Марина   Зверева

Золотой век усадьбы Барятино

«Село Ильинское, Борятинское тож; деревни Пименова, Михалкова, Андреева и Латынина, кн. Александра Михайловича Голицына, с выделенною церковною землею — 2572 десятин 1314 сажени. Село по обе стороны речки Гороженки и ее отвершка; церковь деревянная Успения Пресвятыя Богородицы, дом господской каменной, и при нем сад плодовитой и конской завод, деревни Пименова по обе стороны безымянного ручья; Михалкова по обе стороны речки Лубянки; Андреева по обе стороны безымянного ручья; Латынина по обе стороны речки Трасинки; на реке Тарусе мельница о дву поставах; церковная земля на левой стороне речки Гороженки и отвершка безымянного, да на правой стороне другого безымянного же отвершка; земля серо-глинистая; покосы средственны; лес строевой и дровяной, березовый, осиновый и дубовый; крестьяне на оброке»¹.

Имение Барятино (Борятино) Тарусского уезда Калужской губернии, располагавшееся в живописном уголке близ города Тарусы, в XVII веке принадлежало князьям Барятинским. В 1697 году имение было продано воспитателю Петра I князю Борису Алексеевичу Голицыну (1654–1714)². Почти полтора столетия Барятино находилось во владении князей Голицыных, последовательно переходя от одного владельца к другому³.

Расцвет усадебного строительства в Барятине пришелся на вторую половину XIX века, эпоху, обычно оцениваемую в литературе как «умирание дворянской усадьбы». Причиной тому был переход усадьбы в руки нового хозяина — князя Дмитрия Сергеевича Горчакова (1828–1907), ближайшего родственника Голицыных. Князь Горчаков принадлежал к старинному княжескому роду. Его дедом был известный сатирик, автор либретто комических опер, член Российской академии князь Дмитрий Петрович Горчаков (1758–1824). Отец Сергей Дмитриевич⁴ и оба дяди Горчакова, Петр Дмитриевич⁵ и Михаил Дмитриевич⁶, были военными «с давно установившеюся репутацией храбрецов»⁷. В 1848 году Дмитрий Сергеевич поступил в Московский университет, однако с началом Венгерской кампании 1849 года, следуя семейной традиции, перешел на военную службу. Во время Крымской войны 1853–1854 годов Горчаков был в ряду защитников Севастополя. Там он «пробыл всю осаду и испытал на себе все неудобства иметь своим начальником человека рыцарского закала, кн. Михаила Дмитриевича, не желавшего, чтобы его подозревали в потворстве своему племяннику»⁸.

По свидетельству близкого родственника и друга Горчакова, графа С.Д.Шереметева, Дмитрий Сергеевич был личностью неординарной: «Во всей его внешности чувствовалась горячая кровь и сквозила истинно военная, боевая жилка. Он был роста высокого, осанки богатырской, держался стройно, даже несколько закидывая назад голову, в движениях был скор и порывист, лицо имел выразительное. <…> Речь его была откровенная, правдивая и смелая; приемы были не мягкие, взгляды — определенные, не поддававшиеся господствующему течению; образ действий самостоятельный, без всякой примеси “дипломатического” искусства. Он <…> невольно обращал на себя внимание и внушал любопытство. <…> Лихой наездник, ловкий в танцах, всегда изящный в приемах и неизменный поклонник красоты, он привлекал к себе сочувствие женских сердец. <…> Совершенная противоположность военно-ремешковому типу, нередко процветавшему в Петербурге, он не мог скрывать своего отвращения к таковому — как и вообще не умел скрывать чего-либо. <…> Быстро воспламенялся он и молодым порывом принимал многое к сердцу, обращая внимание на оттенки людских отношений»⁹.

