Наталья Михайлова

«Писатель нежный, тонкий, острый, мой дядюшка…»

Известного в начале XIX столетия стихотворца, родного дядюшку А.С.Пушкина Василия Львовича Пушкина похоронили на кладбище Донского монастыря. Это было в 1830 году, в августе. И вся литературная Москва пришла с ним проститься. За гробом шли его друзья — поэты П.А.Вяземский, И.И.Дмитриев, П.И.Шаликов и еще поэт Н.M.Языков, прозаики М.П.Погодин и Н.А.Полевой и, конечно же, любимый племянник покойного Александр Пушкин… Иногда я прихожу на могилу Василия Львовича и приношу ему цветы, потому что очень его люблю. И хотя я знаю, что он умер и умер замечательно — перед смертью успев сказать: «Как скучны статьи Катенина!» и взять в руки томик стихов обожаемого им Беранже, — все-таки мне не хочется верить в его смерть. Может быть, это просто шутка? Ведь еще в 1815 году родственник Василия Пушкина А.М.Пушкин распространил слух о том, что он умер. В.Л.Пушкин ответил стихами «На случай шутки А.М.Пушкина, который утверждал, что я умер» — стихи тогда же, в 1815 году были напечатаны в «Российском музеуме»:

… Но я живу еще для искренних друзей,

Душе и сердцу милых;

Живу еще для Муз, и в хижине моей

Не знаю скуки я, не вижу дней унылых¹.

В 1816 году друзья вновь пошутили над московским стихотворцем. П.А. Вяземский писал А.И.Тургеневу: «Да, бедный Пушкин умер в Козельске. Несчастный стих засел у него в горле: тетка послала за доктором и за учеными. Съехались и решили, что непременно должно погибнуть стиху или стихотворцу. <…> увы, тесно связанные взаимным родством и сродством, оба сделались жертвою пагубного инструмента»². Н.М.Карамзин признался П.А.Вяземскому: «Я чуть было не поверил смерти дяди-поэта. Хорошо, что вы скоро оживили его, и притом забавными стихами. Пусть живет в Козельске: лишь бы жил!»³ Но в 1821 году слух о смерти В.Л.Пушкина вновь стал курсировать между Москвой, Петербургом и Варшавой. А.И.Тургенев писал из Петербурга в Варшаву П.А.Вяземскому: «С чего ты взял, что Пушкину был удар? Мы ничего подобного не слыхали, и я послал тебе с прошедшим курьером письмо его, и сам от него получил грамотку. Утешься и воспой свой напрасный страх»⁴. И П.А.Вяземский поспешил поблагодарить А.И.Тургенева за это радостное известие: «Спасибо за простудное письмо от 2 марта. Меня жена напугала ударом Пушкина, но после и успокоила. Это опять Алексей Пушкин ударил его»⁵. 15 марта 1821 года К.Я.Булгаков писал из Петербурга в Москву: «Рад я, что Василия Львовича удар шутка, но тот Пушкин его уходит своими шутками»⁶. Так почему бы и не сказать, цитируя Василия Львовича:

Он жив,

И этот слух не лжив.

К тому же, поэт не умирает, он живет в своих творениях. Творения же Василия Львовича, несомненно, заслуживают всяческого внимания.

Дебют В.Л.Пушкина на поэтическом поприще состоялся в далеком от нас 1793 году. В журнале И.А.Крылова и А.И.Клушина «Санкт-Петербургский Меркурий» было напечатано его стихотворение «К камину».

В нем В.Л.Пушкин высмеивал тех, кто живет в кругу светской суеты, в погоне за богатством и знатностью, не пренебрегая воровством, подлостью, низкопоклонством. Низменным идеалам Глупомотова, Безмозглова, Прыгушкина, Пустякова, Скотинина, образы которых выразительно очерчены сатирическим пером, сочинитель противопоставлял иные нравственные ценности, сохраняющие, как мне кажется, и сегодня свое значение: честность, службу Отечеству, любовь к друзьям, уединенную жизнь с книгами и творчеством. Стихотворение В.Л.Пушкина имело успех — о нем заговорили. Но, хотя несомненное дарование сатирика давало потом о себе знать и в других его стихах, он избрал себе иной путь — путь ученика и последователя Н.М.Карамзина; его впоследствии привлекал отнюдь не только жанр классической сатиры.

Василий Львович писал послания, басни, сказки, элегии, романсы, песни, эпиграммы, мадригалы, подражания. Он был мастером стихов на случай, сочинял буриме — стихи на заданные рифмы (а это очень трудно, для этого надо быть искусным стихотворцем).

