Анатолий Компаниец
Власть высокого таланта
В начале XIX века
известный русский военачальник Алексей Ермолов по-своему расставил акценты в
соотношении понятий «талант» и «власть». Впечатление от первой встречи в Орле с
Александром Пушкиным опальный генерал выразил формулой
— «Какая власть высокого таланта!» Не власть силы, не пресс ее…
Власть высокого таланта — именно в этом секрет
признания и всемирного успеха Академического Краснознаменного ансамбля,
вместившего дело всей жизни отца и сына Александровых, Александра Васильевича и
Бориса Александровича. Отсюда и тончайший каламбур послереволюционной эмиграции
под впечатлением от выступлений армейского ансамбля песни и пляски в Париже
50-х и 60-х годов прошлого века: русским военным соловьям неведомо лишь одно —
посвист соловьев-разбойников.
Нынешняя общественно-эстетическая аура вокруг «храма
под красным знаменем», череда его недавних крупных
юбилейных дат и нынешний вековой юбилей Б. А. Александрова помогают глубже понять
«загадки военного ансамбля».
Однако полноты осмысления личностей Александра и
Бориса Александровых в музыковедении и публицистике явно недостает. Чаще всего
пишут так: обласканные властью, осыпанные наградами, сановные
генералы-музыканты. А это был как раз продуманный ход властей предержащих —
приспосабливать к своим государственным нуждам яркие одаренные личности. Но
истинные таланты-самородки, какими были отец и сын Александровы, поднимались и
в своем творчестве, и в жизни над всей грязью политики и быта. Они были
подлинные «головщики».
Головщик — старинное слово, редко встречающееся в
словарях. Это — ведущий певец, солист и руководитель русского церковного хора.
Заводил начало песнопения, запев. Его облик — могучая
стать, мощный голос (чаще бас), безупречный слух. Знаток знаменного пения по крюкам,
обладатель всех тайн хорового пения. Именно такими были отец и сын Александровы по сути.
Род Александровых — глубинно российский. Истоки — Рязанщина, затерявшееся в лесостепи село Плахино. Мать и отец Александра (родился
в 1883 году) — патриархальные крестьяне-хлебодобытчики,
смиренно прислуживавшие в местной церкви. Зимой отец — на конном извозе
в Петербурге. Известен и прицел: копил денежку, чтобы сына пристроить к хору
мальчиков в Казанском соборе. И с десяти лет Александр учится в регентских классах
Императорской Придворной певческой капеллы. С 1900 года — в Санкт-Петербургской
консерватории. А с 1906 года — регентская служба в церкви (Бологое) и позже — в
тверском Преображенском соборе. Высшее образование завершает лишь в 1913 году,
в Московской консерватории.
Затем — самые трудные александровские
годы — 1920-е… Сокрытая и вымаранная властью из биографий пора. Она,
находившаяся под табу почти 80 лет, так и остается непознанной. Есть сведения:
сам Патриарх Тихон благословил Александрова в регенты Синодального хора храма
Христа Спасителя. Противоречивы данные и о службе в должности главного регента
Русской Православной церкви.
С 1918 года — преподаватель, а с 1922-го — профессор
Московской консерватории, Александр Александров впечатляюще заявляет о себе на исполнительско-хормейстерском поприще. Малоизвестная и
нерасшифрованная деталь: в 1926–1930 гг. дирижерская палочка в Государственной
хоровой капелле — в руках Александра Васильевича.
Или такое забытое и интригующее сведение: молодой
профессор-дирижер с 1922 по 1928 год — на посту хормейстера Камерного театра
Александра Таирова. За этим реформатором сценического искусства — приоритет
идеи о синтетическом театре, в котором музыке отводилась не аккомпанирующе-заставочная,
а смысловая роль. У Таирова в его драмтеатре был интересный хор. Значит,
сотрудничество Таирова и Александрова было взаимопроникновением. Не таировские ли опыты подвигнули Александрова к
многожанровому «хороводу в мундирах»? И случайно ли, что именно в 1928 году
взялся таировский хормейстер за организацию
необычного коллектива — военного музыкального ансамбля?..
В это время на музыкальное поприще вступил уже и сын.
Борис родился сто лет назад, 4 августа 1905 года, в Бологом. Мать — красавица
певчая Ксения Морозова, которую отец-регент приметил в церковном хоре. И Борис
начинал исполатчиком в детском причте Синодального
хора в храме Христа Спасителя. Исполатчик значит — восклицающий хвалу, славу. А потом был детский хор Большого
театра. Там же — и благословение мальчику-альтисту от Федора Шаляпина.
Борис — тоже питомец Московской консерватории. Ученик Рейнгольда Глиэра, выпестованного ранее в этой же «аlma mater»
учениками Н.Римского-Корсакова — А.Аренским и С.Танеевым. Период между 1930-ми
годами и окончанием Отечественной войны — время творческих диспутов «отцов и
детей» в семье Александровых. Борис то приходит в ансамбль, то находит себя в
другой роли: в предвоенные годы автор знаменитой «Свадьбы в Малиновке», с 1942
по 1947 год — художественный руководитель Ансамбля советской песни Всесоюзного
радио. С 1946 года, после кончины отца, Борис Александрович Александров — у
пульта руководителя Краснознаменного ансамбля. Первооткрыватель-отец стоял во
главе своего детища 18 лет, сын-последователь более сорока. Значит, вместе
почти 60 лет созидания новой идеи. Что в итоге? Какой след оставили
Александровы в отечественной культуре?
Главное, что в нашей стране впервые в мировой практике
учрежден уникальный жанр искусства — военный ансамбль, раскрывающий на языке ХХ
столетия устоявшуюся традицию российского хоровода.
Идея ансамбля вобрала единство вековых певческих,
танцевальных, игровых молодецких привязанностей народа. Не в смешанном, а в
четырехголосном мужском хоре сконцентрировались навыки русского народного
пения, обычаи военной музыки, опыта мирового классического хороведения
и отечественной традиции православного певческого искусства. Так обеспечивался
широчайший диапазон выразительных средств единого, но многовариантного хора.
Комплектуя оркестр, Александр Васильевич отказался от смычковых, соединив мощный военный духовой оркестр с
мягким русским старинным оркестром — с балалайками и баянами. В итоге
получилась органичная слитность академизма классического музицирования,
поступь мощи военной музыки с теплотой фольклорной колористики.
Танцевальная группа ансамбля стремилась добиться синтеза балета и народной
пляски.
Композитор Арам Хачатурян писал, что «ансамбль —
лучший из первопроходцев, проложивших новые пути в развитии отечественного
музыкального искусства». Закономерно, что и в XXI веке рядом с мировыми брэндами:
«Большой театр», «Моисеев-Балет», «Мариинский театр»
значится «The Alexandrov Red Army Chorus». Не случайно оценка выступлений ансамбля в США: «Во
всем американском искусстве нет настоящего эквивалента тому, что предлагает
Ансамбль Советской Армии. Дома, в русской музыкальной культуре, ансамбль
пользуется заслуженным признанием как национальное сокровище».
Отец и сын Александровы оставили России
символы-феномены, обладающие непреходящей энергетикой. И среди них песенный
обелиск Александра Александрова, вбирающий нетленный вокальный триптих.
«По долинам и по взгорьям» — видел и слышал, как ее
пели испанские баски, партизаны Лаоса в джунглях, почтенные сеньоры в
Сан-Марино и т.д.
«Несокрушимую и легендарную»
пытались отлучить от сегодняшнего времени. Ничего не получилось: гремит «Несокрушимая и легендарная» на парадах еще не до конца
разваленной демократической Российской армии. Фанаты ЦСКА почитают ее как свой
гимн. Магически воздействует сочетание слов «Несокрушимая и легендарная» и высекающей
искры чувств мелодии с отчетливой поступью мощи.
О «Священной войне» — музыкальной эмблеме Великой
Отечественной войны — написаны тома. Знатоки вычислили: в канву звукоряда этой
непостижимой песни-плаката автором вплетены отзвуки известного вальсочка, «цыганочки» и «лезгинки» и даже старинного
кельтского марша. Когда мы сегодня внимаем «Священной войне», воочию ощущаем
жесткость нашествия темной силы. Прием, предельно гениально раскрывающий тему
того же нашествия в 7-й (Ленинградской) симфонии великого Дмитрия Шостаковича.
В год 60-летия Победы уместно привести еще один
художественно-нравственный аргумент. 22 июня 2001 года Большой зал
Консерватории… Свой концерт, приуроченный к 60-летию
начала Великой Отечественной войны Большой симфонический оркестр им.
Чайковского начинает со «Священной войны». Дирижер Владимир Федосеев показал
эхо далекой войны не как песню, а как эпическое полотно, созданное
объединенными усилиями авторов песни-набата, исполнителей — дирижера, оркестра
и хора Академии хорового искусства. И «Священная война» прозвучала как высокая
классика.
А страсти вокруг главной песни России — ее гимна? Ныне
они почти улеглись. Самое очевидное: музыку
А.Александрова обвиняли, оперируя цитатами… из текстов С.Михалкова. Уместно
привести емкую формулу автора: «Мне хотелось (в гимне) соединить жанры
победного марша, чеканной народной песни, широкого эпического русского
былинного распева». Ни один из этих краеугольных камней диспутантами и
ругателями из кладки гимна не вынут.
Первый набросок мелодии восходит еще к 1929 году, а
последняя редакция — к победному 1945 году, т.е. за год до кончины автора.
Постижение смысла понятий Родина, Держава, Отчизна пришло с детства, из мест,
воспетых Есениным. Раздолье, перехваты полей с перелесками, тихие рощи и говорливые
речушки. И кругом — песни, припевки, раззадоры. С
малолетства композитор впитывал русский дух, общинный
патриархально-православный уклад, нравы строгого крестьянского быта.
И конечно, счастливое поступление в Придворную
певческую капеллу стало органичной подпиткой рязанской закалки. Символично:
будущий автор теперешнего гимна попал именно в то заведение, в котором ране
директорствовал и А.Ф.Львов — автор первого российского гимна «Боже, царя
храни».
В огранке мировоззрения и дарования юного Александрова
основополагающая роль за последним великим из «Могучей кучки» — Н.А.Римским-Корсаковым. По его программе рязанский
самородок входил в мир музыки. Влияние мэтра на замеченного им юношу конкретно.
Это и личное благословение на переход Александра из капеллы в столичную
консерваторию. Это и тонкий ход: приняв вступительный экзамен, автор «Садко» и
«Китежа» определил Александра в классы своих учеников — Александра Глазунова и
Анатолия Лядова.
Самоутверждение А.Александрова — композитора,
дирижера, хормейстера проходило далее в ауре А.Аренского, С.Танеева, М.Ипполитова-Иванова, Н.Голованова,
испытавших определяющее личное влияние также
Н.Римского-Корсакова. Его школа, методология, опыт стали основой александровского кредо державного служения в новых, крайне
драматических условиях 1914–1917 годов. Приметна тут симфоническая поэма
«Смерть и жизнь» (1916). Рассказывают, на рабочем столе А.В.Александрова всегда
оставался талисман — партитура его великого наставника, сотворившего в
«Снегурочке» глубоко русский гимн-величание «Свет и сила, Бог Ярило».
И всю жизнь — перекличка с учителем гимническими аранжировками русских народных песен: «Ты взойди, солнце красное», «Вниз по матушке, по Волге», «Ах ты,
степь широкая», «Ой, да ты калинушка» и, конечно, «Не шуми, мати
— зеленая дубравушка». Последняя примечена еще Пушкиным в «Дубровском»,
когда в стане бунтарей караульщик «…сел на пушку верхом и запел во все горло меланхолическую старую песню: “Не шуми, мати
зеленая дубровушка, / Не мешай мне, молодцу, думати”».
Чтобы ощутить связь времен и почувствовать перекличку
художников, надо, прочитав томик Пушкина, послушать пластинки с довоенными
записями ансамбля под управлением Александрова-старшего.
Этот архаичный еще в пушкинское время былинно-протяжный горестный мотив александровский дар аранжировщика огранил, привнеся в плач-причеть дух извечной русской думы о лучшей доле, дух
народной православной мольбы-гимна.
Остается пока «в тени» вклад ансамбля под руководством
А. и Б. Александровых в оригинальное исполнение хоровой классики. Считаются непревзойденными в их интерпретации мужские хоры из
творений М.Мусоргского («Борис Годунов» — «Ой, ты сила» и «Расходилась,
разгулялась», «Хованщина» — «Гой вы, люди ратные»),
А.Рубинштейна («Демон» — «Ноченька»), Ш.Гуно
(«Фауст», хор солдат), К.Вебера («Вольный стрелок», хор охотников). Вершина хоровых постижений — «Грёзы» Р.Шумана, «Песня без слов»
Ф.Мендельсона, наши — «Вечерний звон», «Однозвучно гремит колокольчик», «Ах ты,
душечка». Но большинство — на полках фонотек.
Если бы сейчас неоценимое наше наследие — записи
классики и русских народных песен хора А.Александрова конца 1930-х — начала
1940-х годов — отыскать, собрать и перенести на современные цифровые носители,
это была бы несомненная музыкальная сенсация.
Вспомним премьеру ансамбля на мировой сцене, в 1937
году, на Всемирной выставке в Париже… Сразу —
Гран-при. Все континенты, кроме Австралии и Антарктиды, восторженно
приветствовали «русский песенный батальон». Приметой времени стали целевые
тематические выступления на родине, от Мурманска до Владивостока. В 1941–1945
годах ансамбль был среди защитников Родины и совершил на фронтах Великой
Отечественной свыше 1500 выступлений. Именно Александровский ансамбль в дни
начала войны обратился к народу со своей заградительной песней-набатом. И не
случайно «Священной войне» в год 60-летия Победы на площади Белорусского
вокзала установлен памятный знак.
И когда время распорядилось снять с ансамбля
обмундирование советской поры, патриотическая сущность и эстетический стержень
ансамбля остались непоколебленными. Опять форма
оказалась подчиненной содержанию. Сказалась и приверженность ансамбля
классическому и фольклорному началам, российским эстетическим и исполнительским
традициям.
Но есть и о чем задуматься тем, кто отвечает за судьбу
великого ансамбля. Упование лишь на «золотой фонд», добытый за 75 лет
творчества, может обернуться, в конце концов, «багажом прошлого». Без перемен
ансамблю не обойтись. Опыт и авторитет Александра и Бориса Александровых
взывают к решению проблемы первостепенной важности, к новому взгляду на систему
художественного руководства.
Совершенно очевидна необходимость подлинного
реформирования всего дела военных ансамблей в нашей армии. Перебор в их
численности сыграл негативную роль, повлиявшую прежде
всего на качество. За счет не раз продуманного сокращения числа ансамблей
появятся возможности кадрового обновления и усиления головного —
Александровского коллектива. «Множительный подход» подточил остов александровской идеи о военном ансамбле, как «штучном
явлении». «Моисеев-балет», «Березка», «Кубанский хор» сохранили свою
самобытность, не допустив суррогатных двойников, спутников и т.д.
Хор александровского
ансамбля вопиет о переменах и обновлении, доведении его до кондиций,
достигнутых в пору Александра Васильевича. Недавно созданная Военная
консерватория, имея ясную позицию в отношении военных оркестров, остается пока
в стороне от «болевых зон» военных ансамблей.
… Вспоминаю, как о проблемах культуры, песенного
искусства, о жизни и творчестве в моем присутствии говорили два великих деятеля
отечественной культуры конца ХХ века — генерал-композитор Борис Александров и
академик-гуманист Дмитрий Лихачев.
Дело было так. К 1987 году полномочиями заместителя у
генерала Б. Александрова в Краснознаменном ансамбле завершилась моя 30-летняя
служба в Советской Армии. И началась работа под руководством академика
Д. Лихачева — я был назначен на должность ответственного секретаря Президиума,
помощника Председателя Советского фонда культуры. И вскоре узнал, что эти два
великих человека очень хотели бы познакомиться. 7 ноября 1988 года у меня дома
за праздничным столом Дмитрий Сергеевич с супругой Зинаидой Александровной и
чета Александровых — Борис Александрович и Ольга Михайловна — были представлены
друг другу. За обедом и в креслах — неспешная, уважительная друг к другу,
открытая и откровенная беседа главного идеалиста встрепенувшейся уже в
перестроечной суете страны и дирижера-профессора-композитора, но в генеральских
погонах. Оба — Герои Социалистического Труда, оба — православные христиане и на
обоих — 165 лет, разделенных поровну, —ровесники.