Князь Горчаков был благосклонно принят при дворе и включен в свиту царя Александра II в качестве флигель-адъютанта. Однако, по словам Шереметева, «Павлоградский гусар, появившийся при дворе и в светских салонах, резко отличался от господствующего и надоедавшего типа безукоризненных гвардейцев. <…> Не будучи никогда человеком примирительным, он некоторою резкостью приемов и речей не пришелся по нраву. <…> Самостоятельность в сочетании с древним историческим именем всего менее прощалась…»¹⁰ В 1867 году Д.С.Горчаков вышел в отставку. «Тогда лишь наступило для него то время, когда он мог дать волю своим художественным наклонностям и стремлениям; он весь отдался искусству. С княгиней Верой Ивановной переехал он в тарусскую деревню, столь им любимую, в свое дорогое Борятино, унаследованное им от своего восприемника князя Голицына. Там он, водворяя порядок, давал простор своим художественным наклонностям. Он стал собирать картины, книги, гравюры, предметы искусства, и Борятино превратилось в культурный уголок»¹¹.

В конце 1860-х годов начинаются работы по реконструкции старого усадебного дома.

В письмах к матери¹² Вера Ивановна Горчакова подробно описывает все изменения, происходящие в усадьбе: «Дом нельзя узнать: настолько он похорошел. Уже готовы оранжерея и кладовка, однако, строительство крыла здания еще не начато. Очень интересно наблюдать за всеми этими работами… <…> Мы теперь заняты развешиванием картин в новом доме, и проводим весь день на новом балконе, который весь украшен растениями и цветами»¹³. В 1870-х годах заканчивается формирование усадебного ансамбля; главного дома («дворца»), стилизованного под палаты XVIII века, дома управляющего, хозяйственного комплекса, парка с каскадом прудов, Успенской церкви. Окружающие отмечали, что «у князя Дмитрия Сергеевича было много вкуса, и все, им устраиваемое, носило двойственный характер: несомненного изящества и известной домовитости. Любил он очень дарить своих близких, и всякая безделушка, им покупаемая, была оригинальна и изящна. Он был истинный художник и жил в своем особом мире, дававшем ему радости, забвение и отраду»¹⁴. «Художник душою», Дмитрий Сергеевич создавал художественную коллекцию, тщательно отбирая произведения искусства.

Верным другом собирателя стала его жена Вера Ивановна, урожденная Бек (1841–1912): «Она вышла замуж за человека, ее любившего, и с того дня жизнь ее стала его жизнь»¹⁵. Вера Ивановна свободно владела французским, немецким и английским языками, «писала она чистым, не нынешним русским языком, любила читать вслух и прекрасно читала»¹⁶. «Знавшие ее весьма скоро подпадали под ее обаяние. Во всем ее появлении было что-то тихое, неизменно приветливое… В ней чувствовалась та тщательная подготовка, что дополняла ее природные свойства»¹⁷. Отчим Веры Ивановны, князь Павел Петрович Вяземский¹⁸, был хорошо известен в мире коллекционеров.

Многие из друзей Горчаковых были страстными коллекционерами, как, например, Константин Александрович Иславин, Сергей Дмитриевич Шереметев или Константин Иванович Рюмин, о котором Вера Ивановна писала: «Он приносит нам время от времени посмотреть гравюры из своей коллекции, которая прекрасна, интересна и так велика, что мы не дошли еще и до половины, хотя посвятили этому уже несколько вечеров. Он такой фанатик, что если скажешь хоть слово, не относящееся к гравюрам, выходит из равновесия и расстраивается…»

Усадебное собрание князей Горчаковых включало в свой состав коллекцию живописи, оригинальной и печатной графики отечественных и западноевропейских художников XVI–XIX веков, коллекцию портретных миниатюр, предметы декоративно-прикладного искусства: старинное серебро, фарфор, хрусталь, бронзу, мебель работы немецких мастеров XVIII века, старинное оружие западноевропейского, восточного и русского производства

XVI–XIX веков В барятинской библиотеке было собрано около шести тысяч томов, в том числе редкие рукописи и книги XVI–XIX веков. Основные приобретения были сделаны Д.С.Горчаковым в 1860–1880-е годы во время его путешествий в Швейцарию, Францию, Италию и Германию.

Князь Горчаков относился к редкому типу помещиков, сочетающих в себе умение успешно вести хозяйство с обширными познаниями в различных областях искусства. Друзья и близкие князя Дмитрия Сергеевича Горчакова отмечали его одаренность в музыкальной сфере: «Он был восприимчив и к музыке, поражая всегда, когда бывал в духе и в ударе, своим умением не только участвовать в общем настроении, но и придавать ему особую живость, с оттенком чего-то отдаленного, родного, давно минувшего…»¹⁹

Коллекционирование было семейной чертой князей Горчаковых: отец Дмитрия Сергеевича собирал живопись, а его ближайший родственник светлейший князь Александр Михайлович Горчаков (1798–1883) был известным коллекционером, чья картинная галерея вошла впоследствии в состав собрания Государственного Эрмитажа²⁰.

