Светлана Долгова, Наталья Болотина, Антонина Кононова

«…Как время катится в Казани золотое…»

Эти слова принадлежат знаменитому поэту, уроженцу Казани Гавриле Романовичу Державину. Древняя история Казани насыщена событиями. Это город с уникальным многонациональным историческим и культурным наследием. Об этом свидетельствуют архивные, библиотечные и музейные собрания страны, и в первую очередь документы старейшего отечественного архива РГАДА.

С XV века Казань, входившая в состав Золотой Орды, становится крупнейшим городом Среднего Поволжья, унаследовавшим от государства Волжская Булгария торговое и политическое значение. В 1445 году город, во главе которого до этого стояли болгарские князья, был захвачен одним из последних золотоордынских ханов Улу-Мухамедом, который почти на столетие установил на казанском престоле ордынскую династию и основал самостоятельное государство — Казанское ханство. Оно просуществовало более 100 лет и, как показали исследования, являлось могущественным в экономическом, политическом и военном отношениях.

Документы, хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в Москве, содержат ценные сведения о Казанском ханстве периода его независимости. Здесь находятся древнейшие (XVI–XVII веков) списки «Казанского летописца» — исторической повести, составленной в 1564–1565 годах анонимным автором, бывшим русским пленником и непосредственным очевидцем последних 20 лет самостоятельного существования Казанского ханства. Он долгое время жил при дворе казанского хана, а вернувшись на Родину, оказался близким к царскому двору. Описание Казанского ханства из «Казанского летописца» дает яркое представление о протяженности этого государства: «Град Казань, продолжающеся в долину с единого от нова града Нижнего на восток, по обою странам великия реки Волги вниз и болгарьских рубежов и до Камы реки, в ширину на полунощие до Вятцкие, рече, земли и до Пермския, на полудние до половецких предел»¹. Заслуживает внимания и восторженный отзыв автора «Казанского летописца» о мощи города Казани. Говоря о неудачной попытке взятия Казани войском Сафа-Гирея в 1546 году, автор замечает: «И ни мало имущи у себе стенобитного наряду, кто может взяти таков град единою стрелою, без пушек, аще не Господь предасть?»²

В архиве хранится экземпляр одного из наиболее ранних изданий (Антверпен, 1567) «Записок о Московии» известного европейского дипломата и путешественника Сигизмунда Герберштейна, посетившего Россию в качестве имперского посла в 1516 и 1526 годах³. Специальная глава «Записок» посвящена описанию Казанского ханства. «Царство Казанское, город и крепость того же имени, — повествует путешественник, — расположены на Волге, на дальнем берегу реки, почти в 70-ти немецких милях ниже Нижнего Новгорода; с востока и юга по Волге это царство ограничено пустынными степями». С.Герберштейн высоко оценивает культуру казанских татар, отмечая, что они «культурнее других, так как они и возделывают поля, и живут в домах, и занимаются разнообразной торговлей». Автор записок отмечает и военную мощь Казанского ханства: «Царь этой земли может выставить войско в тридцать тысяч человек, преимущественно пехотинцев»⁴.

Казанское ханство было тесно связано со многими государствами, в том числе и с Московской Русью. В отдельные периоды между двумя государствами активно развивались отношения, велась дипломатическая переписка, шел обмен послами. В начале 1490 года к хану Мухамеду-Эмину было отправлено посольство Ивана III, возглавляемое Михаилом Погожевым. В течение 1490–1492 годов, как свидетельствует посольская книга, хана Мухамеда-Эмина посетило еще 4 посольства Ивана III⁵. В ответ в Россию прибыло из Казани 2 посольства⁶. Обеими сторонами обсуждались события в Крыму, предстоящая женитьба Мухамеда-Эмина на дочери ногайского мурзы Мусы. Посол Ивана III Степан Федцов-Мансуров от имени великого князя пригласил на службу в Россию казанских ратных людей Монмулка, Тулуша, Алказа и Бегиша⁷.

