Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 127 2019

Наталья Муромская

Друзья! сестрицы! я в Париже!

27 апреля 2018 года я пришла в дом В.Л.Пушкина на Старой Басманной. Был день его рождения: почтенному дядюшке-поэту исполнилось 252 года. Когда я переступила порог его гостеприимного жилища, то услышала звуки музыки. Звучали французские песни в исполнении Ива Монтана, Шарля Азнавура, Мирей Матье…

Так открывалась выставка, посвященная заграничному путешествию Василия Львовича. На открытии выставки среди гостей были народная артистка России Антонина Кузнецова, профессор МГУ Дмитрий Ивинский, руководитель рок-группы «Эпитафия» Иван Михайлов, заведующая Домом-музеем Муравьевых-Апостолов Татьяна Макеева, коллекционер Андрей Кусакин (работы из его собрания, как и материалы из коллекции Сергея Подстаницкого, были представлены на выставке). Директор издательства «Икар» Виталий Квитковский порадовал собравшихся только что вышедшей книжечкой И.И.Дмитриева «Путешествие NN в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия» (заметим, что А.С.Пушкин высоко ценил эту шутливую литературную мистификацию, полагая, что в ней с удивительной точностью изображен его дядюшка). Несомненно, открытие выставки удалось. А главное, удалась выставка, демонстрирующая редкие гравюры и литографии, книги XVIII — начала XIX. Ее авторам Н.И.Михайловой и Ф.Ш.Рысиной представилась счастливая возможность вместе с В.Л.Пушкиным совершить путешествие в Берлин, Париж и Лондон и увлечь в это путешествие посетителей.

22 апреля 1803 года в «Московских ведомостях» в известиях об отъезжающих за границу было названо имя В.Л.Пушкина: «Коллежский асессор Василий Львович Пушкин и при нем служитель его Игнатий Хитров; живет Яузской ч. I квартал в доме под № 29».

Накануне своего отъезда из Москвы В.Л.Пушкин встречался с Н.М.Карамзиным, автором «Писем русского путешественника». Это сочинение, как свидетельствовал он сам, «удостоилось лестного благоволения публики»1. Про Василия Львовича и говорить нечего: он этим сочинением восхищался. По-видимому, он особенно проникся рассуждениями Н.М.Карамзина о необходимости путешествия, о потребности новых впечатлений, о благотворном воздействии их на каждого, кто решится отправиться в путь:

«Приятно, весело, друзья мои, переезжать из одной земли в другую, видеть новые предметы, с которыми, кажется, самая душа наша обновляется, и чувствовать неоцененную свободу человека, по которой он подлинно может назваться царем земного творения. <…> Одним словом, друзья мои, путешествие питательно для духа и сердца нашего. Путешествуй, ипохондрик, чтобы исцелиться от своей ипохондрии! Путешествуй, мизантроп, чтобы полюбить человечество! Путешествуй, кто только может!»2

В.Л.Пушкин, спустя почти 13 лет после путешествия Н.М.Карамзина, последовал его благодетельному совету, отправился в Европу по его, карамзинскому, маршруту и именно ему адресовал свои письма. Два письма Василия Львовича были напечатаны Карамзиным в «Вестнике Европы» тогда же, в 1803 году. Первое письмо — от 28 июня 1803 года из Берлина. В.Л.Пушкин сообщал Н.М.Карамзину о своих впечатлениях от Риги, Данцига, Берлина: везде он видел все редкости, всё, что достойно любопытства3. Везде его более всего интересовали театр и литература, актеры и писатели. Но все же главная цель его путешествия — Париж. 12 сентября 1803 года Василий Львович отправляет Н.М.Карамзину восторженное письмо уже из столицы Франции:

«Желание мое исполнилось, любезный Николай Михайлович, я в Париже и живу приятно и весело. Каждый день вижу что-нибудь новое и каждый день наслаждаюсь»4.