Художественные вкусы Горчакова сформировались главным образом в результате изучения шедевров мирового искусства во время поездок в страны Западной Европы. Кроме того, немаловажными факторами явились семейные традиции и отмеченные современниками «художественные наклонности» коллекционера, его склонность к занятиям различными видами искусства. Дмитрий Сергеевич придавал большое значение систематизации коллекций, значительную часть времени посвящая составлению каталогов. К концу 1870-х годов в Барятине уже имелись каталоги гравюр и книжного собрания.

Горчаковы часто посещали Францию, Германию, Швейцарию и Италию, где Вера Ивановна регулярно проходила курс лечения. Однако впервые князь Дмитрий с супругой совершили заграничное путешествие сразу после свадьбы, весной 1859 года, когда они были в Англии и Шотландии. В письме к матери девятнадцатилетняя Вера делится своими впечатлениями от посещения Виндзорского замка и Оксфорда, особенно подробно описывая уникальную библиотеку и старинный замок неподалеку от Оксфорда, в котором находилась «прекрасная картинная галерея, большую часть которой составляли произведения старых мастеров и гобелены»²¹, заметив, однако, что более всего на нее произвел впечатление сад вокруг замка.

Последние годы жизни князь и княгиня Горчаковы провели вдали от своей любимой «тарусской деревни»: слабое здоровье стало причиной их переезда за границу, в район так называемого южного Тироля в Северной Италии, на берегу озера Гарда. Из воспоминаний С.Д.Шереметева: «Кто проникал в их тихий и чарующий приют, тот выносил светлое и радужное воспоминание на всю жизнь»²². До последнего своего дня князь Горчаков поддерживал тесную связь с друзьями и близкими, находящимися в России: «Тела наши за границей, душа же в России, с утра до вечера читаем книги о Руси прежней, о Руси настоящей, о Руси же будущей мечтаем и надеемся!»²³

Князь Дмитрий Сергеевич Горчаков скончался 26 апреля 1907 года и, согласно завещанию, был похоронен в Москве, в Свято-Даниловом монастыре. Барятинское собрание перешло по прямой линии наследования к его сыну, князю Сергею Дмитриевичу Горчакову (1861–1927)²⁴, который сохранил коллекцию отца и пополнил ее книжными изданиями. Его жена Анна Евграфовна, происходившая из знаменитой семьи Комаровских, коллекционировала гравюры.

Трагично сложилась судьба последних владельцев Барятина. После революционных событий 1917 года С.Д.Горчаков некоторое время работал в редакции одного из московских журналов, однако вскоре был арестован. Умер в ссылке на севере Тобольской губернии. Анна Евграфовна была арестована уже в 1918 году «как заложница» после опубликования распоряжения Советского правительства о «красном терроре для буржуазии» и расстреляна «при попытке к бегству» 22 декабря 1918 года.

