1 В сокращенном виде текст впервые прозвучал в виде «внепланового» доклада на IX Голицынских чтениях в Вяземах, 28 января 2002 г.

2 1-й том хранится в РНБ в С.-Петербурге, остальные 16 в РГАЛИ в Москве (Ф. 79. Оп. 1. Ед. хр. 4—19).

3 Фортуна – здесь состояние, которое мог составить себе попавший «в случай» счастливец.

4 «В этом доме жила со всем своим Двором Императрица Екатерина II, когда прибыла Она в Москву в 1775 году для празднования Кучук-Кайнарджинского мира. В Кремлевском дворце делались тогда разные перестройки, да и не был он довольно обширен для помещения всего двора. Голицынский дом был для этого случая великолепно отделан и соединен, посредством особой галереи, с соседним домом, ныне А.Н.Бахметева, а тогда князя Волконского. Пребывание Императрицы в доме этом продолжалась от генваря до конца июля месяца. В тогдашнее пребывание свое в Москве Екатерина занималась многими важными узаконениями, как напр. Учреждением о губерниях, которое и было обнародовано 7 ноября того же года. В трудах сих содействовал Ее Вел<ичест>ву тогдашний главнокомандующий в Москве князь Мих. Никитич Волконский.

Императрица, находя расположение Голицынского дома удобным, по Ее вкусу расположенным, изъявила желание оный купить. Желание это не очень было старому князю Мих<аилу> Мих<айловичу> по душе, но должно было соглашаться на продажу. Императрица слишком была прозорлива чтобы не угадать чувств кн. Голицына, а потому и захотела Она показать себя щедрою в назначении цены. Обладая в высшей степени особенным даром увеличивать все Свои милости какою-то неподражаемою, утонченною ласкою, Императрица Екатерина, прощаясь с князем Голицыным и поблагодарив его за все его об Ней попечения, изволила пожаловать ему обратно купленный у него Ее Императорским Величеством дом». (Примеч. А.Я.Булгакова).

5 «Есть еще и третье имя: село Влахернское, по иконе, кажется, Божией матери. Я знаю только, что, заговоря один раз при князе С<ергее> М<ихайловиче> о Кузминках, он сказал мне, как будто с неудовольствием: “Ah, mon cher, il n'y a que les paysans qui appellent село Кузминки, il faut dire село Влахернское, ou si vous l'aimeriez mieux – Мельница» <«А, милый мой, это только крестьяне называют так: село Кузминки; следует говорить село Влахернское или, если вам больше нравится – Мельница”»>. (Примеч. А.Я.Булгакова).

6 Эта женщина, почти 20 годами старее 18-летнего Пушкина, тем не менее была включена им в «Дон-Жуанский список» в альбоме Е.Н.Ушаковой как «кн. Авдотия» (см.: Рукою Пушкина. С. 629), и Л.Б.Модзалевский уверенно атрибутирует ее как Евдокию Голицыну (Там же. С. 632).

7 По-моему, подчеркивание юности невесты, подразумевающее ее беззащитность и жертвенность, носит несколько спекулятивный оттенок. Измайловой минуло 19, а в брак тогда нередко вступали по 17-му году, так что была она вполне зрелой девицей.

8 Впрочем, мог ошибаться и Пушкин: в 1817 году у Наполеона Бонапарта не было детей, а только племянники, что отмечено Набоковым в «Комментариях к “Евгению Онегину”» (М., 1999. С. 905), а Александр I умер бездетным, – но это к слову, и В.Соколову для сведения.

9 Подобно тому, как генерал-майор князь В.В.Вяземский, приказывал старосте своей деревни Кудаево из действующей армии во время русско-турецкой войны 1806—1812 гг.: «Вдовы умершей Аграфены сына Пимона предписываю женить на дочери Андреяна Иванова девке Аксинье. Если не ближняя родня и поп будет венчать, то безоговорочно отдать, а если в родне и поп венчать не будет, тогда отослать девку в Климово, за другого крестьянина, за кого там староста отдаст» (Археографический ежегодник за 1981 год. М., 1982. С. 283).