Ну что же? Ведь и Н.М.Карамзин, оказавшись в свое время в Париже, был поистине ошеломлен этим прекрасным городом:

«“Я в Париже!” Эта мысль производит в душе моей какое-то особливое, быстрое, неизъяснимое, приятное движение… “Я в Париже!” — говорю сам себе и бегу из улицы в улицу, из Тюльери в поля Елисейские, вдруг останавливаюсь, на все смотрю с отменным любопытством: на домы, на кареты, на людей. Что было мне известно по описаниям, вижу теперь собственными глазами — веселюсь и радуюсь живою картиною величайшего, славнейшего города в свете»5.

И Дмитриев свою стихотворную шутку, написанную от лица В.Л.Пушкина, начал не с Риги, не с Данцига или Берлина, а с Парижа:

Друзья! сестрицы! я в Париже!

Я начал жить, а не дышать!6

Заметим, что Василий Львович оказался в Париже уже в июле 1803 года, но письмо Н.М.Карамзину написал только 12 сентября. Понять его можно: слишком много впечатлений. А ведь надобно все успеть. Подобно Н.М.Карамзину, он бежал из улицы в улицу, из Тюльери в Елисейские поля, спешил в театры и музеи, посещал лекции, слушал проповеди. Конечно же, Василий Львович встречался с любезными соотечественниками, заводил новые знакомства с французами, с удовольствием общался с французскими актерами и литераторами.

В.Л.Пушкин сообщает Н.М.Карамзину о лекции «славного метафизика Сикара»: «Он говорит хорошо, но слишком плодовито»7. Беседа с Сикаром, чью знаменитую школу для глухонемых посетил московский путешественник, понравилась ему больше: «Он рассуждал о бессмертии души, и мне казалось, что я беседую в Афинах с Платоном»8.

В день блаженного Августина Василий Львович слушал проповедь «славного оратора, аббата де Булоня»: «Я слушал его с удовольствием; но признаюсь, что всего более поражало меня умиление Французов, которые недавно жгли церкви и гнали священников. Оратор говорил о пользе религии, о монастырских учреждениях, о должном почтении к пастырям церкви и пр. Я сам думаю, что Боссюэт, Фенелон, Массильон достойнее любви Вольтера и Дидерота; одни были истинные друзья человечества; другие желали отнять у нас единственное утешение — веру»9.

«Кто хочет видеть совершенную красавицу, тот должен идти в музей Наполеона и смотреть на прелестную Венеру Медицис. Я согласен с Дюпати, что в ней все Венера. В той же зале поставлена славная группа Лаокоона и величественный Аполлон Бельведерский. Антиной также достоин удивления. Он задумался; кажется, что меланхолия запечатлела уста его. В другой зале представляется взору славная Венера Капитолийская. Многие знатоки предпочитают ее Венере Медицис; но я не знаток и люблю то, что более действует на мое сердце»10.

Василий Львович узнал, что «из здешних многих гульбищ самое приятнейшее есть Фраскати»11. Но, разумеется, он гулял не только там. «Не буду вам говорить о Версалии, великолепном ее дворце и садах, которые вы знаете», — писал он Николаю Михайловичу и далее рассказал ему о своей прогулке в Трианоне, вызывая в памяти прекрасные картины недавнего прошлого и с сожалением замечая нынешнее, после революционных событий, запустение:

«Подобно вам, я гулял в Трианоне и наслаждался приятным вечером. Там, где все украшалось некогда присутствием Марии Антуанетты, видны теперь меланхолические развалины! Ресторатор живет в ее комнатах. Трианонские воды обратились в луга; где прежде ловили рыбу, там косят сено. Грот, хутор, хижина существуют и ныне, но все близко к разрушению»12.

Приведенные фрагменты из письма В.Л.Пушкина к Н.М.Карамзину характеризуют его как любознательного и чувствительного путешественника.