Сам Василий Львович считал, что басни ему лучше всего удавались. Многие из них — переводы французских баснописцев Флориана и Лафонтена. Следуя за русским Лафонтеном — И.И.Дмитриевым, В.Л.Пушкин создавал в баснях изящные сценки, завершающиеся моралистическими сентенциями. Правда, насмешник А.М.Пушкин говорил ему: «Твои басни так пусты содержанием своим, что скоро будешь ты ограничиваться одними заглавиями и писать и печатать: Осел и корова. Басня. — Попугай и лев. Басня и так далее»⁷. Но я не могу согласиться с такой суровой критикой. Быть может, и сегодня, читая басни Василия Львовича, нам не мешает вспомнить о том, что «тот счастлив, кто живет на свете осторожно», что «в любви разлука нам опаснее всего», что «веселость денег <…> дороже во сто крат» и что «в старости не ум, а сердце нужно нам». Впрочем, в баснях В.Л.Пушкина есть и иное. Прочитайте басни «Сурок и щегленок», «Преимущество дарований», «Японец» — в них звучат сатирические мотивы, и сегодня злободневные. Во всяком случае, мои японские коллеги заинтересовались басней «Японец», по-видимому, не зря, напечатали ее в 1992 году в своем альманахе «Муза» (вспомните слова Василия Львовича — «живу еще для муз…» Действительно, живет!)

Василию Львовичу удавались и дружеские послания. Написанные легко и непринужденно, они воссоздают атмосферу дружеского общения, веселья, шутки. Особо нужно сказать о посланиях «К В.А.Жуковскому» и «К Д.В.Дашкову» — они были изданы в 1811 году отдельной брошюрой и остались в истории русской литературы как первые манифесты карамзинской школы: именно в них В.Л.Пушкин обрушивался на А.С.Шишкова и его сторонников, их языковой консерватизм, враждебное отношение к новым знаниям. Но, согласитесь, даже если и не знать в подробностях обстоятельства литературной полемики о языке в начале XIX века, к высказанным в посланиях суждениям все равно стоит прислушаться:

Слов много затвердить не есть еще ученье:

Нам нужны не слова, нам нужно просвещенье. (29)

И еще:

Невежда может ли отечество любить?

Не тот к стране родной усердие питает,

Кто хвалит все свое, чужое презирает;

Кто слезы льет о том, что мы не в бородах,

И, бедный мыслями, печется о словах! (139-140)

Скажем и о других стихотворениях Василия Львовича. И они отмечены его тонким вкусом и стилем, который так ценили его современники. Не случайно его стихи не только печатались во многих журналах и альманахах — и в «Вестнике Европы», «Аглае», «Российском музеуме», «Московском зрителе», «Дамском журнале», «Северных цветах», «Полярной звезде» (да — А.А.Бестужев и К.Ф.Рылеев печатали и Пушкина-дядю), его стихи переписывались в рукописные сборники и альбомы, а значит, они полюбились читателям. И сам Василий Львович с удовольствием оставлял свои стихи в альбомах друзей и знакомых, дам и барышень. В поэтических мелочах, в стихотворениях «на случай» отразился дар В.Л.Пушкина — салонного стихотворца. И еще — его добродушный характер, его представления о счастье, о жизни для муз и для друзей.

Не забудем и о том, что Василий Львович был поэтом и переводчиком. Он блестяще знал французский язык, изучил немецкий, английский, итальянский и латинский языки. И он переводил не только Флориана и Лафонтена, о чем я уже упоминала, но и Байрона, Петрарку, Парни, Горация, Катулла, многих других античных и европейских авторов. К тому же он перевел русские родные песни на французский язык — в 1803 году они были напечатаны в «Mercure de France», а в 1828 году на французский же перевел стихотворение А.С.Пушкина «Черная шаль». Исторической верности ради скажу, что И.И.Козлов, по свидетельству А.И.Тургенева, утверждал, что «ничего хуже перевода на французский “Черной шали” не читывал»⁸, П.А.Вяземский же запечатал письмо к А.И.Тургеневу черным сургучом, потому что Василий Львович ему так натвердил «Черную шаль»⁹. Но зато перевод русских народных песен на французский язык французы встретили с одобрением. Что же касается других переводов, то оцените их сами — что может быть лучше?

В стихах Василия Львовича — та поэтическая культура, которая окружала его великого племянника с детства, воспитывала его гений, отозвалась в его творчестве. Недаром А.С.Пушкин называл дядюшку «дядей на Парнасе», своим «Парнасским отцом».