10 Из письма А.Я. Булгакова П. А. Вяземскому от 6 декабря 1848 г. (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1506). Об этой истории см. также мою публикацию «Балетомания» в «Независимой газете» (1997. 21 июня), где неверно указан год происшествия (1849-й вместо 1848-го).

11 Сергей Александрович Цветков (1888—1964) – литератор, историк литературы, подготовил к изданию «Русские ночи» В.Ф.Одоевского (М., 1913), почитатель таланта и друг В.В.Розанова, составитель его библиографии. Михаил Михайлович Мелентьев (1892—1967) – морской, а затем гражданский врач, коллекционер, библиофил, мемуарист.

12 Письма кн. А.И.Голицыной к А.Я.Булгакову и его брату Константину сохранились: ОР РГБ. Ф. 41. Карт. 74. Ед. хр. 10.

13 Грибоедовская Москва в письмах М.А.Волковой к В.И.Ланской. 1813—1818 гг. / Публ. М.Свистуновой // Вестник Европы. 1875. № 8. С. 664, 665.

14 Медовый месяц (фр.).

15 «Я была так ловка, что не пролила ни капли чернил на свое платье» (фр.).

16 И.С.Чистова пишет: «Через несколько лет после неофициального расторжения своего брака княгиня Голицына познакомилась с Михаилом Петровичем Долгоруким, которому суждено было стать предметом ее глубокой сердечной привязанности Чувство это было взаимным: известно, что Голицына просила мужа юридически оформить их развод, но получила отказ. <…> По воцарении императора Александра I Долгорукий был назначен к нему флигель-адъютантом (у Булгакова — генерал-адъютантом. — С.Ш.) и получил бессрочный отпуск за границу для завершения образования. Посетив Германию, Англию, Италию, Испанию, Ионические острова, Константинополь, он в 1805 г. возвратился в Россию. Вероятно, к этому времени и относится знакомство княгини с Михаилом Долгоруким…» (Чистова И.С. Указ соч. С. 190). Знакомство, как следует из дневника Булгакова, состоялось на Капри или в Неаполе в 1803 г., а пять лет спустя, в начале русско-шведской войны, не достигший еще 28-ми лет блестящий флигель-адъютант был убит шведским ядром 15 октября 1808 г. Погребен в Петербурге в Александро-Невской лавре. Из цитируемых писем М.А.Волковой следует, что восемь лет спустя, в январе 1817 г., княгиня Голицына безуспешно пыталась преодолеть свой разрыв с мужем.

17 «Каково! И эти дурни еще жалуются... да если иностранцы не помогут им, сколько сокровищ останутся погребенными во чреве земли!» (фр.).

18 Этот виноград слишком зелен, господин лис! (фр.).

19 «На основании этого сообщения Майков в примечании в первом издании I тома акад. изд. собр. соч. Пушкина писал, что “автограф находился в бумагах Н.И.Кривцова и от него перешел к его зятю Батюшкову” (прим., стр. 403), а во втором издании к этому указанию добавил: “ныне находится в альбоме С.Н.Батюшковой, в Императорской Публичной Библиотеке” (прим., стр. 115). Последнее указание неверно. Автографа стихотворения в альбоме нет» (Примеч. М.А.Цявловского).