Посольские книги по сношениям с Ногайской Ордой отразили также историю взаимоотношений России и Казанского ханства в последние годы его независимости. Они свидетельствуют и о попытке ногайского князя Юсуфа, отца казанской царицы Сююнбике, предотвратить трагические события 1552 г. «И яз тебя с Казанью помирю», — писал он в грамоте великому князю Ивану Васильевичу в октябре 1548 года⁸.

Между тем приближалась трагическая развязка. В августе 1552 года войско Ивана Грозного подошло к Казани. Раскинувшийся на холмах город поразил своей красотой воеводу и ближайшего тогда сподвижника Ивана Грозного князя Андрея Курбского, записавшего в своей «Истории о великом князе московском» первые впечатления: «А от Казани реки гора так высока, иже оком воззрети прикро: на ней же град стоит и полаты царские, и мечети, зело высокие, муровчатые»⁹.

Накануне осады, которая началась 23 августа 1552 года, произошло крупное сражение войск Ивана Грозного и казанского хана Едигера на Арском поле. «И сразишася с ними крепце, — написал А. Курбский в том же сочинении, — и бысть сеча не мала между ими»¹⁰. Осада Казани длилась более месяца. Автор «Казанского летописца» отмечал неприступность Казани-крепости: «И яко крепкими стенами и водами вкруг обведен бе град, и токмо со единыя града с поля Арского приступ мал, по туда стена градная была в толстоту 7 сажен и прекопана около ея стремнина велия, глубока»¹¹. Свидетель прошлого описывает также бесстрашие жителей Казани: «И от сего казанцы не малу себя притяжаша крепость, не бояхуся никого же»¹².

Казань пала 1 октября 1552 г. Человеческие потери с той и другой стороны были огромны. В память о погибших при взятии Казани воинах, в Москве на Красной площади в 1555–1561 годах был возведен храм Покрова на Рву, впоследствии получивший имя Василия Блаженного.

В итоге трагических событий осени 1552 г. в плен вместе со своим сыном Утимши-Гиреем была взята в плен и увезена в Россию казанская царица Сююмбике, дочь ногайского князя Юсуфа. Ее имя окружено легендарными сказаниями; с ней связано замечательное архитектурное сооружение средневековой Казани — Сююмбикена башня. Имя царицы Сююмбике упоминается и в документах архива. В фонде князей Юсуповых, которые считали себя потомками татарских и ногайских мурз, сохранилась грамота ногайского князя Юсуфа царю Ивану IV Васильевичу с просьбой о разрешении его дочери Сююмбике и ее сыну Утимиш-Гирею вернуться домой в Казань для бракосочетания по мусульманской традиции с новым казанским ханом Шах-Гали¹³. В связи с состоявшимся бракосочетанием Иван Грозный послал с соответствующим известием гонца Кадыша Кудинова к крымскому хану, о чем сохранилась запись в посольской книге¹⁴.

В 1556 году в Казани началось строительство белокаменного Кремля; его описание есть в самой ранней писцовой книге по городу (1565–1568): «И всего города каменные стены и около башен и стрелен по загороду с одного меры 300 сажен, до Никольских и Воскресенских ворот каменные ж стен меры 15 сажен»¹⁵.

Почти все документы по управлению Казанью в XVI–XVII веках утрачены, так как архив Приказа Казанского дворца, где они хранились, сгорел во время опустошительного пожара Москвы в 1701 году. Чудом сохранилась в архиве в подлиннике наказная грамота царя Алексея Михайловича казанским воеводам о сборе в Казанском уезде лекарственной чечуйной травы от 17 мая 1672 года. «И вы б тотчас велели послать из Казани на поле в Казанский уезд добрых и знающих людей, которые б люди чечуйную траву знали, да с ними работников, сколько человек пригож. И велеть тем людем чечуйной травы собрать с цветы и с коростьем» — говорилось в наказе. Собранную траву незамедлительно надо было отправить в Москву: «И тое чечуную толченую и нетолченую траву прислали б к нам, великому государю, к Москве, не замотчав». В наказе подробно описан процесс приготовления травы для отправки в Москву. Часть ее необходимо было «высушить», «обрать», «истолочь», «просеять частым ситом», а оставшуюся прислать «нетолченой». И ту и другую следовало зашить в холсты и положить в лубяные коробьи «накрепко…, чтоб ис тое травы дух не вышел»¹⁶. Этой чечуйной траве, растущей, по-видимому, только в Казанском крае придавалось огромное значение в аптекарском деле. Поражают и масштабы сбора травы: в Москву ежегодно отправляли 2 пуда «толченой» и 4 пуда «нетолченой» травы.