Настоящий же триумф В.Л.Пушкина связан с его поэмой «Опасный сосед», появление которой в 1811 году стало подлинной литературной сенсацией. Об «Опасном соседе» говорили и спорили, его литературные достоинства были признаны не только друзьями, но и врагами сочинителя. «Опасного соседа» цитировали в разговорах и письмах, его упоминали в дневниках, а спустя много лет — и в мемуарах; о нем писали в статьях и стихотворениях. Первым это сделал племянник В.Л.Пушкина. В 1815 году в стихотворении «Городок» юный лицеист обращался к дяде:

И ты, замысловатый,

Буянова певец,

В картинах толь богатый,

И вкуса образец¹⁰.

Трудно сказать, что удалось Василию Львовичу лучше — стремительное развертывание сюжета, в котором рассказал он о поездке в веселый дом к блудницам, живописные картины быта (недаром поэму сравнивали с полотнами английского живописца Хогарта — это «гогартов оригинал, с которого копию снять невозможно»¹¹) или же мастерски выписанные портреты кривого лакея, безносой кухарки, бойкой Варюшки, и главное — задорного Буянова, своеобразного литературного прототипа гоголевского Ноздрева. А как Василий Львович виртуозно балансирует на грани дозволенного: хотя «свет в черепке погас и близок был сундук», ожидаемого не произошло — затеянная Буяновым драка не позволила рассказчику насладиться любовью продажной красотки. А как забавно мотивы и образы «Опасного соседа» спроецированы на античность: Варюшка, принимающая купца, дьячка и Буянова, представлена женой Перикла Аспазией, в доме которой собирались философы, художники и поэты. Дворняги, сожравшие шинель убежавшего из притона незадачливого искателя приключений, названы церберами — по имени свирепого трехголового пса, охраняющего выход из преисподней (оттуда удалось выйти только Орфею, усыпившему Цербера песнями). Василий Львович виртуозно владеет искусством комического, пародией. Его поэма — прелесть что такое! К тому же (и это особенно оценили современники) Василию Львовичу удалось включить в пикантный сюжет своего сочинения остроумные выпады против литературных противников Н.М.Карамзина — А.С.Шишкова и его сторонников. Особенно досталось А.А.Шаховскому. Василий Львович заставил обитательниц веселого дома читать его нашумевшую комедию «Новый Стерн», в которой был осмеян Н.М.Карамзин и его школа.

Две  гости дюжие смеялись, рассуждали

И Стерна Нового как диво величали.

Прямой талант везде защитников найдет! (158)

Последний стих стал крылатой остротой. Ее повторяли беспрестанно. А.С.Пушкин не зря гордился умением дяди «лоб угрюмый Шутовского клеймить единственным стихом». «Опасный сосед» был оценен им вполне: Пушкин увековечил героя Буянова в романе «Евгений Онегин». На балу у Лариных появляется

Мой брат двоюродный, Буянов

В пуху, в картузе с козырьком

(Как вам, конечно, он знаком). (VI, 109)

Буянов действительно был знаком очень многим читателям, хотя «Опасный сосед» по понятным причинам не был напечатан. Впрочем, в 1811 году тайным образом его все же издали в Петербурге — сохранился единственный экземпляр этого издания. В 1815 году в Мюнхене барон Шиллинг фон Канштадт всего лишь в нескольких экземплярах (в настоящее время известен лишь один из них) напечатал «Опасного соседа» литографированным способом (император Александр I поручил ему испробовать новое изобретение — литографию, известную в Германии). Опыт, возбудивший, впрочем, общий смех из-за содержания напечатанного текста, оказался удачным, в Петербурге была заведена первая в России литография, Шиллинга назначили ее директором, а Василий Львович Пушкин со своим «Опасным соседом» оказался у истоков русских литографированных изданий.

Василий Львович считал «Опасного соседа» лучшим своим произведением. А.С.Пушкин, спрашивая в 1822 году П.А.Вяземского об издании стихотворений дядюшки, замечал: «…все они вместе не стоят Буянова». Когда в 1816 году Василия Львовича принимали в «Арзамас» — литературное общество, созданное для борьбы против «Беседы любителей русского слова», возглавляемой А.С.Шишковым, автора «Опасного соседа» приветствовали речами, в каждой из которых непременно цитировались строки из этой поэмы. Арзамасец А.Ф.Воейков наградил В.Л.Пушкина «листочком лавра с надписью “За Буянова”»¹². И.И.Дмитриев говорил своему другу: «Эх, брат Василий Львович! Много, много написал ты на своем веку, а все-таки лучшее твое произведение нецензурный “Опасный сосед”»^13. А.Я.Булгаков справедливо видел в поэме памятник стихотворных дарований ее сочинителя¹⁴.

