Г.И.Вздорнов

Частное коллекционирование икон в России

Интерес к русской иконе возник еще в XIX веке и зачинателями ее научного изучения были «палеологи» сороковых годов: Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев, Иван Петрович Сахаров, Иван Михайлович Снегирев, Степан Петрович Шевырев. Следуя обычным для XIX века представлениям, что хранителями старых русских икон были старообрядческие деятели, они пользовались советами последних и без всякой критики перенимали сведения, сообщаемые этими «знатоками» древнего русского искусства. Но вопреки расхожему мнению о великой учености старообрядцев в вопросах дониконовской художественной культуры, их собрания были переполнены позднейшими иконами, преимущественно XVII—XIX веков, и редко какая—либо старообрядческая церковь, часовня и моленная обладали действительно древними новгородскими или московскими иконами. Знания о древнерусской живописи в XIX веке еще только накапливались, общая картина ее развития была фантастической, и только с Ф.И. Буслаева, Н.П. Кондакова, А.И. Кирпичникова и Д.В. Айналова началось серьезное изучение русской иконы.

Но и эти ученые не знали подлинных древних русских икон, которые подменялись в лучшем случае произведениями XVI—XVII веков или сохранившимися без позднейших поновлений мозаиками, фресками, миниатюрами в рукописях, а также произведениями монументальной пластики, подобными, в частности, соборным вратам в Новгороде и Суздале. Столь однобоко используемый материал в конечном счете определил основные направления науки о древнерусском искусстве до начала XX столетия: оно изучалось либо в его связях с литературой и общественной мыслью Древней Руси, либо в плане развития иконографических типов и их изводов, либо как археологическая старина наравне с курганными и прочими древностями. Спору нет, наука XIX века достигла немалых высот, Ф.И. Буслаев и Н.П. Кондаков по праву вошли в ряды классиков гуманитарного знания столетия, они подготовили почву для последующих поколений ученых. Но икона как художественный феномен русского средневековья оставалась для них неведома. В этом была трагедия старой академической науки, оказавшейся неспособной вовремя реагировать на новые открытия и менять устоявшиеся понятия об искусстве Древней Руси.

Совершенно иная ситуация сложилась в начале XX века, когда были предприняты первые расчистки старинных икон от записей, позднейших олифных покрытий и свечной копоти, копившихся веками и совершенно искажавших первоначально свежую и прекрасную живопись.

Инициативу в этом деле, имевшем конечным своим результатом сенсационное художественное открытие XX века, проявило не государство, а частные лица, преимущественно коллекционеры, бросившиеся собирать древнюю русскую икону и в короткий срок добившиеся удивительных успехов. Помощниками собирателей явились опытные реставраторы-старинщики, без искусства которых не обошлось бы раскрытие ни одной старой иконы. Да и отдельные реставраторы тоже поддались искусу собирательской лихорадки и со временем составили хотя и небольшие, но хорошего качества коллекции.

Выдающимся коллекционером русских и греческих икон переходного периода, на рубеже XIX и XX веков, был академик Николай Петрович Лихачев (1862—1937). Владелец большого состояния, имевший собственный трехэтажный особняк в Петербурге, он не испытывал недостатка в средствах и имел возможности в приобретении вещей, не соизмеримые с возможностями других коллекционеров. Но иконы были для Н.П. Лихачева лишь частью увлечений, поскольку основные его интересы сосредоточились на собирательстве исторических документов самого разнообразного характера, со временем образовавших Музей письменности, или Музей палеографии Российской Академии наук.