Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 89 2009

Виталий Пацюков

 

Требующий молчания

 

В начальных страницах «Улисса» Дж.Джойса герой всматривается в воды морского прилива. Он видит мальков и водоросли, всплывающие из реальности его созерцания. Далее открывается горизонт, и ближний мир встречается с дальним. Стирается граница всех слоев видимого и проявляется, как на фотоснимке, еще одно измерение пространства — состояние, которое Стивен Дедал обнаруживает внутри себя. «Ощущение пространства, — говорит Дж.Джойс, — и есть наше присутствие в мире, и открывается оно живой раной сердца».

Именно так видит реальность А.Красулин, переживая ее стереоскопично, приближаясь к ней вплотную, дотрагиваясь до ее поверхности, ее рельефов, ниш и впадин, превращая далекое в близкое и близкое транслируя в величественное. Масштабы абсолютно теряются, меняются все пространственные ориентиры. Сознание обретает телесность, накапливает критическую массу и погружается в магический пейзаж видимого-тактильного-глубинного.

«Люблю появление ткани», — свидетельствует Осип Мандельштам, не разделяя поэтическую речь и речь визуально-пластическую. Их образность двоится и собирается вновь, мерцает в своей полюсности единой сущностью, трогательно и беззащитно, как пыльца бабочки. Ее феноменальность наполняется стихией вопроса и ответа, формой и трансформацией, перетекая друг в друга, в той же неожиданности, минуя все пределы, в той же парадоксальной драматургии — как корпускула становится волной. Мир А.Красулина живет в этих же состояниях, двигаясь по оси времени-пространства, выстраивая лест­ницы, где горизонт и вертикаль к нему способны меняться местами. Ступеньки-доски этих лестниц, помостов, овеществленных музыкальных партитур в свою очередь выстраивают свои ряды, каждый раз указывая на присутствие в них принципа золотого сечения. Они рифмуются с горизонтами Казимира Малевича и Пауля Клее, с тональностями Арнольда Шенберга и Стива Райха, забывая о своей конкретной предметности и утверждая универсальность числа, в котором еще сохраняются имя и сущность. В их светящихся реалиях таятся универсальные коды и ритмы; естественная и органическая простота граничит с откровением, сближаясь с медитативными состояниями и перебиранием четок, предоставляя паузе обнажать великое Ничто. Отказываясь от вещественности, искусство А.Красулина находит свое воплощение в архаических или античных слоях «идеальной» культуры, возвращаясь в утраченное и перемещаясь в реликтовое. Оно начинается с прикосновения, с легкого касания, чередуя вдох и выдох, не зная сопротивления плоскости. Сокрытие и явленность гармонически живут в этом искусстве, где технологии невидимы, а поверхность одухотворена, как рождающаяся материя.

Стилистически многослойные композиции А.Красулина близки минимализму, свободной европейской геометрии, ее концептуальной образности. В реальности они следуют законам древних фундаментальных культур, встречаясь в своих диалогах с китай­ской мыслью, где выдержана мера Неба и Земли. Их внутренние контуры несут в себе ритуальные границы; по своему принципу они, скорее, роднятся с геомантикой, с системой фэншуй, чем с европейской иконологией, открываясь бесконечному — как облако, — в пейзажном китайском искусстве.

В своем творческом процессе художник становится медиатором, «мыслящим тростником», хранящим Пустоту, потенцию Всего, не фиксируя видимость, а постигая организационный принцип сущего, иероглиф его дыхания — такой знакомый до боли, — пришедший парадоксом дзеновского коана – бывшей кухонной табуреткой. Но «это не табуретка», — мог бы признаться Рене Магритт.

Табуретка Андрея Красулина принадлежит сакральному образу, священной повседневности бытия и архетипам архитектуры. Ее иконология восходит к Престолу, месту нахождения Творца. Ее геометрия отмечает центр мира, именно ту Великую Пустоту, что всегда присутствует на оси нашего нелинейного равновесия. Знаковая структура мастера, где часто царствует треугольник, абсолютно амбивалентна: это место перехода за пределы и место остановки этого движения. Она используется в каждом колесике мифических конструкций, перед ее образом всегда стоят судьи или стражи. В композициях Андрея Красулина она мерцает в одиночестве как аллегория священной аскезы, дисциплины Закона, апофатического присутствия божественного, его неназванности, включая в свою французскую (tabourette) бытовую функциональность заклинательную речь запрета-табу.

Табуретка в магической и пластической практике художника структурирована как снаружи-внутри. Какой бы близкой она нам ни была, в ней живет дистанция отложенного контакта, недоступность и одновременно приближающаяся плотность соприкосновения, медленное втягивание в ее внутренние слои. Странные соединения открытого и в то же время замкнутого пространства. Отверстие в плоскости композиции, «маленькая зеленая дверь в стене», разрыв. Но вы­строенный, словно здесь был необходим архитектор и скульптор, чтобы дать форму нашим глубочайшим травмам и нашей памяти о потустороннем. Платоновская идея. Конструкция светового потока. Вещная незначительность, простота, обнажающая истину, и неведомая иным образам сила явленности пограничного. Зеркальная лекальность Флоренции Данте и парящие силуэты барочных фасадов, улетающие в невесомость татлинских конструкций. И вместе с тем: «Я скажу тебе с последней прямотой…»

Все это наводит на мысль о «другой» истории искусства, не отменяющей уже известную, но воспламеняющей ее своим вечным странным присутствием-обнаружением.

А.Красулин

А.Красулин

А.Красулин. Памятник. 1989. Железо, дерево. Частное собрание

А.Красулин. Памятник. 1989. Железо, дерево. Частное собрание

А.Красулин. Табурет. 1993. Бумага, темпера

А.Красулин. Табурет. 1993. Бумага, темпера

А.Красулин. Ящик. 1990-е годы. Дерево, масло

А.Красулин. Ящик. 1990-е годы. Дерево, масло

А.Красулин. Эскиз памятника Высоцкому. 1985. Гипс. Государственный Русский Музей

А.Красулин. Эскиз памятника Высоцкому. 1985. Гипс. Государственный Русский Музей

А.Красулин. Барельеф. 1996. Железо, бумага

А.Красулин. Барельеф. 1996. Железо, бумага

А.Красулин. Из цикла «Бронза о Мандельштаме». Пленэр. 2007. Бронза

А.Красулин. Из цикла «Бронза о Мандельштаме». Пленэр. 2007. Бронза

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru