоре редакции, налегая дуг на друга и стараясь понять каждое слово. Эфир сотрясался от какофонии звуков, в нем хозяйничали фашисты и сквозь рев глухо доносилась гортанная восточная скороговорка окончаний фраз. Вдруг мы замерли, ожидая, предчувствуя это, передача оборвалась и как-то отчаянно завопила сирена. Через час пришло известие о бомбе в равелине Петропавловской крепости и тринадцати размозженных трупах. Да, невеселой была осень!

Помню декабрьскую стужу, блестящий на холодном солнце лед Ладожского озера, вереницы автомобилей с хлебом, усталых, замученных красноармейцев 115 дивизии, переходивших озеро пешком для участия в атаках Федюнинского. Начав с замечательного успеха, опрокинув немцев и навалив горы фашистских трупов, наступление захлебнулось.

Никогда не забыть страшного путешествия по берегу Волхова, по следам отступавшей немчуры. Сожженные дотла деревни и только желтые с черным немецкие надписи на дороге. Навстречу погорельцы. Усталые, голодные, озлобленные люди с землистыми лицами. Весь скарб в детских саночках.

Помню голодный, вымирающий Ленинград, трупы на улицах, ледяную стужу в редакции, ужасный хлеб, пустой суп, одичавших женщин в штанах и с безумными глазами. Выходя на улицу, возвращался с ожесточенным сердцем.

Помню мрачную, черную весну, эпидемию цинги, грузовики трупов, небрежно прикрытых одеялами.

Сколько раз пришлось отчаиваться и содрогаться сердцем. Сколько раз казалось, что все кончено и бесполезно. И все-таки мы выжили, устояли. Фронт затвердел, ощетинился огнем, наступило затишье позиционной войны, когда на командном пункте устраивают танцы и люди забывают о пережитом.

Позиционная война – это огромный выигрыш для нас, и фактически -это ужасно для Гитлера. Две недели длятся страшные атаки Севастополя. Поди, попробуй, прошиби!

Второй год войны должен принести решительные перемены. Повернется же к нам счастье своим сияющим лицом, вздохнут же люди полной грудью и отплатят фашистам полной русской мерой за все.

Все наши личные невзгоды, дрязги служебных отношений и суетные амбиции журналистских карьер, даже сама жизнь наша - ничто по сравнению с этой вселенской перспективой. Не раздумывая ни одной минуты, положу свою душу, чтобы помочь вздохнуть народу. И немного найдется среди нас подлецов, которые задумаются, если потребовать такую жертву от каждого.

Примечания.

1. Ланской Марк Зосимович (1909-1990). Ленинградский журналист и писатель. Военный корреспондент газеты «Ленинградская правда».

2. Садовский Александр Львович. (1902-1969). Ленинградский журналист и писатель. Военный корреспондент газеты «Боевая тревога».

3. Дмитриев Иван Дмитриевич. (1908-1968). Первый секретарь Лужского райкома ВКП(б). Руководитель Лужского штаба партизанского движения.

4. Имеется в виду доклад И.В.Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями г.Москвы 6 ноября 1941 г.

Все автографы и фотографии из архива Арифа САПАРОВА.

Публикация подготовлена доктором искусствоведения М.А.Сапаровым



Ариф САПАРОВ. Страницы блокадного дневника

Гвардии майор Ариф Сапаров

Гвардии майор Ариф Сапаров

Страницы дневника А.В.Сапарова. Апрель 1942 г.

Страницы дневника А.В.Сапарова. Апрель 1942 г.

Набережная Фонтанки после налета. Апрель 1942 г. Фото Я.Потехина

Набережная Фонтанки после налета. Апрель 1942 г. Фото Я.Потехина

Пасхальная служба в Никольском соборе. Фото Д.Пьянкова.Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский) подчеркнул в пасхальном послании, что 4 апреля исполняется 700 лет со дня Ледового побоища, в котором Александр Невский разгромил полчища немецких захватчиков. «Благословен господь Бог наш, научаяй руки наши на ополчение и персты наши на брань. Господь – милость и прибежище наше, заступник наш и избавитель, защитник наш».(Пс. 143, 1, 2)

Пасхальная служба в Никольском соборе. Фото Д.Пьянкова.Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский) подчеркнул в пасхальном послании, что 4 апреля исполняется 700 лет со дня Ледового побоища, в котором Александр Невский разгромил полчища немецких захватчиков. «Благословен господь Бог наш, научаяй руки наши на ополчение и персты наши на брань. Господь – милость и прибежище наше, заступник наш и избавитель, защитник наш».(Пс. 143, 1, 2)

Посадка в трамвай ленинградцев, эвакуируемых из города. Фото Г.Чертова

Посадка в трамвай ленинградцев, эвакуируемых из города. Фото Г.Чертова

Сестрорецкие дети. Апрель 42 г. Фото Л.Прусьяна

Сестрорецкие дети. Апрель 42 г. Фото Л.Прусьяна

Трамвай в Автово. Фото В.Федосеева

Трамвай в Автово. Фото В.Федосеева

Зенитная батарея и трамвайная линия на Университетской набережной. Фото Н.Хандогина

Зенитная батарея и трамвайная линия на Университетской набережной. Фото Н.Хандогина

Танк Т-34 разворачивается с Невского проспекта на Садовую улицу. Фото В.Федосеева

Танк Т-34 разворачивается с Невского проспекта на Садовую улицу. Фото В.Федосеева

И.И.Дмитриев, руководитель Лужского штаба партизанского движения

И.И.Дмитриев, руководитель Лужского штаба партизанского движения

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru