И.П.Саутов,
Директор Государственного музея-заповедника «Царское Село»

Ирина Николаевна Бенуа. Наука жить

Они уходят один за другим, и я неумолимо ощущаю, что с ними уходит не только история нашего города и не только часть моей собственной жизни, уходит, пожалуй, самое важное, называемое наукой жить.

Неповторимое личностное начало Ирины Николаевны Бенуа, достоинства и подчас трагические обстоятельства ее судьбы заставляют все чаще думать о ней, отдавшей 60 лет своей жизни, каждый день которой был до краев наполнен работой, послевоенному возрождению архитектурных памятников Петербурга. Имя архитектора Ирины Николаевны Бенуа, одной из основательниц уникальной ленинградской школы реставраторов, сегодня называют вместе с именами создателей города на Неве — Трезини, Растрелли, Руска, Кваренги, Стасова, Менеласа в контексте «построил — реставрировала».

Ее интеллигентность исконна, генна и родословна, хотя своей известной фамилией обязана мужу — представителю творческого клана Бенуа — Лансере — Серебряковых, подарившего миру замечательных художников, скульпторов и архитекторов. Родилась Ирина Николаевна в Петербурге, в семье инженера Осипова, где росли еще двое детей — брат и сестра, которых родители воспитывали принципиально аскетично, а красавицам-дочерям с детства внушали, что они обладают весьма заурядной внешностью. В одной из комнат большой квартиры Осиповых стоял рояль, на котором играла мама Ирины, выпускница Петербургской консерватории. Музыка всегда наполняла дом, главным богатством которого, создающим его ауру, были, безусловно, сами люди, как в нем живущие, так и в него приходящие. Здесь часто бывали папины друзья — архитекторы, музыканты, художники, которых без преувеличения можно считать носителями культуры и продолжателями традиций, заложенных предыдущими поколениями петербуржцев. Отец — энциклопедически образованный человек, неистощимый выдумщик и жизнелюб, всегда брал с собой дочь на выставки, концерты, а иногда и на профессиональные заседания, которые не казались Ирине скучными, потому что с детства она совершенно осознанно мечтала стать архитектором. Но привычный и, казалось, незыблемый уклад жизни был разрушен быстро и навсегда: после Октябрьского переворота 1917 года отец пошел на службу военным инженером, а мама, как могла, спасала семью от голода и холода. Преподавая позже в Академии художеств, Николай Михайлович Осипов собирал своих единомышленников, которые возродили известное историческое общество «Старый Петербург», переименованное позднее в «Петербург-Петроград-Ленинград». Эти люди пытались связать непреходящие культурные ценности, собственно, и определяющие духовность нации, ее характер и историческую судьбу, с новыми реалиями жизни. А к этому времени Ирина окончила школу и поступила в Академию художеств вместе с бывшим одноклассником Михаилом Бенуа. Студенческие годы пришлись на начало 30-х, когда приметой времени становилось решение общего собрания о выдаче еще известного в царской России «волчьего билета» — свидетельства политической неблагонадежности студента. В 1933 году на таком собрании, отвечая на вопрос «Кто против?», подняла руку в защиту своего сокурсника только Ирина. На следующий день отчисленный студент покончил жизнь самоубийством. Позднее родственник юноши, известный петербургский профессор, подойдет к Ирине и, поцеловав при всех ее руку, скажет: «Вы одна не виновны в этой смерти»».

Ирина Осипова и Михаил Бенуа поженились в 1937 году, но счастливо прожили только четыре года: в самом начале войны молодой аспирант добровольцем ушел на фронт, а Ирина осталась в Ленинграде. Тогда, летом 1941 года она не знала, что ее ждут 900 дней блокады Ленинграда, смерть близких, голод и артобстрелы, эвакуация после прорыва блокады, чтобы спасти дочь. Сама Ирина Николаевна чудом останется жива: при росте 170 см будет весить в зимнем пальто всего 42 килограмма. Все это будет, и она это переживет.

Но легендарный салют Победы в Ленинграде Ирина Николаевна не увидела: она вернулась с дочерью из эвакуации в сентябре 1945 года и вскоре уже начала работать в только что созданных реставрационных мастерских, задачей которых было восстановление разрушенных войной архитектурных памятников Ленинграда и пригородов. В числе первых сотрудников научно-исследовательского и проектного сектора, куда попала Ирина Николаевна Бенуа в качестве архитектора, были специалисты, которых, как кажется сегодня, просто «коллекционировал» город: Кедринский, Гессен, Попова-Гунич, Давыдов, Казанская, Плотников, Савков — все они по праву считаются поколением основоположников и гордостью ленинградской школы реставрации. Позднее после многочисленных реорганизаций мастерских этот сектор будет преобразован в институт «Ленпроектреставрация». В дамской сумочке архитектора-реставратора Ирины Николаевны Бенуа всегда была рулетка, необходимая для выполнения архитектурных обмеров разрушенных зданий, которые со временем ей удавалось осуществлять поразительно быстро и виртуозно. Как-то задержавшись после экскурсии по знаменитому барочному дворцу Растрелли в Рундале, что находится под Ригой, вдвоем со своей коллегой по работе, просто ради интереса, она произвела архитектурные обмеры здания. Вообще Ирина Николаевна всю жизнь была интересующимся человеком, не праздно любопытным, а именно интересующимся всем, что попадало в поле ее зрения. Если у кого-то это вызывало недоумение, улыбаясь, коротко отвечала: «А мне интересно!».