«Опасный сосед» не только восхищал, но и удивлял современников. В самом деле, ведь взыскательные читатели и критики видели не только достоинства, но и недостатки творений В.Л.Пушкина, пеняли ему за многоречистость, водянистость, а иногда и вялость его Музы. Что же касается «Опасного соседа», то здесь, как считал Ф.Ф.Вигель, Василий Львович превзошел самого себя: поэма «изумила, поразила его насмешников и заставила самых строгих серьезных людей улыбаться соблазнительным сценам, с неимоверной живостью рассказа, однако же с некоторой пристойностью им изображенным»¹⁵. «Вот стихи! Какая быстрота, какое движение! И это написала вялая муза Василия Львовича!»¹⁶ — воскликнул К.Н.Батюшков.

И он же проницательно заметил: «Сатира Пушкина есть произведение изящное, оригинальное, а сам он еще оригинальнее своей сатиры»¹⁷. Так каков же он был, творец «Опасного соседа», автор стихов и прозы, которые я предлагаю вам непременно прочесть?

Письма, дневники, мемуары сохранили анекдоты о щегольстве, наивности и добродушии московского стихотворца.

П.А.Вяземский оставил в своих записках забавный портрет Василия Львовича, только что вернувшегося из-за границы:

«Парижем от него так и веяло. Одет он был с парижской иголочки с головы до ног; прическа а la Titus, углаженная, умащенная puil antique. В простодушном самохвальстве давал он дамам обнюхивать свою голову»¹⁸.

К.Н.Батюшков, вспоминая в 1811 году все, что его смешило, не забыл и В.Л.Пушкина, «того Пушкина, который теперь с кудрявой головой, в английском фрачке, с парой мадригалов, в штанах и с большим экспромтом, заготовленным накануне за завтраком, экспромтом, выписанным из какого-нибудь almanach des Muses, является в обществе часу около девятого, пьет чай, картавит по-французски, бранит славянофилов, хвалит Лагарпов псалтырь и свою бледную красавицу»¹⁹.

Ф.Ф.Вигель рассказал о том, как Василий Львович, услышав о прибытии в Петербург генерала Дюрока, представлявшего собой «картинку модного журнала», тотчас же поспешил в Северную столицу только для того, чтобы познакомиться с последними новостями парижского туалета. Вернувшись в Москву, он всех изумил толстым и длинным жабо, коротким фрачком и головою в мелких кудрявых завитках как баранья шерсть, что называлось тогда а la Дюрок»²⁰.

И.И.Дмитриев, которого П.А.Вяземский называл «подглядатаем всего смешного», рассказывал о таком случае. Однажды он приехал к больному поэту и застал у него гостя-провинциала. «Разговор со мною, — говорил И.И. Дмитриев, — обратился, разумеется, на литературу. Провинциал молчал. Пушкин, совестясь, что гость его остается как бы забытый, вдруг выпучил глаза на него и спрашивает: а почем теперь овес? — Тут же обернулся ко мне и, глядя на меня, хотел как будто сказать: не правда ли, что я находчив и, как хозяин, умею приноровить к каждому речь свою»²¹.

И.И.Дмитриева забавляла и страсть Василия Львовича к чтению своих стихов: он «то восторженно прочтет свое стихотворение, то несколькими тонами понизит свое чтение, то ухватится за первый попавшийся предлог и прочтет стихи свои как будто случайно»²².

В.Л.Пушкин был настолько колоритен в своих привычках и житейских слабостях, что уже при жизни стал литературным героем. Особенно удачно нарисован он в шутливом стихотворении И.И.Дмитриева «Путешествие NN в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия». Оно нравилось А.С.Пушкину, который видел в нем «образец игривой легкости и шутки живой и незлобной». Да и сам Василий Львович был в восторге от сочинения И.И.Дмитриева, читал его наизусть своим друзьям и совершенно в его духе создал свой автопортрет в стихотворении «Люблю и не люблю». Когда в Михайловском А.С.Пушкин писал поэму «Граф Нулин», то он вспоминал дядю, его вкусы, его модные привычки: представляя своего героя, он не забыл ажурные чулки, фраки, лорнеты и остроты парижского двора, роман Вальтера Скотта, песню Беранже, которого особенно любил Василий Львович.

И все же каждому, кто ближе знакомился с В.Л.Пушкиным, открывался за литературной маской иной его облик. Прислушаемся к тому, как вспоминал о Василии Львовиче офицер-литератор А.А.Кононов (его воспоминания относятся к 1829 году):

«Старик, чуть движущийся от подагры, его мучившей, небольшой ростом, с открытой физиономией, с седыми немногими оставшимися еще на голове волосами, очень веселый балагур — вот что я видел в нем при первом свидании. При дальнейшем знакомстве я нашел в нем любезного, доброго, откровенного и почтенного человека, не гения, каким был его племянник, даже не без предрассудков, но человека, каких немного, человека, о котором всегда буду вспоминать с уважением и признательностью»²³.

В самом деле, добродушие Василия Львовича оказывалось добротой, веселость — радостным восприятием жизни, детское любопытство — глубоким интересом к литературе, книгам, театру. Забавный щеголь и дамский угодник был одаренным поэтом, человеком, блестяще образованным, талантливым декламатором, наблюдательным рассказчиком, остроумным собеседником. Недаром друзья В.Л.Пушкина, подсмеиваясь над его слабостями, ценили дружбу и общение с ним. Недаром А.С.Пушкин, подшучивая над дядей, искренне любил и почитал его. Судьба позаботилась о том, чтобы сделать В.Л.Пушкина свидетелем многих исторических и литературных событий, свести со многими интересными для нас людьми. В жизненном сюжете этого по-своему уникального человека отразилась история, литература, культура и быт его эпохи. Конечно же, прав был К.Н.Батюшков, когда шутливо писал своему приятелю: «Ваши сочинения принадлежат славе: в этом никто не сомневается. <…> Но жизнь? Поверьте, и жизнь ваша, милый Василий Львович, жизнь, проведенная в стихах и праздности, в путешествиях и домосидении, не уйдет от потомства, и если у нас будут лексиконы великих людей, стихотворцев и прозаистов, то я завещаю внукам искать ее под литерою П: Пушкин В.Л., коллежский асессор, родился и проч.»²⁴. Ну что же, последуем совету К.Н.Батюшкова и расскажем о некоторых эпизодах из жизни славного стихотворца.

Василий Львович Пушкин родился в Москве 27 апреля 1766 года. Другой Василий — Василий Макарович Шукшин говорил о том, что нужно знать, как человек родился, женился и умер. Так вот, не исключено, что Василий Львович родился в карете. А.С.Пушкин писал об отце В.Л.Пушкина, своем дедушке Л.А.Пушкине, артиллерийском подполковнике, как о человеке пылком и жестоком. Однажды он велел своей жене «одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась…» (XII, 311). Быть может, рожденный в карете, В.Л.Пушкин (впрочем, А.С.Пушкин предполагал, что это мог быть и его отец — брат Василия Львовича Сергей Львович) потому и был всю жизнь обуреваем страстью к путешествиям.

Василий Львович женился в 1795 году на красавице Капитолине Михайловне Вышеславцевой (поэт, воспевающий красоту, и должен жениться на красавице). Но и женившись, В.Л.Пушкин оставался поклонником красоты. Потому его брак не был продолжительным. В 1802 году его жена стала требовать развода, обвиняя Василия Львовича в прелюбодеянии с вольноотпущенной девкой Аграфеной Ивановой. Бедный же стихотворец то признавался в том, что от Аграфены Ивановой «никогда отстать не может», то отрицал свою вину и сам обвинил свою жену в преступном желании снова выйти замуж. Как бы там ни было, церковный суд признал его виновным и, разведя с женою, наказал обетом безбрачия. Впоследствии Василий Львович соединил свою судьбу с московской купчихой Анной Николаевной Ворожейкиной, у которой от него было двое детей — сын Лев и дочь Маргарита (они жили в его доме как воспитанники). Всю жизнь, особенно под старость, он страдал от того, что не мог дать им свое имя и состояние. Незадолго до смерти хлопотал он о продаже принадлежащей ему части Болдина с тем, чтобы хоть как-то обеспечить будущность своих близких после своей кончины.

Умер В.Л.Пушкин, рыцарски служа литературе. «Бедный дядя Василий! — писал А.С.Пушкин П.А.Плетневу. — Знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом помолчав: как скучны статьи Катенина! — и более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre а la bouche!» (XIII, 112). П.А.Вяземского, который вместе с А.С.Пушкиным навестил умирающего Василия Львовича, поразило его «историческое предсмертное слово». «Это исповедь и лебединая песня литератора старых времен, т.е. литератора присяжного, литератора прежде всего и выше всего»²⁵, — писал он.

Но вернемся к детству В.Л.Пушкина. Он провел его в Москве, вместе с братом Сергеем и сестрами Анной и Елизаветой — ко всем питал он нежную привязанность. Братья получили прекрасное домашнее образование, полюбили поэзию и чтение.