Горчаковские коллекции были национализированы. В 1919 году наиболее значимая часть собрания была вывезена в хранилища Государственного музейного фонда, откуда художественные ценности разошлись по различным собраниям. Отсутствие владельческих описей и каталогов, изъятых Тарусской уездной чрезвычайной комиссией в 1918 году, противоречивость архивных материалов, недостаток сведений в музейной документации обусловили трудность работы по выявлению произведений из этого усадебного собрания. Тем не менее к настоящему времени удалось выявить более 3700 предметов из барятинского собрания Горчаковых. Так, в фонде Государственной Третьяковской галереи хранятся три произведения: «Портрет Марии Аркадьевны Вяземской, урожденной Столыпиной, в первом браке Бек», работы П.Н.Орлова и две миниатюры: «Портрет Николая I» работы И.А.Винберга и его же «Портрет императрицы Александры Федоровны». Часть работ была передана в Музей изящных искусств (в настоящее время — Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина): «Александр Македонский у тела царя Дария» Джанантонио Гварди; «Голова мужчины (Портрет Мазаньелло?)» Доменико Гарджуло; «Портрет молодого человека» итальянского художника-монограммиста венецианской школы конца XVI века; «Портрет мужчины в коричневом халате на голубой подкладке» А. Ван дер Верфа (?), портретные миниатюры Э.Т.Петера, Ш.Берни. Портрет графини Веры Николаевны Столыпиной, урожденной Мордвиновой, работы неизвестного мастера первой половины XIX века поступил в Исторический музей. Три произведения были переданы в Радищевский музей и в настоящее время находятся в собрании Саратовского государственного художественного музея имени А.Н.Радищева: «Портрет Ивана Александровича Бека» кисти К.П.Брюллова, «Натюрморт» фламандского мастера конца XVII — начала XVIII века и графический «Портрет неизвестной (из семьи Горчаковых?)» французского художника В.Видаля. «Девушка с тамбурином» немецкого живописца Ф.К.Винтергальтера хранится в фонде Кировского областного художественного музея имени В.М. и А.М.Васнецовых. «Жанровая сцена» П.Ж.Верхагена была передана Тверской картинной галерее. В музей-усадьбу «Мураново» были направлены три произведения: портреты герцога и герцогини Мекленбургских, исполненные немецким пастелистом начала XIX века Ф.Э.Вагнером, а также акварельный портрет В.И.Горчаковой в детстве работы Л.Фишера. Акварельный портрет князя С.Д.Горчакова, выполненный в 1837 году М.П.Вишневецким, был отправлен в Кабинет искусств Туркестанского университета. Две картины были переданы в Мосторг для продажи: «Св.Екатерина» итальянского мастера XVI века Бернардино Луини и «Буря на море» Сальватора Розы. «Портрет мужчины в черном» фламандского мастера XVII века направлен в Антикварный экспортный фонд.

В 1919 году целый ряд живописных произведений из барятинского собрания поступил в Третьяковскую галерею на реставрацию (их местонахождение пока установить не удалось).

Среди живописных работ, вошедших в состав Калужского областного художественного музея, следует выделить такие произведения, как «Мадонна со щегленком» итальянского мастера середины XVI века, «Возвращение из Египта» П.П.Рубенса (1614), «Фрукты» А.Х. ван Бейерена (XVII в.), «Пейзаж с фигурами» К.Хейсманса (XVIII в.), «Спящая женщина, освещенная свечой» Г.Схалкена (?) (XVIII в.), «Монахиня» Ф.Ф.Кюнеля (1821), «Овечки» Б.П.Оммеганка (1822), «Мать и сын» Э.Лажье (1861).

Большая часть «барятинских» рисунков также хранится в Калужском областном художественном музее. Ядро собрания составляют произведения французских, итальянских и голландских мастеров XVI–XIX веков. Французская часть коллекции является довольно неровной по качеству, тем не менее именно она включает работы столь именитых мастеров, как Жак Куртуа, Антуан Ватто, Эдм Бушардон, Клод Жозеф Верне, Гюбер (Юбер) Робер, Пьер Поль Прюдон, Шарль Эшар, Теодор Жерико. Вместе с тем в коллекции находятся работы менее известных художников XIX века, таких как Франсуа Франц и Жан Суксу. Рисунок итальянской школы представлен довольно широко, однако эта часть собрания в наибольшей степени требует серьезной исследовательской работы. В этом разделе преобладают листы старых мастеров: Доменикино, Корреджо, Джованни Ланфранко, Витторио Мария Бигари, Франческо Солимены и др. Среди произведений голландской школы мы находим редчайший лист голландского мастера XVII века Яна Стена — «Мужская фигура с кружкой». К сожалению, в период немецкой оккупации Калуги в 1941 году из фондов Калужского областного художественного музея исчезли многие произведения живописи и графики, в том числе рисунок Бартоломмеуса Бренберга из бывшего барятинского собрания.

Огромный интерес представляют три графических произведения, автором которых является французский живописец и график Теодор Жерико (1791–1824). Два из них исполнены на двух сторонах листа вержированной бумаги формата 39Ч58 см в излюбленной для Жерико технике: пером прочерчены основные контуры фигур, наложены глубокие тени, карандашом обозначены менее четкие линии, передающие световоздушную среду, детали одежды. На первом рисунке²⁵ представлен эпизод из истории завоевания Мексики испанскими конкистадорами. Вверху надпись на французском языке: Composition d’une grisaille pour la niche de l’antichambre de l’hotel de l’ambassade d’Espagne // par Gericault c’est la prise de Mexico par Ferdinand Cortez («Композиция в технике гризайль для ниши в вестибюле резиденции посольства Испании, // исполненная Жерико. Это — завоевание Мексики Фернандо [Фердинандом] Кортесом»). Второй рисунок, исполненный на обратной стороне того же листа²⁶, представляет собой многофигурную композицию на тему смерти Святого Людовика. В верхней части рисунка надпись на французском языке: 1ere pensйe du dessin de la mort de S’Louis en Palestine. Les guerriers de l’armйe reunis dйposent sur son corps les couronnes du martyr // par Gericault. Le trait a йtй grave // par Tardieu. («1ый вариант рисунка на тему смерти Св. Людовика в Палестине. Воины возлагают венки на его тело. // Исполнен Жерико. Рисунок воспроизведен в гравюре // Тардье»). Справа внизу надпись: Ce dessin est de M’Gericault et m’a йtй donne par lui en 1817. («Этот рисунок, принадлежащий г-ну Жерико, подарен мне им в 1817 году»).

Третий рисунок²⁷ представляет собой слегка измененный вариант композиции на тему смерти Св. Людовика, предназначенный для воспроизведения в гравюре. Он исполнен на промасленной бумаге, которая вплоть до конца XIX века нередко служила калькой. «Калька» наклеена на плотный лист бумаги. Над рисунком узкая полоска синей бумаги, на которой пером, чернилами написано: La Mort de S’Louis («Смерть Св. Людовика»). Под рисунком имеется аналогичная полоска бумаги с надписью: Derriere pensйe de Gericault — cette precieuse composition a йtй reproduite au trait par Tardieu graveur. // Le Dessin vient de la Collection Denon (voir la catalogue de la Vente) (Последний вариант рисунка [последняя мысль] Жерико — эта изысканная композиция была воспроизведена в гравюре очерком гравером Тардье. // Рисунок происходит из коллекции Денона (см. каталог выставки-продажи)»).

Исходя из биографических данных, рисунки можно датировать 1816–1817 годами, когда художник находился в Италии. В это время им создано значительное количество эскизов и рисунков на военные и исторические темы²⁸, а среди замыслов неосуществленных картин можно отметить такие, как «Открытие дверей инквизиции в Испании» и «Сцена из войны за независимость Греции»²⁹. Датировка вполне согласуется со временем дарения, зафиксированным первым владельцем рисунков (1817 год).

Аналогом рисунка «Смерть Св. Людовика в Палестине» служит небольшая картина Жерико «Воскрешение Лазаря»³⁰, находящаяся в частной парижской коллекции³¹. В этой же коллекции находится рисунок на аналогичную тему³².

По сравнению с рисунками из барятинского собрания, фигуры на произведениях из французской коллекции расположены зеркально, однако следует учесть тот факт, что рисунок на тему смерти Св. Людовика был предназначен для репродуцирования, то есть упомянутая в надписи гравюра Тардье была зеркальной по отношению к данному графическому произведению. В каталоге выставки произведений Жерико, организованной в 1924 году в Отеле Шарпантье в Париже имеется ссылка на рисунок «Смерть римского генерала», исполненный пером на промасленной бумаге формата 22x34³³. Вероятно, он также был предназначен для воспроизведения в гравюре или литографирования. Все упомянутые произведения Жерико (кроме «барятинских» рисунков) происходят из коллекции Пьера Дюбо³⁴.

Здесь мы подходим к весьма важному вопросу: кто был первым владельцем рисунков Жерико из собрания кн. Горчаковых? Чьи коллекционные знаки несут на себе эти произведения? Казалось бы, ответ найти нетрудно, поскольку он уже содержится в надписи на третьем рисунке: «Рисунок происходит из коллекции Денона». Монограмма из букв D и С, которая может быть расшифрована как Collection Denon (Коллекция Денона), также свидетельствует о том, что листы находились в собрании знаменитого французского коллекционера, писателя и гравера, директора Императорских Музеев барона Доминика Виван-Денона (Dominique Vivant-Denon) (1747–1825)³⁵. Согласуется с этим фактом и ссылка на каталог выставки-продажи, поскольку рисунки фигурируют в каталоге под номерами 225–987³⁶, а имеющийся на листе ярлык содержит номер 485.