Она обладала редкостным интеллигентным обаянием, которое мгновенно притягивало к ней людей. Однако имея отличную профессиональную память, с трудом вспоминала или порой вовсе не узнавала своих недавних случайных собеседников. Мгновенно влюбляла в себя даже животных, от устрашающего вида сторожевых собак не оставалось и следа, когда они подобострастно располагались у ее ног и норовили положить голову на колени к изумлению своих хозяев.

Все тяготы послевоенного быта Ирина Николаевна преодолевала со свойственным ей терпением и оптимизмом: череду коммуналок, вечное безденежье и множество других житейских проблем. Находила силы, чтобы жить всей жизнью сразу: вчерашним, сегодняшним и завтрашним днем. Работа поглощала ее полностью, но судьба готовила новый удар — смерть мужа. Ирину Николаевну, которая овдовела в 42 года, уже никто и никогда не называл женой. Зато спустя годы потомки знаменитого рода Бенуа назовут Ирину Николаевну своей Главой, безоговорочно признав ее верность семье и Отечеству.

Символично, что первым проектом реставрации, выполненным Ириной Николаевной, стал корпус Бенуа Русского музея, работы в котором начались уже в 1947 году. С каждым новым проектом накапливался опыт и формировались принципы работы, но главный, по определению Ирины Николаевны, состоял в том, чтобы сохранился образ, задуманный предшественником, сохранились все черты индивидуальности его создателя. Рука архитектора Ирины Бенуа должна стать лишь тенью свободной и прихотливой руки проектировщика, которой нарисованы архитектурная форма и декор здания прошлого века.

Ирине Николаевне Бенуа были подвластны все архитектурные стили. По ее проектам восстанавливались разрушенные войной Петропавловский собор — самое раннее петербургское сооружение, барочный Строгановский дворец, классический Царскосельский лицей, ампирные Нарвские ворота, готический петергофский дворец «Коттедж». Однако предпочтение Ирина Николаевна всегда отдавала «петровскому» барокко. Она досконально изучала старинные атласы, панорамы Петербурга, чертежи и гравюры, словом, весь иконографический материал, касающийся архитектурных деталей Летнего дворца Петра I, здания Двенадцати коллегий, Меншиковского дворца на Васильевском острове, дворца «Монплезир» в Петергофе и других сооружений петровского времени.

Руководство реставрацией собора, а также Зотова и Государева бастионов, Инженерного дома и Комендантского кладбища архитектурного ансамбля Петропавловской крепости стала основной работой Ирины Николаевны Бенуа в период 1956–1990 годов, в процессе которой происходили интересные открытия, курьезы и неожиданности, технологические и инженерные эксперименты, без которых не обходится ни одна масштабная реставрация. Об этом и многом другом из истории памятника рассказала Ирина Николаевна в мае 2003 года, поднявшаяся в свои 90 лет на немалую высоту, чтобы поучаствовать в открытии новой выставки «Три века над городом. История колокольни Петропавловского собора», расположенной на среднем ярусе великолепной доминанты как ансамбля крепости, так и города.

За 300 лет Петербург укомплектовался зданиями и сооружениями, определившими и его архитектурное лицо, и размеры мегаполиса, но стройность и пирамидальность силуэта Петропавловского собора, восстановленного в послевоенные годы по проекту архитектора Бенуа, по-прежнему остается, говоря словами современных компьютерных графиков, амплитудой пульса города.