Когда домашний курс наук был закончен, В.Л.Пушкин стал появляться в московском обществе, где имел большой успех. Открытый нрав, добродушие и веселость, остроумие, любовь к стихотворству и способности к декламации сделали его непременным участником домашних спектаклей и желанным гостем на званых вечерах.

Сыновья Л.А.Пушкина с малолетства были записаны в Измайловский полк. В 1791 году Василий Львович явился на действительную службу в Петербург. Но его занимала там не столько служба, сколько развлечения и удовольствия столичной жизни. Когда в Петербурге золотая молодежь объединилась в общество «Галера», то москвич В.Л.Пушкин стал одним из его запевал.

В Петербурге В.Л.Пушкин сблизился с И.И.Дмитриевым, служившим тогда в Семеновском полку, познакомился с другими поэтами, начал сочинять и печатать стихи.

После того как в 1796 году умерла Екатерина II и на престол взошел Павел I, поручик В.Л.Пушкин поспешил на следующий год выйти в отставку и переехать в родную Москву.

В 1803 году московский стихотворец предпринял заграничное путешествие. Он посетил Германию, Францию и Англию. О его впечатлениях мы можем судить по двум письмам, адресованным Н.М.Карамзину и тогда же в 1803 году напечатанным в «Вестнике Европы». Русского путешественника интересовало все: памятники архитектуры, парки, уличная толпа и, конечно же, театры, музеи, книги, новые люди. В Париже В.Л.Пушкин представлялся Наполеону, тогда первому консулу, бывал в салоне мадам Рекамье, брал уроки декламации у знаменитого трагика Тальма, встречался с известными французскими писателями.

Не улицы одни, не площади и домы —

Сен-Пьер, Делиль, Фонтан мне были там знакомы:

Они свидетели, что я в земле чужой

Гордился Русским быть, и Русский был прямой. (140)

Василий Львович писал, что перед французами он «предстал <…> любителем ученья», что, конечно же, делало ему честь. Заметим, что из своего заграничного путешествия В.Л.Пушкин вывез прекрасную библиотеку. Он очень дорожил и гордился своим книжным собранием. Оно было столь ценным, что ему завидовал даже владелец роскошной библиотеки граф Д.П.Бутурлин.

Вернувшись из-за границы и получив развод, В.Л.Пушкин зажил в Москве открытым домом, встречаясь с друзьями, участвуя во всех развлечениях московской жизни, сочиняя стихи и прозу. В 1811 году издал он брошюру «О каруселях», благодаря которой мы можем представить себе рыцарскую забаву москвичей, узнать имена ее участников.

В 1811 году дядюшка отправился по своим литературным делам в Петербург. С ним поехала его жена, лакей Игнатий (заметим, что и он сочинял стихи, презабавные) и еще его племянник Александр. Добродушный дядя взял у племянника (возможно, из педагогических соображений) взаймы сто рублей, которые подарили Александру тетушка и двоюродная бабка на орехи, да так и не отдал. Забыл, наверное.

В Петербурге московский стихотворец делал визиты вместе с племянником. Александр прислушивался к разговорам, а когда читали стихи, то и к стихам.

Литературные занятия В.Л.Пушкина (в это время он участвовал в деятельности петербургского Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, членом которого состоял) не мешали ему уделять время экзаменам Александра при его поступлении в Императорский Царскосельский лицей. Когда Александр стал воспитанником лицея, дядя навещал его в Царском Селе, а потом уехал в Москву.

Гроза 1812 года застала В.Л.Пушкина в Москве. Он едва успел убежать из пылающей столицы, потеряв в огне пожара дрожки, мебели и драгоценную свою библиотеку. Его новорожденного сына Льва вынес из дома слуга. В.Л.Пушкин, как и многие московские семейства, оказался в Нижнем Новгороде. Там он жил в избе, ходил по морозу без шубы, но не унывал и по-прежнему писал стихи. В послании «К жителям Нижнего Новгорода» он выразил свою ненависть к Наполеону, любовь к родной Москве. Правда, жалобный рефрен: «Примите нас под свой покров, / Питомцы волжских берегов!» — не совсем был созвучен проклятьям и угрозам неприятелю, восклицаниям «Погибнет он. Бог русских грянет. / Россия будет спасена». Недаром И.И.Дмитриев говорил, что «эти стихи напоминают ему колодника, который под окном просит милостыню и оборачивается к уличным мальчишкам, которые дразнят его»²⁶. И все же проникнутые патриотическим чувством стихи В.Л.Пушкина нашли отклик в сердцах его читателей. Профессор Московского университета господин Фишер даже переложил их на музыку.