И еще: письмо представляет Василий Львовича чрезвычайно добрым человеком. В Париже, как, впрочем, и везде, он видит в людях прежде всего добрые, привлекательные черты — идет ли речь о французах и француженках вообще или же об их легендарном первом консуле Бонапарте и его супруге Жозефине: «Французы ласковы и любят иностранных. Красавиц везде много, но должно признаться, что нигде нет столько любезных женщин, как во Франции. Все нимфы и грации!»13

Василий Львович так рассказывает о своей встрече с Бонапартом:

«Мы были в Сен-Клу представлены первому консулу. Физиономия его приятна, глаза полны огня и ума; он говорит складно и вежлив. Аудиенция продолжалась около получаса. Там, в большой зале, стоит картина, изображающая Федру с Ипполитом. Она есть славное произведение живописца Гереня. Федра сидит подле Тезея; меч Ипполитов в ее руках, на бледном лице ее изображается любовь и отчаяние. Ипполит, кажется, говорит: “Le jour n’est pas plus pur que le fond de mon сoeur”*. Расин, увидев эту картину, конечно, обнял бы Гереня от всего сердца. Нас представляли также и госпоже Бонапарте, которая принимает всех с величайшей любезностью»14.

Пройдет время, и в 1812 году В.Л.Пушкин, бежавший от наполеоновской армии из Москвы на берега Волги, в послании «К жителям Нижнего Новгорода» будет писать о Наполеоне — «враге коварном», будет предрекать его гибель:

Погибнет он! Москва восстанет!

Она и в бедствиях славна;

Погибнет он! Бог Русских грянет!

Россия будет спасена15.

Нет, не прав был И.И.Дмитриев, когда в своей стихотворной шутке заставил своего героя — В.Л.Пушкина признаться в счастье стоять рядом с Бонапартом:

Я был в Лицее, в Пантеоне,

У Бонапарта на поклоне;

Стоял близехонько к нему,

Не веря счастью моему16.

Если мы внимательно прочтем письмо Василия Львовича, в котором он рассказывает о своей встрече с первым консулом, то ни о каком счастье стоять рядом с ним речь не идет. В рассказе В.Л.Пушкина Бонапарт — одна из достопримечательностей Парижа и не более того. Пожалуй, русского путешественника больше занимает картина модного тогда живописца Пьера-Нарцисса Герена «Федра и Ипполит», которую он подробно описывает.

В.Л.Пушкин представлялся Бонапарту 4 сентября 1803 года. Его представил П.Я.Убри, поверенный в делах России при полномочном министре А.И.Моркове. Чести быть представленным в этот день Бонапарту удостоился и полковник А.А.Тучков 4-й, который станет героем 1812 года, погибнет в Бородинском сражении.

Особый интерес В.Л.Пушкина в Париже вызывали театральные спектакли. «Вы знаете мою страсть к спектаклям, — писал он Н.М.Карамзину, — и можете вообразить, с каким удовольствием бываю в парижских»17. Московский театрал видел на сцене прославленного Франсуа-Жозефа Тальма, который блистал в трагедиях Корнеля, Расина, Вольтера, Шекспира. Более того, Василий Львович познакомился с ним, подружился и даже брал у него уроки декламации. В бумагах П.А.Вяземского сохранилась остроумная записочка Тальма к В.Л.Пушкину (разумеется, по-французски):

«Не совершаю никакого преступления в субботу.

В этот день моя совесть на просторе. Не буду иметь дела ни до Эвменид, ни до Фурий; им угодно было дать мне сей отдых, чтобы я мог засвидетельствовать мое почтение княгине Долгорукой. И так до субботы, весь ваш Тальма»18.

В доме мадам Рекамье русский путешественник познакомился со «славной актрисой Дюшеноа», которая «чрезмерно дурна лицом, но играет в трагедиях прекрасно». В письме Н.М.Карамзину Василий Львович простодушно заметил: «Госпожа Рекамье мила, добра, но совсем не так хороша, как говорят об ней»19.