Пик творческой активности Ирины Николаевны Бенуа пришелся на 50-е годы: по ее проектам восстанавливался весь художественный декор интерьеров дворца Бобринских, юго-западный корпус ансамбля Смольного монастыря, наконец, Кикины палаты — роскошное здание, построенное по заказу бывшего денщика Петра I, ставшего впоследствии советником и влиятельным вельможей. Примечательность этого здания в историческом смысле состояла в том, что владелец дома был казнен как рьяный пособник царевича Алексея, а его конфискованные палаты стали первым в Петербурге музеем — Петровской кунсткамерой, уже позднее переведенной на Васильевский остров. Во время войны Кикины палаты, расположенные недалеко от Смольного, были почти разрушены и здание считалось окончательно погибшим. Поэтому его восстановление по проекту Ирины Николаевны Бенуа занимает особое место в реставрационной практике, когда не только полностью восстановили здание, но и возродили его своеобразное первоначальное убранство. Впервые был воссоздан жилой дом петровской эпохи с объемно-пространственной композицией, планировкой и декором фасадов зодчества России начала XVIII века. Временная связь и преемственность поколений зодчих прослеживается и в судьбе Нарвских триумфальных ворот, воздвигнутых во славу подвигов русской гвардии в Отечественной войне 1812 года. Это одно из самых крупных и эмоциональных по восприятию сооружений подобного рода за долгие годы существования пережило три крупномасштабных реставрации, последняя из которых началась в 2001 году и недавно завершилась. В одной из них, послевоенной, заметный след оставила Ирина Николаевна Бенуа, разработавшая проект реставрации и воссоздания всех утраченных элементов, включая отлитых из бронзы букв посвятительных надписей. Мечта архитектора В.Стасова о размещении экспозиции в верхнем зале трехэтажного здания, своеобразно заключенного внутри Нарвских ворот, сбылась в конце 2004 года, когда Санкт-Петербургская театральная библиотека развернула там экспозицию «Театр военных действий». Примечательно, что наряду с оружием, военными костюмами и их аксессуарами экспонатами стали эскизы костюмов А.Н.Бенуа к опере Чайковского «Пиковая дама».

В творчестве Ирины Николаевны Бенуа есть памятник, которому она посвятила почти десять лет жизни и который был по-особому дорог из всех, восстановленных по ее проектам. Любимой работой Ирины Николаевны стал дворец «Коттедж», расположенный на верхней террасе парка Александрия в Петергофе. Это небольшое двухэтажное здание, построенное по проекту А.Менеласа, с готическим единством декоративной отделки и художественного убранства интерьеров, было летней резиденцией Николая I и Александры Федоровны. Послевоенная реставрация «Коттеджа», которой руководила Ирина Николаевна Бенуа, завершилась лишь в 1978 году максимальным приближением дворца к его историческому облику. Однако открытие восстановленного «Коттеджа» пришлось на некоторое время перенести: вспыхнувший накануне пожар едва ли не уничтожил многолетнюю работу реставраторов. Трудно сказать, почему дворец оказался так близок внутреннему миру Ирины Николаевны. Может быть, ее привлекала эпоха романтизма, свидетельством которой были эти жилые интерьеры, может быть, исторические личности венценосной четы, а может быть, панорама Финского залива с виднеющимися вдали очертаниями Петербурга, некогда израненного и разрушенного войной, а ныне казавшегося отсюда иллюзорным и вечным.

Менялись политические вожди, идеологические установки, вкусы, моды, стили, но архитектору-реставратору Ирине Николаевне Бенуа удавалось следовать своему предназначению. Казалось, что годы и неизбежно сопутствующие им потери только прибавляли ей работоспособности. Уже давно Ирина Николаевна жила в семье внучки, которую вырастила и дождалась ее детей — своих правнуков. Постепенно уходили повседневные проблемы, когда-то отнимавшие много душевных и физических сил. Теперь Ирина Николаевна добиралась на работу на метро, впрочем, специально надевая не бархатное пальто, а плащ, чтобы «легче было прошмыгнуть», как она говорила, в толпу в час пик. Оказалось, что Ирина Николаевна любит хорошие духи и красивую обувь. Но самое главное, что появилось в ее жизни — это последняя любовь, которой стал правнук, конечно, по имени Миша. По праву пришло признание ее заслуг: Почетный член Российской Академии архитектуры и строительных наук, Ирина Николаевна Бенуа первой в России была удостоена высокого звания «Народный архитектор».

В последние годы Ирина Николаевна работала в Строгановском дворце, реставрирующемся под ее руководством, увлеченно исследовала творчество Растрелли, утверждая что это процесс бесконечный, потому что все время находились в архивах новые интересные сведения, подтверждающие или опровергающие предыдущие. Не бесконечно только естественное течение человеческой жизни.

92 года прожила Ирина Николаевна Бенуа со всем тем великим и страшным, уродливым и прекрасным, что было в ее жизни, не предавая время, в которое ей выпало счастье и несчастье жить.

Мне все кажется, что не сказал об Ирине Николаевне нечто главное, может быть, сокровенное, чтобы дать почувствовать ее неповторимость и притягательность. Наверное это то, что в ней каким-то удивительным образом сочетались простота и достоинство человека, прожившего на земле трудно, страстно и красиво — как умела это делать Ирина Николаевна Бенуа.