После изгнания французов Василий Львович вернулся в Москву и поселился в Басманной части. Вместе со всеми он ликовал, праздновал победу русского оружия над наполеоновской Францией. Его перу принадлежат куплеты, петые в Благородном собрании по случаю всеобщего торжества, — слова, как выразилась известная московская барыня Марья Ивановна Римская-Корсакова, бесподобные.

С 1814 года В.Л.Пушкин безвыездно жил в Москве. Он свыкся с московской жизнью, с особенным московским бытом. Его знала вся Москва, а он знал всю Москву. Его письма — бесценная для нас московская хроника 1810–1820-х годов. Василий Львович пишет о свадьбах и похоронах, сообщает о происшествиях — веселых, грустных, а иногда и трагических, описывает гулянья, балы, маскарады, спектакли, рассказывает о заседаниях Английского клуба, членом которого он был. Пишет и о своих прогулках по древнему Кремлю, по московским бульварам и пригородам. Нет, не зря письма В.Л.Пушкина, написанные живо и занимательно, один из тех, кто имел счастие их получать, назвал литературной драгоценностью. Нашли отражение в письмах и некоторые события политической жизни. Впрочем, В.Л.Пушкин не жил политикой, он жил литературой. Правда, ему принадлежало «либеральнейшее речение», слышанное П.А.Вяземским в 1819 году в Москве. «Знаешь ли, кто в Москве свободнолюбивейший, — писал он А.И.Тургеневу. — Василий Львович! И тот от того, что говорит: Да почему же и нам не быть свободными»²⁷. Разумеется, это шутка. И все же известно, что Василий Львович был знаком с П.Я.Чаадаевым, с декабристами И.Д.Якушкиным и А.А.Бестужевым, отцом декабристов Муравьевых И.М.Муравьевым-Апостолом. Его товарищами по «Арзамасу» были Н.М.Муравьев, М.Ф.Орлов, Н.И.Тургенев. В.Л.Пушкин знал В.К.Кюхельбекера и И.И.Пущина. Последний перед поездкой к А.С.Пушкину в Михайловское виделся с Василием Львовичем и передал опальному поэту привет от дяди. К.Ф.Рылеев, как я уже говорила, печатал стихи Василия Львовича. Наверное, В.Л.Пушкин по-своему переживал трагедию 14 декабря 1825 года. Наверное, Василий Львович, далекий от политики и уж тем более чуждый революционных идей, будучи человеком бесконечно добрым и отзывчивым, не мог не пожалеть декабристов, остаться равнодушным к их участи.

Но вернемся к письмам Василия Львовича. Они — еще и хроника литературной жизни. В них говорится о литературных событиях, журнальной полемике, новых книгах, заседаниях Общества любителей российской словесности при Московском университете. В жизни же московского стихотворца было, пожалуй, два главных события. В 1816 году его приняли в «Арзамас». В 1822 году вышел сборник его стихотворений.

Василий Львович был членом многих обществ (некоторые мы уже называли, вспомним еще Императорское Человеколюбивое общество), но он гордился и гордился по праву своим избранием в «Арзамас». Для него арзамасцы изобрели торжественный обряд, пародирующий прием в масонскую ложу (Василий Львович был некогда еще и масоном). Ему дали славное прозвище «Вот», а затем за дурные стихи переименовали в Вотрушку, но потом снова стали называть «Вот», «Вот я вас опять». Наконец, его избрали старостой, и это понятно: ведь он как никто умел объединять, сближать людей, ценил острое слово, шутку. И не случайно любящие его арзамасцы объединились, чтобы помочь Василию Львовичу издать сборник его стихотворений. «Похлопочите, добрые люди! — взывал П.А.Вяземский. — Василий Львович все-таки наш: на трубах наших повит и нашими мечами вскормлен»²⁸. И еще: «Стыдно нам не вынести его на руках к бессмертию»²⁹.

В издании стихотворений В.Л.Пушкина (а издание осуществлялось по подписке, ибо средств у сочинителя не было и он не кривил душой, когда признавался в том, что у него «сена, дров и денег нет») принимали участие П.А.Вяземский, А.И.Тургенев, им живо интересовались Н.И.Гнедич, Н.М.Карамзин, И.И.Дмитриев, о нем справлялся у П.А.Вяземского А.С.Пушкин, находившийся в Кишиневе. Издателем стихотворений стал П.А.Плетнев, оставивший в своем письме литературный портрет их сочинителя: «Я обязан писать к вам о деле занимательном; я должен дать вам отчет о ходе издания стихотворений того,

Кто нам Опасного соседа

Искусным описал пером;

Кого завидным мне венком

И Арзамасская беседа

Не отказалась наградить;

Кто дружество умел ценить

Дороже славы стихотворной —

И кто теперь, судьбе покорный,

Не покидая свой диван,

Глядит с подагрой выписною,

Как подают ему стакан

Или с лекарством, иль с водою»³⁰.