Бориса Александровича интересовал соловецкий
период жизни Лихачева. Коснулись затем «Слова о полку Игореве». И опыта
сотрудничества Б. Александрова с К.Сергеевым и Н.Дудинской в ходе постановки в
Ленинграде его балета «Левша». Впервые довелось мне услышать, как «Свадьба в
Малиновке» вдохновила Б. Александрова и на идею первого народного мюзикла по
пушкинской «Капитанской дочке». Помешало срочное задание из Кремля — очередная
заказная оратория. Дмитрий Сергеевич был удивлен, как простая рязанская попевка старанием Александра Васильевича была доведена до
«Калинки» — жемчужины репертуара ансамбля.
Собеседники не ушли от острых и неудобных вопросов.
Конечно, говорили о пути Александра Васильевича из регентов в генералы.
Трактовка сына выглядела примерно так: к исходу 1920-х годов было ясно —
Сталина заинтересовала фигура А.Александрова; затем поступило предложение
возглавить то, что было прообразом ансамбля. Александр Александров сделал
вывод-поступок: против диктата выдвинуть духовно-нравственный противовес;
власти силы — иносказательно власть искусства, власть таланта; добиться, чтобы
и в тех условиях ансамбль олицетворял все лучшее, что присуще русскому народу.
Дмитрий Сергеевич спросил — а остались ли духовные,
церковные сочинения отца, регента Русской Православной церкви? Генерал ответил
утвердительно, показал два документа. Первый — копия метрики о рождении
Владимира — брата Бориса. И нотный сборник. Только через шесть лет мне довелось
держать в руках оригиналы тех документов.
В свидетельстве Тверского окружного отдела ЗАГС за №
2203 от 16 октября 1919 года подтверждалось, что «…в 1-й части метрической
книги Тверского Преображенского Кафедрального собора за 1910 год, под номером 4
значится следующая запись: Июля 13 родился, 20 — крещен Владимир; родители его:
Регент Тверского Архиерейского Хора Александр Васильевич Александров и законная
жена его Ксения Павлова, оба православного вероисповедания»… Впервые
«секретный» документ, свидетельствующий об отношениях А.В.Александрова с РПЦ,
генерал показал академику Д.С.Лихачеву. А сборник духовных сочинений
А.В.Александрова был вручен мне в качестве дара Борисом Александровичем позже,
уже незадолго до кончины маэстро в 1994 году. В нем — четыре партитуры молитвенных
песнопений: «Отче наш», «Хвалите имя Господне», «Благослови душе моя Господа», «Блажен муж».
Встреча с академиком Д.С.Лихачевым глубоко взволновала
генерала. Он мне потом сделал такое признание: «Дмитрий Сергеевич, его дух, его
мысли — это то, чего жаждет Россия. Ее возрождение — в идеях Лихачева тоже». И
поступок генерала: вскоре он передал в руки Д.С.Лихачева и Р.М.Горбачевой
студенческую картину великого И.Репина, считавшуюся бесследно исчезнувшей.
После кончины генерала Дмитрий Сергеевич писал мне: очень опечален смертью
Бориса Александровича, страна потеряла верного сына, творца-искателя.
В 1989 году Краснознаменный ансамбль осуществил
крупный двухмесячный тур по США. Уже — без Б. А.Александрова, ушедшего на
пенсию. Но с приветствием-обращением к общественности США
Председателя Советского фонда культуры академика Д.С.Лихачева. Документ
был распространен усилиями ЮСИА: «В вашей стране впервые проводятся концерты
широко известного во всем мире Академического ансамбля Советской Армии имени
А.Александрова. Сотрудничество, добрые отношения между народами СССР и США
естественны, необходимы и полезны. Лучшее этому подтверждение — приезд в США с прекрасной культурной миссией нашего ведущего
творческого коллектива, который выступит с оригинальной интерпретацией
классического наследия, народного творчества и современного искусства».
Именно качествами, указанными академиком Д.С.Лихачевым
в заключение этого документа, и определяется и в наши дни общественно-духовный
интерес к творчеству Академического ансамбля Советской Армии им. Александрова.