Однако на втором рисунке есть еще одна наклейка, которая не имеет отношения к продажам. Это типичный владельческий ярлык, который широко применялся в XIX века на книгах и графических произведениях (рисунках, гравюрах) в частных коллекциях. Обычно на такой наклейке проставляли номер владельческого каталога, фамилию владельца, иногда — сумму, уплаченную за данное произведение искусства. Упомянутый нами ярлык имеет форму прямоугольника со скошенными углами, с характерным геометрическим рисунком и номером в центре: № 234. Под номером проставлены буквы В.С., под ними надпись: М:Coutan (г-н Кутан). В начале XIX века имя парижского художника-любителя, собирателя и торговца произведениями искусства Л.Ж.А.Кутана (L.J.A.Coutan) было хорошо известно его современникам, отмечавшим необыкновенное художественное чутье и кристальную честность этого человека. Его коллекция включала замечательные произведения живописи и графики. Известно, что Кутан был другом Жерико, Энгра, Бонингтона, Изабэ, Декана, Шарле, которые в знак признательности дарили ему свои эскизы³⁷. После смерти Кутана часть его графической коллекции вошла в собрание Лувра, в том числе рисунки Жерико³⁸.

Очевидно, что «барятинские» рисунки переходили от одного коллекционера к другому. Поскольку ссылка на собрание Денона была сделана одним из последних владельцев листов, купившим их на распродаже, можно сделать предположение, что первоначально они могли быть подарены автором именно Кутану, который собственноручно зафиксировал этот факт на первых двух рисунках и наклеил на них коллекционный ярлык с номером 234. Впоследствии Кутан мог продать листы барону Виван-Денону, бывшему страстным любителем графических произведений и собравшему обширную коллекцию рисунков, миниатюр и эстампов. В горчаковскую коллекцию рисунки Жерико поступили после распродажи собрания Виван-Денона³⁹. Возможно, они были приобретены отцом Д.С.Горчакова князем Сергеем Дмитриевичем Горчаковым.

Следует отметить, что большая часть рисунков заключена в паспарту, на которых чернилами или тушью сделаны владельческие записи. Так, например, рисунок Эдма Бушардона содержит следующую надпись: «Ecole Francaise Edme Bouchardon, 1698–1760» («Французская школа Эдм Бушардон, 1698–1760»), а этюд Доменико снабжен записью со ссылкой на коллекцию, в которой находился этот лист ранее: «Ecole Italienne (Bolonaise). Domenico Zampieri, dit le Domeniquin, 1581–1641. Collection du Compe de Fries» («Итальянская (болонская) школа. Доменико Цампьери, прозванный Доменикино, 1581–1641. Коллекция графа Фриза»).

Среди произведений русской школы выделяются две работы художника-баталиста К.Н.Филиппова, посвященные обороне Севастополя во время Крымской кампании 1854–1855 годов. По всей видимости, акварели были заказаны автору князем Д.С.Горчаковым, который мог познакомиться с художником в самом осажденном Севастополе (известно, что во время Крымской войны Филиппов находился в русской армии). Интересны акварельные пейзажи П.А.Нисевина («Вид Московского Кремля») и А.А.Мардероссо («Барский дом в Барятине»).

Работа по реконструкции и изучению барятинского художественного собрания продолжается. Мы надеемся, что откликнутся нынешние владельцы горчаковских сокровищ: художественный музей в Ташкенте, куда волею судеб попал акварельный портрет героя Отечественной войны 1812 года князя Сергея Дмитриевича Горчакова (старшего), Тверская областная картинная галерея, где хранится жанровая картина П.Ж.Верхагена, и многие другие, пока еще не известные нам адресаты.

Произведения живописи  и графики из коллекции  кн. Д.С.Горчакова, которыми проиллюстрирована настоящая статья, ныне входят в состав собрания Калужского областного художественного музея.