И хотя цензурный комитет не разрешал пропустить послания «К Д.В.Дашкову», в котором сочинитель признавался, что он с восторгом читал повесть Вольтера «Кандид», и эпиграмму, начинавшуюся словами «Лишился я жены, любовницы, коня», и это затруднение было улажено, и собрание стихотворений В.Л.Пушкина, украшенное его гравированным портретом, вышло в свет. Сочинителя порадовали комплиментарные рецензии. «Для славы литературы нашей должно желать, — писал П.И.Шаликов, — чтобы гораздо чаще выходили у нас такие книжки, которые оцениваются знатоками не по числу листов, но по другому достоинству, и которые заслуживают известное преимущество быть в руках у каждого человека со вкусом и просвещением»³¹. Возьмите же в руки «Стихотворения» В.Л.Пушкина! Право, они того стоят!

Конечно, к середине 1820-х годов поэзия В.Л.Пушкина уже утратила свое значение. Племянник затмил дядю, и В.Ф.Одоевский мог написать о творце некогда прогремевшего «Опасного соседа» так:

О друг мой Василий,

Тщета всех усилий!

Ведь ты не поэт

И в нынешни годы

Уж вышел из моды!

Молчи же, Сосед!³²

Но Василий Львович не хотел сдавать своих позиций. Он продолжал печатать свои стихи, начал писать стихотворную повесть «Капитан Храбров», в которой с прежним боевым задором пытался спорить — на сей раз с подражателями Байрона.

Жизнь продолжалась. Правда, с годами подагра все больше давала о себе знать и Василию Львовичу все труднее было выходить из дома. И тогда друзья чаще приходили к нему. Кто только не бывал в его доме на Старой Басманной улице: В.А.Жуковский, К.Н.Батюшков, П.А.Вяземский, И.И.Дмитриев, П.А.Шаликов, А.А.Дельвиг, А.Мицкевич и многие другие поэты, писатели и журналисты. Василий Львович приглашал их к обеду и ужину записочками в стихах, угощал их не только литературной беседой, но и гастрономическими изысками — недаром он гордился своим поваром.

В доме дядюшки на Старой Басманной бывал Александр Пушкин.

Василий Львович, первый литературный наставник будущего великого поэта, рано оценил его поэтическое дарование. «Мы помним то время, — писал в 1830 году П.И.Шаликов, — когда никто еще не знал Александра Сергеевича и когда только начальные опыты сего поэта появились в Российском Музеуме, изданном В.В.Измайловым; Пушкин-дядя говаривал неоднократно: “Посмотрите, что будет из Александра!”»³³ Дядя гордился славой племянника, сопереживал его радостям и печалям, вступался за него, обиженного несправедливой критикой. Пожалуй, именно дяде принадлежит самая верная характеристика А.С.Пушкина: «…я надеюсь, что в нашем поэте толк будет. Необузданная ветреность пройдет, а талант его и доброе сердце останется в нем навсегда» (270). Талант и доброе сердце…

Когда 8 сентября 1826 года Пушкин приехал из Михайловской ссылки в Москву, после аудиенции у императора Николая I в Кремле, он поспешил на Старую Басманную, в дом к любимому дяде. Ведь с ним были связаны детские годы, поездка в Лицей, первые шаги в поэзии. С ним были связаны воспоминания о талантливом стихотворце, добром и веселом человеке, достойном представителе родной Москвы; сегодня же и мы без Василия Львовича Пушкина нашу Москву просто не мыслим…

Вечером я иду по Старой Басманной. Мимо едут троллейбусы, спешат машины. В доме Василия Львовича горит свет. Мне хочется заглянуть в окна. Я знаю, что увижу там славного хозяина дома — он декламирует стихи. П.А.Вяземский улыбается ему. А.С.Пушкин о чем-то задумался. А П.И.Шаликов, не теряя времени даром, спешит записать в альбом свои вирши. Мне очень хочется заглянуть в окна, но я этого не делаю, потому как неприлично. И я иду дальше.

На следующий день я снова на Старой Басманной. Из дорогого мне дома выходит на прогулку московский стихотворец: голова его тщательно завита, на лице сияет радостная улыбка. Как я хотела бы подойти к нему и сказать, как его друг П.А.Вяземский: «Василий Львович, милый, здравствуй!» Но и этого нельзя, и потому я только почтительно кланяюсь и говорю: «Здравствуйте, господин Пушкин!»