Мадам Рекамье, хозяйка одного из самых блистательных политических салонов Парижа, не только принимала В.Л.Пушкина в своем доме; она любезно предложила ему место в своей театральной ложе. По-видимому, замечательная женщина Франции запомнила своего московского гостя. Во всяком случае, когда в 1825 году ее посетил А.И.Тургенев, в беседе с ним она вспоминала свое знакомство с В.Л.Пушкиным.

И, наконец, самое главное. В Париже Василий Львович был принят лучшим литературным обществом. Он познакомился со многими французскими поэтами и писателями. Небезынтересны оценки, которые он дает им в письме к Н.М.Карамзину:

«Дюсиз и Бернарден де Сен-Пьер — добрые и милые люди; последний очень стар и дряхл, но еще приятен умом. Арно, автор трагедии “Мария”, человек с отменными дарованиями. Виже умен и довольно любезен, но так много о себе думает, так много говорит, что наконец проклинаешь и ум его, и любезность. Мерсье — не что иное, как сумасшедший: он недавно сочинил сатиру, в которой ругает как можно более астрономию, Ньютона, Бюффона и пр. <…>

На сих днях я был у госпожи Жанлис. Она принимает хорошо, говорит умно и просто. — “Я редко вижусь с авторами, — сказала она мне, — люблю их читать, а не быть с ними”. Госпожа Жанлис ненавидит философию, вздыхает о прошедшем и пишет романы в ожидании будущего. Она всем недовольна, а более всего, кажется мне, старостью»20.

Встречаясь с известными французскими писателями, В.Л.Пушкин достойно представлял свое отечество:

Не улицы одне, не площади и домы,

Сен-Пьер, Делиль, Фонтан мне были там знакомы.

Они свидетели, что я в земле чужой

Гордился русским быть, и русский был прямой.

Не грубым остяком, достойным сожаленья,

Предстал пред ними я любителем ученья;

Они то видели, что с юных дней моих

Познаний я искал не в именах одних;

Что с восхищением читал я Фукидида,

Тацита, Плиния — и, признаюсь, «Кандида»21.

Василий Львович предстал перед европейскими писателями просвещенным путешественником — патриотом. И еще — просветителем, пропагандистом русской литературы и культуры. Желая познакомить французов с русской народной поэзией, он перевел на французский язык четыре старинные песни (правда, прозой). Его переводы были напечатаны в «Mercure de France» и приняты с одобрением. 18 августа 1803 года эту публикацию “господина Василия Пушкина, русского литератора”, перепечатала газета «Journal des Dames et des Modes» (ее издавал бывший аббат, художник Пьер де ла Мезанжер)22. На благородном поприще просвещения В.Л.Пушкин был неутомим. В Париже он готов был просвещать и французов, и русских: 8 января 1804 года он перевел отрывок из поэмы английского поэта Джеймса Томсона «Времена года» на русский язык, на сей раз — стихами.

Бывал В.Л.Пушкин в Париже и у своих соотечественников, посещал салоны баронессы Юлии Крюденер, правнучки фельдмаршала Миниха, писательницы, и Елизаветы Александровны Демидовой, урожденной Строгановой. В салоне Крюденер В.Л.Пушкин встречался с Тальма, писателями Бернарденом де Сен-Пьером, Августом Коцебу, бароном де Бургуань, певцом Жаном Гара.

В салоне Е.А.Демидовой — все с тем же Тальма, возможно, с известным в России поэтом Шарлем Мильвуа, другими поэтами и писателями, любимой актрисой Марии-Антуанетты мадемуазель Конта.

В 1810 году в Петербурге В.Л.Пушкин вписал в альбом Е.А.Демидовой три стихотворения на французском языке. В одном из них московский поэт вспоминал о том, как часто в Париже он приходил в ее дом, принося ей святое поклонение. Теперь альбом Е.А.Демидовой можно увидеть в гостиной дома Василия Львовича на Старой Басманной.

Конечно, побывав в Париже, столице моды, щеголь В.Л.Пушкин посетил модные лавки, озаботился парижскими туалетами. Он не поленился зайти в мастерскую Э.Кенеде и заказать свой портрет в технике физионотраса. Это своего рода прообраз фотографии. Портретируемый садился перед аппаратом, силуэтное изображение в присутствии заказчика гравировали на медной дощечке, с которой можно было получить до десяти отпечатков. На физионотрасе В.Л.Пушкин запечатлен во всем блеске парижской моды, с нарядным жабо.

Помимо ярких впечатлений и модных нарядов В.Л.Пушкин привез из заграничного путешествия драгоценную библиотеку. Многие издания, которые он приобретал на парижских книжных развалах, до Великой французской революции принадлежали королевской и другим богатым библиотекам. Василий Львович очень дорожил привезенными из заграницы книгами, гордился своей библиотекой, которая, к сожалению, сгорела в московском пожаре 1812 года. Наверное, недаром В.Л.Пушкину завидовал Д.П.Бутурлин, книжное собрание которого насчитывало 40 тысяч книг. И.И.Дмитриев описал собранную В.Л.Пушкиным в путешествии библиотеку так:

Какой прекрасный выбор книг!

Считайте — я скажу вам вмиг:

Бюффон, Руссо, Мабли, Корнилий,

Гомер, Плутарх, Тацит, Виргилий,

Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм;

Журналы Аддисона, Стиля…

И все Дидота, Баскервиля!

Европы целой собрал ум!23

После Парижа Василия Львовича ждал Лондон. А потом путешествие морем сначала в Кронштадт, а затем в Петербург. Потом из Петербурга знакомой дорогой — в родную Москву. А там уже — его рассказы о путешествии, прежде всего о Париже….

Светлы и тихи над Сеной

Осенние дни стояли.

Я помню дворец инвалидов

И розы в Пале-Рояле.

А лавочки букинистов

Пахли и солнцем, и пылью.

Сколько прошло столетий,

Когда в Париже мы были?

С Василием Львовичем Пушкиным мы были в Париже больше двух столетий назад…

Примечания

1 Карамзин Н.М. Сочинения: В 2 т. Т. 1. Л., 1984. С. 56.

2 Там же. С. 160–161.

3 Пушкин В.Л. Стихи. Проза. Письма. М., 1989. С. 203.

4 Там же. С. 204.

5 Карамзин Н.М. Сочинения: В 2 т. Т. 1. С. 304–305.

6 Дмитриев И.И. Сочинения. М., 1986. С. 248.

7 Пушкин В.Л. Стихи. Проза. Письма. М., 1989. С. 204.

8 Там же. С. 208.

9 Там же. С. 206.

10 Там же.

11 Там же. С. 207.

12 Там же. С. 207–208.

13 Там же. С. 206.

14 Там же. С. 207. “Le jour nest pas plus pur …” – День не более чист, чем глубина моего сердца (фр.)

15 Там же. С. 124.

16 Дмитриев И.И. Сочинения. С. 248.

17 Пушкин В.Л. Стихи. Проза. Письма. С. 207.

18 Вяземский П.А. Полное собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1878. С. 309.

19 Пушкин В.Л. Стихи. Проза. Письма. С. 206–207.

20 Там же. С. 205–206.

21 Там же. С. 140.

22 Journal des Dames et des Modes. 30 thermidor, an 11 (18 aout 1803). P. 534–535. Указано Е.П.Гречаной.

23 Дмитриев И.И. Сочинения. М., 1986. С. 250.