20 Пушкин пишет «Галицына» в письме А.И.Тургеневу из Кишинева 7 мая 1821 г. (Письма. Т. I. С. 18), В дальнейшем «а» вместо «о» появляется трижды во французской транскрипции: в списке имен « Prince S. Gali….» (имеется в виду кн. С.Г.Голицын по прозванию Фирс; см.: Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.; Л., 1935. С. 21), «le Dmitri Galitzin» (французское письмо Е.М.Хитрово из Москвы от 21 августа 1830 г. ) и «Prince Дмитрий Galitzin» (французское письмо Н.Н.Гончаровой из Нижнего от 22 ноября 1830 г. – Письма. Т.II. С. 102, 119). Карандашная запись 1825 г. на «Графе Нулине» «к Гал. Сув.» относится к кн. М.А.Голицыной, рожд. княжне Суворовой-Рымникской, и это сокращенное написание повторено еще дважды: «к Кн. Гал.», «к Сув. Гал.» (Рукою Пушкина. С. 237, 238). В перечне карточных долгов сентября 1828 г. – снова «Галиц…», то есть названный выше Фирс (Рукою Пушкина. С. 357). 8 марта 1833 г. в письме к военному министру графу А.И.Чернышеву, среди недоставленных ему бумаг о пугачевском бунте, Пушкин упоминает рапорты «Князя Галицына, Михельсона и самого Суворова» (Письма. Т. III. С. 89), а в «Истории Пугачева» кн. П.М.Голицына именует «Галицын», «Galitzin», «Galitzine» и, наконец, в письме к жене 30 апреля 1834 г. называет «Галицыной» Татьяну Васильевну, жену московского генерал-губернатора Д.В.Голицына (Пушкин. Письма последних лет. 1834—1837. Л., 1969. С. 39). Двойное «л» нигде, кроме рассмотренного в нашей статье случая, не фигурирует.

21 «Конституциональной или анти-конституциональной, но всегда обожаемой, как свобода» (фр.) (см.: Письма. Т. I. 1815—1825. М.; Л., 1926. С. 88. Фамилия княгини Пушкиным написана правильно, с одним «л»).

22 Кубасов Ив. Пушкин и кн. Е.И.Голицына // Пушкин А.С. Соч. / Под ред. С.А.Венгерова. СПб., 1907. Т. I. С. 520. Этот меморандум опубликован: Архив графа Воронцова. М., 1890. Кн. 36.

23 См.: Модзалевский Б.Л. Библиотека А.С.Пушкина. Библиографическое описание. СПб., 1910. Репринт: М.: Книга, 1988. С. 236—237. К сожалению, я знаком с этим трудом только по заглавию и не могу судить о научном значении достижений Ночной княгини в физике и метафизике. Поскольку книга разрезана, можно предположить, что Пушкин просмотрел ее. Заметок на полях и подчеркиваний нет. О склонности княгини, наряду с пристрастием к русской истории, к занятиям математикой в связи с метафизикой, упоминает и Кубасов (Ibid. С. 524). Свое сочинение в 1844 г. она переиздала в Париже и «…по отзыву <…> академика М.В.Остроградского, кн. Голицына в этом труде “проявила такой собственно ей принадлежащий взгляд на вещи, который не может не показаться крайне новым и вместе справедливым по глубокомысленным выводам. Природа, – говорит княгиня, – основана на силах. Все в природе – жизнь и сила, ничтожества нет…”» (Там же. С. 524, прим. 2).

24 Начало развитию этой темы было положено давней статье М.А.Цявловского «Тоска Пушкина по чужбине» (1915). Одна из последних, очень невысокого уровня, журналистских компиляций на эту тему – книга Ю.Дружникова «Узник России: по следам неизвестного Пушкина» (М., 1997; рецензию А.Курилкина см.: «Новое литературное обозрение». 1998. № 2 (30). С. 393—395).

25 Набоков писал об «Арзамасе»: «Собрания арзамасцев представляли собой обеды с непременным жареным гусем, сопровождаемые чтением вслух натужно остроумных протоколов и тривиальных стихов. Участники, которых редко бывало более полудюжины (из первоначального состава в двадцать членов), облекались в красные колпаки, и эти “bonnets rouges” питают пылкое воображение левых историков, забывающих, однако, что под некоторыми колпаками были головы тех, кто (как, например, вожди “Арзамаса” Жуковский и Карамзин) были пламенными приверженцами монархии, религии и литературной изысканности, да к тому же дух шутовства, которым пропитана вся деятельность этого клуба, исключает какую-нибудь серьезную политическую (впрочем, и художественную) ее направленность. Полудетские ритуалы и символы, принятые в клубе, оказали мертвящее воздействие на те несколько стихотворений Пушкина, в которых отразились арзамасские игривые затеи» (Набоков В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. М., 1999. С. 722—723).