Все крупнейшие реформы, изменившие коренным образом жизнь России в XVIII веке, касались и Казанского края. Его территория, раньше входившая в состав «Понизовья» или «низовых городов», в 1708 году была включена в общегосударственную систему управления, как вновь организованная Казанская губерния. 18 декабря 1708 года Петр I указал «в своем великого государя Велико Российском государстве для всенародной пользы учинить 8 губерний и к ним росписать города». К Казани было приписано 36 городов, в том числе Яик, Терек, Астрахань, Уфа, Самора, Алатырь, Цивильск, Чебоксары и др.¹⁷ Управление столь обширной территорией царь поручил своему родственнику графу Петру Матвеевичу Апраксину. Будучи воеводой в Новгороде и Астрахани, он уже получил административный опыт в управлении регионами. Апраксин геройски проявил себя в начале Северной войны, а 8 сентября 1708 года он заключил при реке Ахтум с калмыцким ханом Аюкою договор о вечном подданстве России.

По сохранившимся в архиве походным журналам Петра I можно проследить водный путь из Москвы к Казани, куда отправился император со свитой в 1722 году во время персидского похода. 3 июня 1722 года Петр I прибыл в Казань, где «при въезде Его величества палили из пушек со всего города, и слушал литургию в соборной церкви». Затем он посетил митрополита, «оттуда был в монастыре Девичьем, где чудотворный образ Явления Казанской Богородицы. Потом был у вице-губернатора Кудрявцева»¹⁸. За три дня пребывания в Казани Петр I осмотрел кожевенный и суконный заводы, а также корабельную верфь, (устроенную между Адмиралтейством и слободой Ягодной), где для него была построена яхта. Император покинул город 6 июня, и, когда «судно Его величества поравнялось с судном барона Строганова, тогда с того Строганова судна солютовано из 7 пушек, а с судна Его величества ответствовано 3 выстрелами пушечными…»¹⁹. Петр I осмотрел «достопамятности» Болгарского городища и из Астрахани прислал указ казанскому губернатору: описать постройки на городище, а затем приступить к их реставрации. Запись об этом сохранилась в бумагах «Кабинета Петра I», в записке под названием «Ведение о полатном Болгарском строении». В ней сказано: «В прошлом 1722 году по имянному Его императорского величества указу повелено в Казанской губернии на древнем Болгарском городище каменное строение о двух столпов в сходных, что называется по-татарски колокольни, фундамент починить». Далее говорится, что у «столпов фундаменты подведены, также одни палаты, что называют турецкие бани, починены; и оные столпы и бани сверх починки сводов покрыты тесом»²⁰.

После того как Болгарское городище было осмотрено Петром I, туда были посланы подполковник Казанского гарнизонного полка Никон Савенков и геодезист Иван Крапивин. Они вычислили протяженность валов, окружавших городище, опрашивали «абызов» татарского языка и переводчиков, собирали легенды о том, что было на месте Болгарского городища в XVII — начале XVIII века.

Весной 1767 года императрица Екатерина II с царственной парадностью отправилась в путешествие по Волге, в ходе которого она посетила Казань. Ее сопровождала целая флотилия лодок, в которых разместился многочисленный императорский двор: сановник, государственные чиновники, придворные служители. Это путешествие императрица обдумывала несколько месяцев. Государыня хотела явить себя своим подданным и посмотреть, как живется народу по берегам могучей реки. Екатерина, возможно, следуя примеру Петра I, решила, что лучше всего сделать это, снарядив пышную флотилию, украсив корабли ее знаками отличия и отрядив на них моряков из российского императорского флота. Парадная церемония путешествия должна была продемонстрировать подданным величие и небывалое значение российской императрицы — Екатерины Великой.

Для «шествия» императрицы и придворных вельмож в Тверь, как повествуют документы архива, было приготовлено 300 «дорожных колясок» и большое количество лошадей. Вместе с Екатериной II в путь отправились ее фаворит граф Г.Г.Орлов, его брат Алексей, граф Л.А. Нарышкин, графиня П.А.Брюс, С.М.Козьмин, И.П.Елагин и многие другие высокопоставленные лица из окружения императрицы. Процессию сопровождали лекарь и аптекарь, повара, лакеи, егеря с ружьями; специально оборудованные кареты везли гардероб, ширмы, приборы, аптеку. 2 марта 1767 года состоялся специальный указ Сената, который предписывал Ямской конторе иметь на каждой станции, где предполагаются остановки императрицы, 75 лошадей для смены²¹.

Проехав Клин, Завидово и Городню экипажи прибыли в Тверь, откуда императрица и ее свита 2 мая 1767 года отправились водным путем в Казань на специально подготовленных галерах; сама Екатерина разместилась на галере «Тверь», которая была затем оставлена в Адмиралтействе Казани²². В крупных городах и монастырях по пути своего следования монархиня останавливалась на несколько дней, принимая делегации чиновников, дворянства, духовенства, купечества, участвовала в церковных службах. Во время своего знаменитого путешествия в Казань по Волге императрица и ее ближайшее окружение занимались переводом только изданного во Франции политического сочинения Ш.-М. Мармонтеля «Велизарий». Главы этого сочинения были розданы придворным, а сама Екатерина взялась за главу об обязанностях монарха. Рукопись — автограф Екатерины II — перевода этой главы хранится в архиве в фонде «Кабинет Екатерины II и его продолжение»²³. Пробовали свои силы придворные во главе с просвещенной императрицей и в переводе избранных статей из знаменитой просветительской Энциклопедии.

Как свидетельствует «Камер-фурьерский журнал», 26 мая, в субботу, в 4-м часу пополудни галерная эскадра двинулась к Казани. При приближении монаршей эскадры из городских пушек началась приветственная салютация и «у всех святых церквей колокольный звон». С пристани императрица и двор в каретах отправились в город, куда въехали через Тайнинские ворота и проследовали к соборной церкви Благовещения Пресвятые Богородицы. Здесь Екатерину II приветствовали иерархи церкви. К ее приезду, следуя традициям организации императорских путешествий, в Казани были сооружены триумфальные ворота, их украсили «великолепно портретами и прочим живописным художеством». Во время высочайшего шествия по городу «все улицы, и по домам в окнах и на крышках, тако ж по валу Земляного города и по городским каменным стенам» были заполнены жителями города и окрестностей.

Екатерина II в Казани разместилась в доме «заводчика Осокина»²⁴. «Я живу здесь в купеческом каменном доме, — писала императрица из Казани воспитателю цесаревича Павла Петровича Н.И.Панину 27 мая 1767 года, — девять покоев анфиладою, все шелком обитые; креслы и канапеи вызолоченные; везде трюмо и мраморные столы под ними». Казань и торжественный прием, оказанный ее жителями, поразили воображение Екатерины II, о чем она также сообщала в письме к Н.И. Панину: «Мы вчера, в вечеру, сюда приехали и нашли город, который всячески может слыть столицею большого царства; прием мне отменной… Естли бы дозволили, они бы себя вместо ковра постлали…»²⁵ На следующий день во время шествия императрицы в соборную церковь и обратно, как зафиксировал «Камер-фурьерский журнал», «подле триумфальных ворот, по обеим сторонам, стояли татары и черемисы с женами и дочерьми, во всем их богатом платье». В этот же день императрица в таратайках посетила Арское поле, где проходило народное гулянье; в следующие дни она побывала на суконной фабрике Дряблова, в Казанской гимназии, семинарии; особо Екатерине II были представлены живущие в Казани старой и новой слободы «абызы татары и их жены».

Императрица не спешила покидать город, где ей было «весьма хорошо, и истинно как дома», но 1 июня 1767 года она отправилась из Казани в дальнейшее путешествие, и на следующий день эскадра стала на якорь у города Болгары. После молебна в Вознесенском монастыре,Екатерина II осмотрела «каменного строения, которое еще в давнейших годах строено было»²⁶. О своих впечатлениях она сразу же сообщила в письме к Н.И.Панину: «Вчерашний день мы ездили на берег смотреть развалины старинного, Тамерланом построенного, города Болгары и нашли действительно остатки больших, но не весьма хороших строений, два турецких минарета весьма высокие, и все, что тут ни осталось, построено из плиты очень хорошей; татары же великое почтение имеют к сему месту и ездят Богу молится в сии развалины». С возмущением она писала своему корреспонденту, что по указанию казанского архиерея Луки в годы правления императрицы Елизаветы Петровны многие древние сооружения были сломаны или перестроены, «хотя Петра I-го указ есть, чтобы не вредить и не ломать сию древность»²⁷. В архиве сохранилось уникальное сочинение «О болгарах и халисах»²⁸, принадлежащее перу Екатерины II и написанное ею во время путешествия в Казань под впечатлением от увиденного.

Как историческая реликвия осталась в Казани золоченая карета императрицы, которая в 1889 году была пожертвована городу архиепископом Казанским и Свияжским Павлом по ходатайству городского главы. Карета, в которой Екатерина II торжественно въезжала в Казань, «этот драгоценный для нашего города исторический памятник», — как говорилось в докладе, хранилась на архиерейской даче и сильно пострадала от времени: «рисунки и позолота потускнели и местами стерлись», обивка и стекла совершенно исчезли, самый ход кареты требует значительного исправления»²⁹. Казанская городская управа приняла решение отреставрировать ценную карету под наблюдением городского архитектора и по указаниям местного Археологического общества, а затем поместить в «том бараке, где сохраняется галера императрицы», выделить ассигнования на ее содержание и экспонировать возвращенный к жизни раритет на Казанской научно-промышленной выставке.

Вскоре по возвращении из путешествия по Волге Екатерина II созывает в Москве свою знаменитую Комиссию для составления нового Уложения, призванную разработать новую, более совершенную, законодательную базу для создания европейского идеала упорядоченного государства XVIII века. Уложенная комиссия должна была состоять из выборных депутатов всех сословий, исключая крепостных крестьян и духовенство, которые к тому же привезли с собой наказы своих избирателей. Согласно 13-го пункту «Положения» о выборах депутаты, избранные в разных губерниях от татар и «иноверцов», могли выбирать себе «опекунов», которые были бы не столько «ходатаями» по делам, сколько действительными «опекунами» или покровителями при обсуждении депутатских наказов в Уложенной комиссии. В письме к тогда еще только камер-юнкеру Г.А.Потемкину, который впоследствии стал могущественным фаворитом, 21 депутата из разных губерний от татар и иноверцов 28 ноября 1767 года они просили «зделать милость, принять нас в свое опекунство и по делам нашим вместо нас быть ходатаем в Комиссии о сочинении проекта нового Уложения…»³⁰. Под сохранившимся в архиве обращением стоят подписи депутатов Казанской провинции от вотяков, мордвы, татар, черемис, чувашей. Будучи опекуном депутатов от «иноверцов», Потемкин в качестве так называемых помощников участвовал в заседаниях Большой и Дирекционной комиссий и, по предложению маршала Уложенной комиссии, был включен в состав частной Духовно-гражданской комиссии. Эта работа была тесно связана с его деятельностью в Синоде, на заседаниях которого также поднимались вопросы о взаимоотношениях церкви и «иноверцов» в составе одного государства.

Одно из самых крупных социальных потрясений XVIII века — восстание под предводительством беглого донского казака Емельяна Пугачева, объявившего себя «счастливо спасшимся» императором Петром III, как свидетельствуют документы архива, самым непосредственным образом затронуло жизнь жителей Казани.

1 января 1774 года казанское дворянство составило из своих людей и своим иждивением вооруженный конный корпус. Узнав об этом, Екатерина II выразила свое благоволение и повелела также из своих дворцовых волостей снарядить рекрутов. Среди личных бумаг императрицы сохранилась речь, сочиненная неизвестным казанским дворянином в 1774 году в связи с этими событиями: «Но едва успеваем сказать здесь, — обращается к Екатерине Великой неизвестный казанский помещик, — всемилостивейшая государыня Вашему императорскому величеству крайния чувствия искренности нашей за милости твои; едва успеваем воскурить пред образом твоим великая императрица нам священным и нам любезным кадило сердец наших за благоволении твои, уже мы слышим новый глас, новыя от тебя радости, новаго нам твоего великодушия и снисхождения. Что ты делаешь кроме милосердия? Что сие! В трех светах владычеством своим не вместимая самодержица, славимая в концах земных, честь царей, украшение корон, матерь человечества, из боголепия величества своего, из сияния славы своея снисходишь, приемлешь на себя рабие название и имянуешься нашею казанскою помещицею!… Признаем тебя своей помещицей, принимаем тебя в свое товарищество», — пишет в заключение всеподданнейшей речи неизвестный автор³¹.

11 июля 1774 года войско Пугачева, насчитывающее около 20 тысяч человек при 12 орудиях, подошло к Казани. Утром следующего дня 14 колонн под руководством самозванца ринулись на город. Узнав, что к Казани приближаются правительственные войска под предводительством подполковника Михельсона, Пугачев отошел к Арскому полю и принял бой, который продолжался 5 часов и закончился поражением восставших. 15 июля войско Пугачева предприняло еще одну неудачную попытку взять Казань.

В обороне города, как видно из доношения куратора Московского университета В.Е.Адодурова Екатерине II, активно участвовали гимназисты и их преподаватели. «Оные гимназисты, — сообщает Адодуров, — быв при защите города Казани особливым корпусом под приводом помянутого советника Каница, который при том и ранен, а из учителей и учеников трое убиты и несколько ранены». 25 августа 1774 года императрица особым указом наградила учителей и учеников Казанской гимназии за их верность и мужество в обороне города от «пугачевцев»³².

В мае 1798 года, спустя два года после вступления на престол, император Па­вел I посетил Казань, где провел смотр войскам. Строжайше было приказано от государя: «о неделании никаких по дорогам приуготовлений и всего такого, чтобы на нарядную встречу походило». Император-рыцарь не желал даже путешествовать на манер матери Екатерины II с пышностью и монаршим великолепием. В 6 часов вечера 22 мая со стороны Волги показался императорский катер. Торжественная встреча Павла I властями губернии состоялась недалеко от Тайницкой башни. Государя встречали военный губернатор генерал-лейтенант Б.П.Де Ласси, комендант генерал-майор П.П.Пущин и некоторые другие военные. Здесь же присутствовали представители казанского дворянства и чиновничества, большое количество горожан. После торжественного приема император вместе с сыновьями Александром и Константином в сопровождении губернатора отправился в Кафедральной собор, около которого была подготовлена еще одна торжественная встреча. На этот раз его приветствовали «знатнейшие в чалмах татары», офицеры, духовенство во главе с архиепископом Амвросием, гражданский губернатор Д.С.Казинский и представители городского общества.

В городе император, опять же в противоположность своей матери, выбрал для остановки простой незаказистый, старенький, одноэтажный деревянный флигель в пять окон по улице, главным достоинством которого была близость к Арскому полю, на котором планировались маневры. В течение всего времени пребыва­ния Павла I в Казани не прекращалось народное столпотворение. Значитель­ные массы жителей стекались из близлежащих городов и деревень, чтобы уви­деть императора. По воспоминаниям очевидца приезда Павла I землемера титулярного советника Капитона Мильковича, на улицах Ка­зани царило всеобщее воодушевление, вплоть до того, что люди ночевали на улицах — лишь бы с утра увидеть выход государя. «Великое стече­ние отовсюду многочисленного народа, — вспоминал местный житель, — узрев вожделеннейших своих посетителей, восхищен был даже до того, что из них обоего пола престарелые при приветственных восклицаниях не могли удержаться от слез. На лицах всех верноподданных изображено было полное веселие и удовольствие. Во все сие высочайшее Его императорского величества в Казани пребывание народ с особой жадностью спешил видеть человеколюбивого монарха; но дабы не опоздав узреть с восхождением солнца неусыпающую и о блаженстве своих подданных бдящую его Монаршую особу, спал тамо, где только преклонял сон, не избирая для себя ни выходных, ни спокойных мест, даже до того, что в каналах и к сторонам улиц растущая трава служила им постелями; а ближайшее отдохновение от чертогов вмещающих сего великого монарха было для них сладчайшим утешением».

Павел I не остался равнодушным созерцателем этой картины. Каждый день в пять часов вечера император гулял в садах Лецкого и Волкова, где встречался и беседовал по нескольку часов с казанскими жителями, узнавая о жизни и нуждах города и горожан. Поскольку главной целью визита Павла I в Казань был смотр войск Оренбургский инспекции, то именно этому он посвятил основное время. Каждое утро, начиная с 26 мая, он отправлялся на Арское поле, где проводились учения «с ружейной и артиллерийской стрельбой и экзерциями». Император остался до­волен состоянием обучения войск по новым уставам, свидетельством чего были многочисленные награды и поощ­рения.

Воспользовавшись кратковременным пребыванием императора, губернатор города генерал Б.П. де Ласси подал ему доклад, в котором говорилось о восстановлении в городе гимназии и о пополнении ее книгами библиотеки светлейшего князя Г.А.Потемкина-Таврического, которые находились в бывшем Екатеринославе «без всякого употребления в ведомстве Приказа общественного призрения». 29 мая 1798 года состоялся указ о передаче библиотеки Г.А.Потемкина в Казань. Согласно сохранившемуся каталогу³³ в библиотеке могущественного вельможи, составной частью которой стало приобретенное им в 1780-е годы книжное собра­ние знаменитого греческого духовного писателя и педагога второй половины XVIII века Евгения Булгариса, было много философских и богословских сочинений, труды по истории России и других стран, книги по военному делу, физике, математике, астрономии и другим естественным наукам, беллетристика. Библиотека Потемкина — это собрание человека образованного, ищущего, размышлявшего над проблемами современного ему мира и принимавшего участие в решении важнейших политических вопросов в жизни России.

Просьба казанской администрации была связана с проектом преобразования гимназии в первую ступень университета, о чем на основании указа от 31 октября 1797 года генерал от инфантерии князь Мещерский подал на имя Павла I записку с проектом и штатом нового учебного заведения. Первоначально в проекте И.И.Шувалова и М.В. Ломоносова о распространении университетского образования в России предполагалось учредить университеты в двух городах — Москве и Казани. Поскольку в Казани не было соответствующих условий, решили учредить гимназию под патронажем Московского университета. В 1790 году гимназию объединяют, реализуя школьную реформу Екатерины II, с народным училищем. Но идея об основании университета была жива, и при новом императоре Павле I получила свое развитие с учреждением гимназии и значительным пополнением ее книжного собрания за счет библиотеки Потемкина.

Только 5 ноября 1804 года внуком Екатерины II императором Александром I была дарована утвердительная грамота и устав Казанскому университету. Император выполнил предначертания своих предшественников и повелел: «Предположив сообразно степени просвещения настоящих времен в сем самом месте учредить университет, дабы существование сего благотворного заведения соделать навсегда неприкосновенным, и даровать ему возможность к достижению важного назначения — образования полезных граждан на службу отечества и распространения в нем нужных познаний…»

Казанский университет был предметом постоянного попечения императорской семьи. Следуя традиции, заведенной Петром I и Екатериной II, многие представители дома Романовых посещали Казань и обязательно бывали в стенах Казанского университета. В августе 1816 года город посетил великий князь Михаил Павлович и осмотрел учрежденный университет, а в 1836 году Казань почтил своим присутствием император Николай I, который путешествовал на пароходе астраханского купца Яралова из Нижнего Новгорода. В дни его присутствия в городе состоялись военные маневры и бал в дворянском собрании. Посетил император и Казанский университет.

¹ РГАДА. Ф.181. Рукописный отдел библиотеки МГАМИД. Оп.1. Д.95. Л.2об.-3.

² Там же. Д.119; Полное собрание российских летописей. Т.XIX. СПб., 1903. С.50.

³ РГАДА. Библиотека. Ори ин, №15284.

⁴ Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С.170.

⁵ РГАДА. Ф.127. Оп.1. Кн.1. Л.13об., 24об., 27об., 28об.

⁶ Там же. Л.12об., 26.

⁷ Там же. Л.25об.

⁸ Там же. Оп.1. Кн.3. Л.148об.

⁹ Там же. Д.82; Сказания князя Курбского. СПб., 1833. С.21.

¹⁰ Там же. С.22.

¹¹ РГАДА. Ф.181. Оп.1. Д.119. Полное собрание русских летописей. Т.XIX. СПб., 1903. С.119-120.

¹² Там же. С.120.

¹³ РГАДА. Ф.1290. Юсуповы. Оп.1. Д.12.

¹⁴ РГАДА. Ф.127. Оп.1. Кн.4. Л.107об.-108.

¹⁵ РГАДА. Ф.1209. Писцовые и переписные книги. Оп.1. Кн.152. Л.1; Материалы по истории Татарской АССР. Писцовые книги города Казани. Л., 1932. С.1-71; Ермолаев И.П. Казань по писцовой книге 1565–1568 годов // Страницы истории Казани. Казань, 1981. С.3-15.

¹⁶ РГАДА. Ф.396. Оружейная палата. Оп.1. Д.52054. Л.1-3. Чечуйная трава — чичилибуха или целибуха — лекарственное растение, широко употребляемое в XVII в. (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.IV. М., 1987. С.296, 369).

¹⁷ Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). СПб., 1830. Т.IV. №2218. С.436-438.

¹⁸ РГАДА. Ф.9. Отд.I. Кн.27. Ч.2. Л.385-386.

¹⁹ Там же. Л.387.

²⁰ РГАДА. Ф.9. Кабинет Петра I. Отд. II. Кн. 93. Л.362.

²¹ РГАДА. Ф.14. Д.227. Ч.1. Л.9.

²² См. описание галеры «Тверь» в кн.: Рыбушкин М. История Казани. Ч.1. Казань, 1834.

²³ РГАДА. Ф.10. Кабинет Екатерины II. Оп.1. Д.387. Ч.1. Л.1-8.

²⁴ РГАДА. Ф.14. Д.227. Ч.1. Л.1об.-2.

²⁵ РГАДА. Ф.5. Переписка высочайших особ с частными лицами. Д.94. Л.108об.; Сборник Русского исторического общества (Сб. РИО). Т.10. СПб., 1872. С.202-203.

²⁶ Камер-фурьерский журнал 1767 г. СПб., 1855. С.176-198.

²⁷ РГАДА. Ф.5. Д.94. Л.109-109об.; Сб. РИО. Т.10. Т.С.207-208.

²⁸ РГАДА. Ф.10. Оп.1. Д.357.

²⁹ Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф.98. Оп.2. Д.2461.

³⁰ РГАДА. Ф.342. Новоуложенные комиссии. Оп.1. Л. 260-261.

³¹ РГАДА. Ф.16. Д.723. Л.3об.

³² РГАДА. Ф.17. Д.71.

³³ РГАДА. Ф.17. Д.262. См.: Болотина Н.Ю. Личная библиотека светлейшего князя Г.А.Потемкина-Таврического // Книга. Исследования и материалы. Сб.71. М., 1995. С.253-265.