Василий Львович Пушкин. Э.Кенеде. 1803. Физионотрас, акватинта

Василий Львович Пушкин. Э.Кенеде. 1803. Физионотрас, акватинта

Вид города Парижа. Художник Проуд. 1767–1771. Резец, акварель

Вид города Парижа. Художник Проуд. 1767–1771. Резец, акварель

Вход в сад Тюильри со стороны Елисейских Полей. Неизвестный художник. 1800. Офорт

Вход в сад Тюильри со стороны Елисейских Полей. Неизвестный художник. 1800. Офорт

Вид Мальмезона со стороны парка. Л.Маршан по оригиналу А.-П.Монжена. Конец 1800 – начало 1810-х годов. Цветная акватинта, резец. Собрание С.А.Подстаницкого

Вид Мальмезона со стороны парка. Л.Маршан по оригиналу А.-П.Монжена. Конец 1800 – начало 1810-х годов. Цветная акватинта, резец. Собрание С.А.Подстаницкого

Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Пассаж со шлейфом. Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья, вержированная; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Пассаж со шлейфом. Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья, вержированная; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Ф.Ж.Тальма в роли Пирра. П.-Ш.Кокере по оригиналу Раскалона. Лист из серии «Французский театр». 1800-е годы (?). Гравюра резцом, акварель

Ф.Ж.Тальма в роли Пирра. П.-Ш.Кокере по оригиналу Раскалона. Лист из серии «Французский театр». 1800-е годы (?). Гравюра резцом, акварель

Мадемуазель К.Ж.Дюшенуа в роли Марии Стюарт. Ш.Мотт. 1820-е годы. Литография

Мадемуазель К.Ж.Дюшенуа в роли Марии Стюарт. Ш.Мотт. 1820-е годы. Литография

Прическа а-ля Тит или Скрытое помешательство. Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья, вержированная; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Прическа а-ля Тит или Скрытое помешательство. Лист из серии «Изящный стиль». Первая четверть XIX века. Бумага ручного литья, вержированная; гравюра на меди офортом с тенями под раскраску, акварель. Собрание А.Л.Кусакина

Наполеон Бонапарт, 1-й консул / Битва при Маренго. П.Одуэн с оригинала П.Буйона; Ж.Дюплесси-Берто. Начало 1800-х годов. Офорт

Наполеон Бонапарт, 1-й консул / Битва при Маренго. П.Одуэн с оригинала П.Буйона; Ж.Дюплесси-Берто. Начало 1800-х годов. Офорт

Жак Делиль. А.Буальи по оригиналу А.Гильмино. 1836. Гравюра резцом, акварель

Жак Делиль. А.Буальи по оригиналу А.Гильмино. 1836. Гравюра резцом, акварель

Луи де Фонтан. Ш.Бур с оригинала Ф.Филиппото. 1846. Цветная литография

Луи де Фонтан. Ш.Бур с оригинала Ф.Филиппото. 1846. Цветная литография

Ж. Делиль. Поэма «Сады, или Искусство украшать ландшафты». 5-е изд. Париж, 1791

Ж. Делиль. Поэма «Сады, или Искусство украшать ландшафты». 5-е изд. Париж, 1791

Юлия Аделаида Рекамье. Неизвестный художник по оригиналу Ф.Жерара. 1805. Конец XIX века. Кость, акварель, гуашь, лак

Юлия Аделаида Рекамье. Неизвестный художник по оригиналу Ф.Жерара. 1805. Конец XIX века. Кость, акварель, гуашь, лак

Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, графиня де Жанлис. А.Ваксман. Около 1820 года. Гравюра пунктиром

Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, графиня де Жанлис. А.Ваксман. Около 1820 года. Гравюра пунктиром

Ж.-Ф. Жанлис. Адель и Теодор, или Письма о воспитании. T. 2. Париж. 1782

Ж.-Ф. Жанлис. Адель и Теодор, или Письма о воспитании. T. 2. Париж. 1782

Варвара Юлия фон Крюденер. А.Наржо по оригиналу Г.Стааля. 1860-е годы. Пунктир

Варвара Юлия фон Крюденер. А.Наржо по оригиналу Г.Стааля. 1860-е годы. Пунктир

П.Корнель. Избранные сочинения. Амстердам: У Захарии Шателена. 1740. Портрет автора и  виньетка на титульном листе по рисунку Бернара Пикара

П.Корнель. Избранные сочинения. Амстердам: У Захарии Шателена. 1740. Портрет автора и виньетка на титульном листе по рисунку Бернара Пикара

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru