Наталья Менчинская

Возвращение

Время жизни художника Эдуарда Николаева (1937–1989) жестко и символично определено значимыми гранями эпохи СССР: 1937-м, годом разгула сталинского террора, и 1989-м, годом разгара «перестройки», когда рухнула система, которая в течение полувека старалась сделать нормой тотальное отрицание ценности человеческой личности. Преодоление эпохи — формула многих людей этого поколения, наделенных ярким талантом и не получивших признания при жизни.

Эдуард Николаев родился в Ленинграде, в простой семье. Жизнь его не баловала: во время войны он попал в детский дом, потом чудом выжил, когда мать забрали в больницу с брюшным тифом и он, шестилетний мальчик, остался один; после войны отец не вернулся в семью, мать тяжело работала на фабрике, жили они в подвале, в бандитском районе; после окончания школы Эдуард служил в ракетных войсках на острове в Баренцевом море, где был облучен…

Однако его природная одаренность, тяга к творчеству оказались сильнее этих обстоятельств, хотя они не прошли бесследно для его личности.

После армии Эдуард поступил в Мухинское училище на отделение «стекло». Несмотря на очевидный талант, в училище не преуспел — он никогда не мог делать то, к чему не лежала душа. Однако творческая среда «Мухинки», а также встреча с Еленой Кайровой, которая стала его женой, способствовали его культурному росту и развитию. Елена училась на отделении «ткани».

Она приехала в Ленинград из Алма-Аты, где жила и воспитывалась в театрально-художественном окружении: драматическими актерами были ее мать и отец, художником — дядя, пианисткой и певицей — вторая жена отца, Мария Изергина, а сестра Марии, Антонина Изергина, жена академика Орбели, была выдающимся искусствоведом и заведовала картинной галереей Эрмитажа. Именно она опекала Елену и Эдика в Ленинграде. Посетив однажды их квартиру и посмотрев его работы, сказала о нем: «Бедный человек, он талантлив». Действительно, те годы — середина 1960-х — не слишком благоприятствовали свободному творчеству.

После нескольких лет безуспешных попыток найти работу в Ленинграде супруги Николаевы уехали в Алма-Ату — на родину Елены. Там она смогла реализовать свои возможности — ее работа, ее талант оказались востребованными. Но для Эдуарда и здесь не нашлось места — отвергнутый официальной системой Союза художников, не войдя ни в одно из неформальных объединений «андеграунда», он «ушел на дно», предпочитая бедствовать, но оставаться абсолютно свободным художником. Нищета и одиночество только обострили восприятие жизни и напряжение творчества.

Он работал бесконечно много и был настолько поглощен самим процессом работы, что почти не говорил о своих картинах, не успевал давать им названия.

Некоторые из них так и остались загадками, хотя в них явно заключена напряженная мысль, которая ищет и не находит выхода. Однако у них есть свойство, по которому можно безошибочно определить принадлежность к истинному искусству, — их воздействие на зрителя не исчерпывается первым впечатлением. Если долго всматриваться в его картины, в них открывается какой-то потайной смысл, разгадать который до конца не всегда удается. Чувствуется, как Николаев пытался раз за разом выразить нечто неясное, мучительное, не имеющее четких контуров. Но в любых его попытках, даже не вполне успешных, заложен огромный заряд эмоционального напряжения, владевшего его одинокой душой.

Он рано ушел из жизни. Его нашли в мастерской — одного среди своих картин, которых было больше двух тысяч. Через десять лет после его кончины в Алма-Ате была устроена его первая выставка.

Теперь картины Эдуарда Николаева находятся во многих частных коллекциях в России, странах СНГ, Голландии, Израиле, Канаде, США.