Людмила Маркина

Айвазовский. Молодые годы

В 2017 году исполняется 200 лет со дня рождения Ивана Константиновича Айвазовского. К юбилею этого выдающегося русского художника-мариниста крупнейшие музеи России готовят масштабные выставки, исследователи вновь обращаются к его творчеству и огромному (около 6000 произведений) художественному наследию. Сегодня мы предлагаем читателям новые материалы о заграничном периоде (1840–1844) жизни тогда еще молодого живописца

20 июля 1840 года из Петербурга в Италию отправилась группа выпускников Императорской академии художеств. В академическом свидетельстве от 3 июля указывалось, что пенсионерской поездки «для дальнейшего усовершенствования в художествах» удостоились архитектор Николай Бенуа, скульптор Михаил Шурупов, художники Сократ Воробьев, Василий Штернберг и Иван Гайвазовский. Маршрут следования был намечен и утвержден заранее: Берлин, Дрезден, Вена, Триест. Первым городом в Италии стала Венеция, здесь состоялась краткая встреча Айвазовского с Н.В.Гоголем. «Со мною, — вспоминал художник, — он довольно скоро сошелся, и я не раз наслаждался его милой беседой»¹.

Пребывание будущего знаменитого мариниста в венецианской лагуне было недолгим. 2 сентября 1840 года «пенсионер Иван Гайвазовский» переехал в Рим, однако и там он не задержался. В рапорте, отправленном Совету Академии 3 декабря, художник сообщает: «… два месяца как я в Неаполе»². Накануне он отправил письмо В.И.Григоровичу³, в котором достаточно подробно повествовал о своей работе: «… на третий же день по приезде начал писать с натуры S. Lucia, что весьма живописна, в то же время были прекрасные лунные ночи, 15 дней я наблюдал <…> тонкость здешних ночных тонов, и не мог не написать картину ночь, которая меня здесь прославила, луну свою и отражение ее по морю окружил лучшими мотивами живописного Неаполя, впрочем, все с натуры»⁴. В Русском музее сохранился натурный этюд «Неаполитанский залив в лунную ночь. Везувий»⁵, исполненый в этот период. Айвазовский выбрал высокую точку обозрения с холма Позилиппо на перспективу Везувия. Справа внизу можно различить набережную Мерджелина.

Кроме картин «Ночь» и «Санта Лючия», художник в письме упоминает о пяти морских работах, которые запечатлели «моменты здешнего моря». Айвазовский уведомил Григоровича, что «на днях» он отправляется в Амальфи, чтобы «видеть бурное теперешное море и величественные скалы»⁶. В планы живописца входило написание «Бури», парной картине «Ночь». Затем он намеревался отправиться на два месяца в Рим, дабы заняться «собственно фигурами», а после тамошней выставки хотел отослать работы в Петербург.

Следовательно, уже с начала октября 1840 года Айвазовский жил в «чудесном Неаполе», совершал поездки по его окрестностям и на острова. Как писал сам маринист, за небольшой срок (полтора месяца) он успел написать 7 картин и несколько этюдов, которые показал на неаполитанской выставке. 17 декабря 1840 года в газете «L’Omnibus Pittoresco» («Живописный альманах») в разделе «Изящные искусства» появился первый отзыв анонимного автора об Айвазовском в тогдашней итальянской печати. Ранее он не был известен русским исследователям, приводим его целиком:

«Когда в Неаполе, где прекрасное искусство живописи всегда в большом почете, мы посещали галереи современных живописцев и последние майские выставки, то были крайне удивлены, не увидев там картин в жанре марина, а если они и были, то крайне низкого качества. Однако, не является ли Неаполь Городом Сирен? Не обладает ли он самым прекрасным в мире заливом? Это море не отражает синеву чудесного неба? Здесь восходящее солнце приветствуют тысячи судов, ожидающих его, чтобы распустить свои влажные паруса, а гаснущее в море на закате солнце зажигает горизонт тысячами золотых и пурпурных красок. Художники Неаполя, пораженные красотой этой волшебной земли, являющей живописные виды повсюду, предпочитают запечатлевать веселенькие сельские пейзажи, роскошные виллы, величественные руины, грозный Везувий, вместо того чтобы вдохновляться и изучать море, которое всего лишь деталь на их картинах. Недавно приехал в нашу столицу художник по имени Айвазовский (в оригинале Aiwasoski. — Л.М.), русский по происхождению, для которого земля — только лишь деталь, а небо и море составляют главные субъекты его картин. Поклонник этих мест, вечных образцов красоты природы, он восхищается более всего от вида волн, бьющихся о берег Неаполя. Часами просиживая на прибрежных камнях Санта Лючии, он изучает эту стихию, воспламенившую возвышенные оды Байрона, породившую новую литературу в произведениях Эдуарда Корбьера, Эжена Сю, Фола. Синьор Айвазовский, юноша 23 лет, родившийся на берегах Черного моря, пенсионер Его Величества Императора, воспитанник Академии Петербурга, где завоевал репутацию последователя Гюдена, Изабея и других маринистов, прибыл сюда, чтобы вдохновляться прекрасным небом Италии. И хочется от всей души приветствовать его в нашей столице, которая увидит чудесные побережья, запечатленные его кистью»⁷.

После первого успеха живописца сразу появились желающие купить его работы: «Один здешний маркиз Фонди, — радостно сообщал Айвазовский Григоровичу, — после похвал и стиха на мою ночь в здешних газетах желает купить ночь мою и дает 300 пиастров, это 1190 рублей наших, но продавать мне не хочется, эту картину оставить здесь, а лучше доставить в Россию, я живу для матушки России»⁸. В искренности патриотических слов молодого Айвазовского не приходится сомневаться. Академическая молодежь любила В.Григоровича и доверяла ему, так что Айвазовскому не нужно было рисоваться перед учителем, подчеркивать свое верноподданничество. Айвазовский должен был помогать родителям, оставшимся в Крыму, а также старшему брату-монаху, обретавшемуся в армянском монастыре под Венецией, который «после 16-летней отлучки» возвращался в Россию. Несмотря на то что художник нуждался в деньгах, он понимал важность своих произведений для русского искусства.

Показательно, что итальянский критик поначалу видел в молодом Айвазовском лишь последователя французских художников: мариниста Жана Антуана Теодора Гюдена (1802–1880) и акварелиста, литографа Луи Габриэля Жана Изабе (1803–1886). Действительно, художественная деятельность этих мастеров достойна подражания. Гюден отличался работоспособностью, число созданных им картин поистине огромно. Он умело выбирал эффектные моменты морского боя или кораблекрушения, а также такие мотивы морской природы, которые особенно нравились публике. Марины кисти Гюдена наделены тонким чувством колорита и гармонией тонов. В 1830-х годах искусство живописца достигло пика популярности не только во Франции, но и в других европейских странах. В 1841 году по приглашению императора Николая I Гюден посетил Россию. Картины на морскую тематику Л.Г.Изабе, сына известного миниатюриста Ж.-Б. Изабе, отличались точностью деталей, мастерством изображения световоздушной среды.

Айвазовский провел в Неаполе более полугода и достиг признания как самостоятельный мастер, а не как подражатель. Его произведения сразу стали охотно приобретать знатные итальянцы, а также иностранцы. В письме Григоровичу от 30 апреля 1841 года из «Города Сирен» Айвазовский сообщал: «одну картину, представляющую флот неаполитанский у Везувия, пожелал купить король и уже она давно у него во дворце. К карнавалам римским я с четырьмя картинами отправился в Рим, где выставил, окончивши эти картины. Публика римская очень приняла великодушно мои картины, в журналах расхвалили донельзя⁹. Все меня радует, признаться, но не думайте, что это могло бы мне повредить. Я все продолжаю строго наблюдать природу, а фигуры на картинах все-таки не под[вели] другие достоинства. Но зато теперь буду каждую фигуру на картине писать с натуры. Мне лишне было бы описывать подробности о моих картинах. Вероятно, журналы дойдут и до Вас. На каждую картину было по несколько охотников, небольшие все продал, но “Ночь неаполитанскую” и “День” я никак не хотел уступить иностранцам. Англичане давали мне 5000 рублей за две, но все не хотелось уступить им, а отдал князю Горчакову¹⁰ 2 за 2000 рублей; “Ночь” с тем, чтобы он по приезде послал бы в Академию. Он мне обещал это сделать. “День” оставил у себя я пока, что-нибудь еще напишу чтобы [нрзб] только послать к Вам. Прочие небольшие две купили англичане в Лондон; две небольшие купил граф Энглафштейн¹¹, 7 в Берлин, а остальные две граф Чиач в Гамбург»¹². Важное свидетельство самого художника о том, какие персоны из каких городов Европы купили его произведения, поможет проследить бытование ряда его работ, оказавшихся в частных руках за границей и время от времени возникающих на антикварных аукционах.

Интерес неаполитанского двора к работам русского мариниста был очевиден. В каталоге произведений изобразительного искусства, выставленных во дворце Реале в Музее Бурбонов 30 мая 1841 года, указывались три работы Айвазовского: №158 «Маневры неаполитанской флотилии»; №159 «Шторм»; и №160 «Буря в лунном свете». Как отмечает итальянская энциклопедия по изобразительному искусству, «Дворец Реале приобрел в 1841 году у молодого русского живописца, пенсионера тогдашнего императора России, картину, изображающую маневры королевской флотилии в заливе, — в золоченой раме, ценой 240 Ducati. Однако работа не вошла в состав королевской коллекции, потому что была пожертвована в том же году королем графу d’Aquila»¹³.

С неаполитанским королевским домом связана судьба еще одного произведения, впервые введенного в научный оборот на Московском антикварном салоне весной 2015 года. В частном собрании находится подписное и датированное полотно «Неаполитанский залив. Закат над морем»¹⁴. На оборотной стороне картины имеется красная сургучная печать. По предположению коллекционера С.Подстаницкого, это свидетельствует о том, что полотно происходит из личного собрания неаполитанского короля Франческо (Фердинанда) II (1836–1894).

При сравнении с его, ивестной искусствоведам, картиной из Петергофа «Неаполитанский залив» мы должны констатировать, что речь идет о парных изображениях. Оба полотна одинакового размера, написаны почти с одной точки зрения, и парусник справа повторяется. Разнятся фигурки на первом плане и лодки слева. Но главное — характер освещения. В картине из Петергофа мы видим рассвет над заливом, а на полотне из частного собрания — вечернее освещение при закате солнца. Айвазовского, как истинного романтика, занимают особые состояния водной стихии в различное время суток.

Обретение еще одного подлинника Айвазовского чрезвычайно важно. Он дополняет число известных до недавнего времени картин, выполненных маринистом в 1841 году: «Морской пролив с маяком» и «Побережье Амальфи» (ГРМ), «Вид на венецианскую лагуну» и «Неаполитанский залив» (ГМЗ «Петергоф»)¹⁵, «Лунная ночь на Капри» и «Сотворение мира. Хаос» (Сан-Лазаро-дельи-Армени, армяно-католический монастырь на острове Святого Лазаря близ Венеции).

Оказавшись в «радостном плену» итальянской жизни, молодой Айвазовский, так же как и его товарищи-пенсионеры, жадно впитывал высокие достижения искусства и природу Италии. Архитектор Николай Бенуа «сохранил поразительно отчетливую память о тех счастливых годах, когда он с друзьями наслаждался красотами благодатного края и с энтузиазмом изучал разбросанные по нем создания человеческого гения, мечтая о великих делах, которые и он надеялся совершить по возвращении на родину»¹⁶. Однако Айвазовскому суждено было снискать славу уже в Италии и вернуться на родину триумфатором.

Среди его ранних произведений самым масштабным и значительным по праву считается «Сотворение мира. Хаос». В основу сюжета положены строки из Библии: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Бытие 1:2). На большом полотне вертикального формата представлено морское пространство, в котором отражаются лучи Божественного света. Среди мрака ночи над клокочущими волнами бескрайнего моря парит светящаяся фигура Создателя. В этом произведении, выполненном в духе романтизма, представлены противоборство и взаимосвязь двух стихий – неба и воды. Живописец исполнил не морской пейзаж, а поистине эпическое полотно. Здесь не обошлось без явного влияния полотна «Последний день Помпеи» кисти Карла Павловича Брюллова. Обоих мастеров-романтиков волновали события космического характера, грандиозные земные катаклизмы. Картина «Сотворение мира. Хаос» повторила успех брюлловского произведения. После демонстрации полотна на выставке в Риме Айвазовский сразу стал знаменит. О нем заговорили газеты, ему посвящали стихи. Теперь уже он не мог, как прежде, спокойно работать. Множество людей пыталось проникнуть в его мастерскую. Среди назойливых поклонников Айвазовский неожиданно приобрел настоящего друга — любителя и знатока живописи неаполитанца К.А.Векки, который был счастлив, что его родной город вдохновил русского художника. Итальянец напечатал в неаполитанской газете статью о картинах русского живописца¹⁷.

О необычном произведении доложили папе Римскому Григорию XVI¹⁸, который пожелал увидеть работу Айвазовского. После окончания выставки произведение доставили в Ватикан, где понтифик дал ему высокую оценку и захотел приобрести для своей коллекции. Однако Айвазовский отказался взять деньги. В знак особого благоволения папа пожаловал живописцу золотую медаль. Приветствуя по этому поводу друга, Н.В.Гоголь сочинил каламбур: «Пришел ты, маленький человек, с берегов Невы в Рим и сразу поднял “Хаос” в Ватикане»¹⁹.

Восхищенные почитатели таланта живописца и ценители искусства хотели видеть его изображение. Удовлетворяя запросам публики, художник А.В.Тыранов написал портрет Айвазовского. Алексей Васильевич Тыранов (1808–1859), родом из бежецких мещан, первоначально учился у А.Г.Венецианова, позднее — в ИАХ у К.П.Брюллова. В 1839 году был удостоен звания академика. В том же году приехал в Италию за счет Кабинета Его Императорского Величества. Жил в Риме на Via della Croce «у братьев Шпильман». Как вспоминали современники, чтобы попасть в его мастерскую, приходилось преодолевать 125 ступенек. Неизвестно, приходил ли туда позировать Айвазовский или предпочитал принимать Тыранова в своей роскошной мастерской на Via di Ripetta, 116 («великолепное помещение в палаццо Боргезе»).

А.В.Тыранов исполнил портрет Айвазовского в духе лучших работ К.П.Брюллова. Он выбрал поясной срез фигуры, изобразил художника на нейтральном фоне. Тыранов блестяще справился со сложным ракурсом в постановке фигуры модели. Художник сидит на стуле, повернув к зрителю лицо. Важный акцент сделан на руке художника-творца. Красивая и выразительная кисть с тонкими нервными пальцами тщательно выписана. Живописное решение также в «брюлловском духе»: изысканное черно-белое сочетание красок в одежде и как камертон — красный шейный платок. Портрет гармонично сочетает проникновенность образной характеристики и виртуозность исполнения.

Неизвестно, кто был инициатором написания портрета — сам Айвазовский или его друг, нуждающийся в заказах. Как свидетельствует надпись слева на лицевой стороне холста, портрет был исполнен в Риме в 1841 году²⁰. Он находился в римской мастерской Тыранова до лета 1842 года, когда ее посетил В.Григорович. Конференц-секретарь ИАХ отметил наличие у Тыранова среди полотен на библейские темы портретов господина Айвазовского, Н.П.Боткина, княгини Гагариной (по-видимому, Изабеллы Адамовны. — Л.М.), «10 женских портретов, три портрета товарищей»²¹.

В «Алфавитном списке господ русских художников в Риме и описании их работ», составленном В.Григоровичем весной 1842 года, фамилия Айвазовского стоит на первом месте. И не только потому, что она начинается с первой буквы алфавита — признание яркого таланта мариниста уже распространилось по Риму. Григорович выделил законченные картины: «Вид в Неаполе от могилы Вергилия при лунном освещении», «Вид Санта Лючии в Неаполе», «Вид Капри при лунном освещении», «Иския при закате солнца», «Неаполь при восходе солнца», «Неаполь при лунном свете», «Вид Лазуревого грота в Капри», «Буря у берегов», «Вид Сорренто» и два вида Амальфи, этюды в Неаполе и окрестностях его, рисунки и акварели. При этом конференц-секретарь отметил, что дал лишь небольшой (11 полотен) перечень работ, так как целый ряд картин Айвазовский уже упаковал, собираясь уезжать из Рима в Геную, а оттуда в Англию²².

Четыре работы из списка Григоровича были отправлены художником в Петербург. В рапорте И.К.Айвазовского в Совет Академии художеств от 30 апреля 1842 года из Рима указывалось: «Честь имею донести Совету императорской Академии художеств, что я постоянно занимаюсь моим искусством и прилагаю все усилия к усовершенствованию. Приятно и ободрительно для меня будет, если Совет Академии найдет достойными внимания посылаемые при сем на выставку нынешнего года четыре картины, а именно: 1) “Остров Капри при луне”, 2) “Остров Иския при закате солнца”, 3) “Часть Неаполя”,4) “Штиль” (картина принадлежит княгине Изабелле Адамовне Гагариной). Сверх того, я посылаю при сем для выставки мой портрет, писанный г. Тырановым, который, равно как и все мои картины, после выставки прошу покорнейше приказать отдать г. конференц-секретарю Григоровичу, которого я просил распорядиться оными по моему назначению»²³.

В ноябре 1842 года И.К.Айвазовский получил письмо от известного коллекционера и мецената А.Р.Томилова с восторженным отзывом: «Славно, любезнейший Иван Константинович! Увидя в ноябре, по приезде моем, выставленными две большие и пять маленьких картин, в числе которых “Грот Лазуревый”, вижу в тебе чувство, сильно разжигается душа твоя явлениями природы и кисть твоя свободно передает то, что поражает, утешает и веселит чувствие твое. Вода! Воздух! Прекрасная луна плещет в воде прелестно... Увидя привезенные три картины вместе с портретом твоим и картинами Чернецовых и некоторых других. Ура, Айвазовский! Ура, милый Иван Константинович!»²⁴

Свидетельство Томилова подтверждает факт экспонирования портрета Айвазовского кисти Тыранова на осенней академической выставке 1842 года в Петербурге. К сожалению, это не было отмечено в академическом каталоге ГТГ²⁵. Портрет живописца был приобретен П.М.Третьяковым в 1875 году у И.К.Айвазовского и с тех самых пор никогда не покидал постоянной экспозиции Третьяковской галереи²⁶. В 2002 году были проведены технико-технологические исследования произведения, которые показали нам «истинное лицо» Айвазовского. На рентгенограмме отчетливо вырисовываются бритый подбородок и гладкие щеки. Мягкая бородка приписана позднее, изменен также характер прически: вместо взбитых волос над высоким лбом с залысинами — гладкая волна уложенных и приглаженных волос. Есть изменения и в других частях композиции. Так, Айвазовский первоначально держал в руке какое-то письмо или платок. Кто же переписал портрет и когда? Логично предположить, что переделки были исполнены самим Айвазовским при продаже портрета в галерею «лиц, дорогих нации», так как живописец приобрел более «солидный» облик. Однако на акварели «У папы Римского», исполненной М.Скотти в декабре 1843 года, мы видим и бороду, и похожую прическу.

На листе «У папы Римского» (ГТГ. Инв. 26512. Л.3) из альбома П.И.Кривцова²⁷ представлена группа российских пенсионеров, особо приближенных к понтифику. В дружеской карикатуре остроумно отражены их характеры и поведение. В чертогах Григория XVI пятеро «творцов» принимают благословение. У ног Римского папы коленопреклоненный Ксаверий Каневский²⁸. Польский художник, католик по вероисповеданию, снискал в Риме славу портретиста. За портрет Григория XVI Каневский был награжден папским рыцарским орденом Золотой шпоры. Тогда же художник стал членом папской академии (Accademia dei Virtuosi al Pantheon). Крайне реакционная позиция Григория XVI (так, папа осудил участников декабрьского восстания 1831 года в Польше) вызывала всеобщий протест в католических кругах тогдашней Европы, что не помешало художнику создать парадное изображение непопулярного религиозного деятеля. За Каневским непосредственно у трона представлен Айвазовский, указующий на полотно «Хаос» в роскошной резной раме, стоящее на мольберте. Затем — старик Иосиф Габерцеттель, долгожитель русской колонии (в Риме с 1822 года)²⁹. В мае 1842 года Григорий XVI посетил мастерскую исторического живописца, долго восхищался картиной «Иоанн Креститель, проповедующий в пустыне» и благословил художника на дальнейшие успехи. Об этом сообщали газеты: римская «Diario di Roma» и «Санкт-Петербургские ведомости». Рядом с Габерцеттелем представлен коленопреклоненный И.Д.Черник³⁰, стипендиат Черноморского казачьего войска, облаченный в соответствующую форму (штаны с красными лампасами, мундир и шапка с красным верхом). Слева стоит архитектор Александр Кудинов³¹.

К рисунку дается ироничное стихотворное пояснение, сочиненное архитектором А.Резановым и скульптором Н.Рамазановым:

Мы оставим древни веки
И опустим наши веки
На наш настоящий век.
Вот несколько человек,
Честолюбием томимых,
Славы жаждою мутимых,
В древнем доме славных Пап
Стоят с преклоненьем лап;
И свои произведенья
Принесли для обольщенья
Добродетельной души, —
Но оставим их в глуши!

Автор шаржированного изображения Айвазовского Михаил Скотти оставил еще один костюмированный портрет мариниста.

В графическом альбоме Михаила Ивановича (ГТГ. Инв. 26592) сохранился рисунок карандашом с авторской надписью: «Айвазовский в Венеции 1842»³². Одетый как восточный шах: в чалме, жилетке, шальварах — Айвазовский опирается на руку, мечтательно устремив взор ввысь. Здесь маринист изображен с кудрявой бородой и усиками. А на акварели В.Штернберга «Айвазовский в костюме тореодора» (1843, Национальный музей Армении) — с бакенбардами. Друзья художники запечатлели образ молодого, еще не «забронзовевшего» Айвазовского. Он любил и понимал шутку, был прекрасным собеседником. В одном из писем к А.Томилову Айвазовский кланяется его дочери: «Александре Алексеевне madame Шварц мое нижайшее почтение и прошу не забыть смешного крымчака».

Благодаря письму И.Айвазовского В.Григоровичу можно уточнить время исполнения М.Скотти изображения мариниста. «Я уже два месяца как в Венеции, — пишет Айвазовский 8/26 октября 1842 года. — После четырех месяцев вояжа отдыхаю в этом тихом городе. Я много рисовал здесь и писал этюды, а теперь, так как погода портится немного, начинаю писать картины и довольно многосложные. Уже у меня есть конченные. По приезде сюда меня просил Тревизо, у которого галерея довольно знатная, и я ему написал две картины и еще другому. Все, что я теперь напишу, хочется выставить в Париже и потом послать в Петербург, если на то будет согласие. Я очень доволен, что сделал этот вояж. Я теперь лучше могу видеть свои недостатки и прочее.

Здесь в Венеции теперь Бенуа, Скотти, Эпингер, Эльс. Я остаюсь в Венеции еще 2 месяца… Прошу Вас, Василий Иванович, извинить меня за этакое письмо, на лоскутах пишу, я сам думаю об картине огромной, для которой холстина предо мной»³³.

«Вояж на север», о котором упоминает Айвазовский, состоялся летом 1842 года. Из Италии художник отправился в Швейцарию, по Рейну в Голландию, затем в Лондон. Заметим, что молодой Айвазовский охотно путешествовал. К концу его пребывания за границей в паспорте художника насчитывалось 135 виз. На обратном пути из Англии он впервые посетил Париж, где пробыл около 25 дней, и о своих впечатлениях написал А.Р.Томилову в письме от 20/8 июля 1842 года: «Здесь очень хорошо приняли меня лучшие художники Гюден и прочие, а Таннера³⁴ здесь нет, и его никто здесь терпеть не может, он со всеми здесь в ссоре. Чрез пять дней я еду в Марсель и в Неаполь, заняться серьезно опять и хочу послать сюда на выставку, так просили меня многие французы, вероятно, я не могу здесь иметь первостепенную славу, какую мне дали в Италии, но все-таки пусть критикуют, пока молод, а хочется состязаться с французами». В письме имеются также сведения, позволяющие сравнить успех Айвазовского в Париже и в Италии: «Вероятно, Вам известно, что я очень много написал с тех пор, как за границей, и как лестно всегда были приняты мои картины в Неаполе и в Риме. Много из картин моих разошлись по всем частям Европы, а из царей у Неаполитанского короля, у папы, у Баварского (герцога), а прочие у частных лиц»³⁵.

По дороге из Парижа случайным попутчиком Айвазовского оказался художник Василий Раев, который находился во французской столице с 11 июля. «Сколько ни хорош Париж, — вспоминал Раев, — но надо было его оставить и ехать к своей цели, туда, на юг, в вечный Рим. И вот господин Прево отправился со мной в контору дилижансов, чтобы взять мне место до Лиона, а оттуда по Роне на пароход до Марселя. Когда мы пришли туда, где дают места в дилижансе, я там увидел Айвазовского. Он тоже пришел взять себе место в дилижансе до Лиона. Мы чрезвычайно друг другу обрадовались, я не знал, что он в Париже, и он обо мне тоже. Места в дилижансе мы взяли рядышком. А на другой день я распростился с любезным Прево, он меня проводил до дилижанса, и мы быстро покатили в Лион. Мне очень приятно было с Айвазовским, не видали, как прошло время в дороге. Приехавши в Лион, Айвазовский в тот же день уехал в Швейцарию, а я пошел шататься по городу»³⁶. Раев писал, что у него был адрес римской мастерcкой Тыранова на улице Санта Кроче. Однако по приезде в Вечный город он не застал Тыранова на месте, так как художник уехал в Неаполь. Не исключено, что Айвазовский снабдил Раева этим адресом.

Не лишенное тщеславия желание «состязаться» с французскими маринистами заставило Айвазовского готовиться к весенней выставке в парижском Салоне. Пребывание в городе морской лагуны было для художника весьма плодотворно в творческом отношении. Айвазовский написал потрясающие по выразительности произведения. Он отказался от передачи бурной морской стихии.

В элегических венецианских пейзажах передано ощущение величавого покоя, тишины и одухотворенности. Неслышно скользят по морю легкие гондолы, застыли на рейде парусные суда.

Благодаря ходатайству П.И.Кривцова, в октябре 1842 года Айвазовский получил уведомление о том, что «государь император высочайше дозволил находящемуся ныне в Венеции художнику Айвазовскому выставить несколько больших картин с морскими видами (которые теперь он пишет) на имеющей быть в Париже выставке и самому ему провести там несколько месяцев для дальнейшего усовершенствования в морской живописи»³⁷. В декабре 1842 года живописец приехал «с тремя картинами для выставки» в Париж и остановился по адресу: бульвар Капуцинок, 39³⁸.

Салон открылся 15 марта 1843 года. Как свидетельствует каталог, Иван Айвазовский выставил на нем три произведения: «№6 “Вид Венеции”, №7 “Лунное сияние, вид Венеции”, №8 “Армянские монахи в Венеции”»³⁹. В архиве Французской национальной библиотеки хранятся выписки самого Айвазовского из парижской художественной прессы, освещавшей Салон⁴⁰. Все газеты единодушно отмечают, что среди маловыразительных марин на выставке «все же имеется несколько красивых венециад г. Айвазовского»⁴¹ и что эти виды «не лишены новизны после стольких же видов» этого города⁴².

В «Журнале изящных искусств» анонимный критик писал: «В картине “Вид Венеции” г. Айвазовский проявляет высокие качества колориста; в этом отношении его работы очень примечательны. У этого художника есть другой “Вид Венеции” в лунном сиянии; сложно улавливаемый оттенок передан в совершенстве. Г.Айвазовский владеет высокой легкостью исполнения, качеством, всегда придающим очарование живописи, обусловленной, как у него, вкусом и знанием»⁴³. В «Литературной Франции» был помещен обзор Вильгельма Тенена, который не встретил в представленных на Салоне морских пейзажах изображения яркого, теплого, лучистого солнца, большинство картин отображали желтое полупрозрачное небо, как плотную, ватную драпировку. «То же желтое небо в “Виде Венеции” (армянские монахи) г. Айвазовского, у которого мы любовались лунным сиянием поразительной разновидности, красноватый диск, наполовину скрытый в тумане вечерних испарений, отраженный в море, как вспышка; около некоего столба, вырастающего посреди вод и дающего опору Мадонне в нише, остановилась лодка, в которой находятся молодая венецианка и рыбак. Ясная ночь, негустая тень, яркое лунное сияние, поэтическая картина»⁴⁴.

Один из авторов «Искусства в провинции» писал, что предпочитает «этюды г. Айвазовского «большому виду Венеции г. Раффора»: они не совсем правдоподобны, но хорошо передают поэзию Адриатики»⁴⁵. После закрытия парижского Салона Айвазовский удостоился медали 3-го класса⁴⁶.

Успешный показ на Салоне позволил русскому художнику наладить контакты и найти заказчиков среди французов. В письме А.Р.Томилову от 10/2 мая 1843 года он с гордостью сообщал: «Здешние известные любители, граф Портал⁴⁷ и другие члены общества художественного желали иметь мои картины, но так как они уже принадлежат, то я обещался сделать. А что более доказывает мой успех в Париже, это желание купцов картинных, которые просят у меня картины и платят большие суммы, а сами назначили им цены, за которые продают здесь Гюдена картины, одним словом, очень дорожат моими»⁴⁸.

Огромная слава Айвазовского в Италии и Франции, шумиха в прессе вызвали неоднозначную реакцию собратьев по русской колонии. «Не думайте, — писал отцу с явным раздражением А.А.Иванов из Рима в Петербург в декабре 1842 года, — чтобы тут закрадывалась с моей стороны какая охота к печатным похвалам: я право не Гайвазовский»⁴⁹. Плодовитость Айвазовского и необыкновенная скорость его работы также заставляли ревновать коллег-художников и некоторых критиков. Так, Ф.В.Чижов писал, что у Айвазовского «решительно фабрика картин»⁵⁰.

Братья Чернецовы в своих «Записках» также выносят порицание Айвазовскому за высокомерие, саморекламу и напористость. Правда, после встречи художников во Флоренции в конце концов «наступило их перемирие»⁵¹. Айвазовский занял свое место на групповом портрете «Русские художники на Форо Романо» (1842, Национальный музей Белоруссии). Григорий Чернецов работал над полотном с 23 мая по 1 июля. В основе произведения — архитектурный эскиз форума, оконченный еще в 1840 году (ГТГ). Портреты персонажей создавались с натуры в римской мастерской (Via Tritone, 9), куда модели приходили позировать⁵². Весьма любопытна иерархия, которую соблюдал Чернецов: главные персонажи — П.Кривцов, В.Григорович — в центре слева. Их фигуры даны достаточно крупно. По мере уменьшения значимости модели удалялись и становились все меньше. Айвазовский представлен справа, между колонн. Его профиль с бородкой различим только при большом увеличении.

В этом материале мы впервые вводим в научный обиход произведения Айвазовского, представленные в альбоме великого князя Константина Николаевича⁵³. Под темно-зеленой кожаной обложкой с тиснениями и бронзовой монограммой владельца собрано 127 рисунков, акварелей и сепий за период с 1820 по 1850 год. Среди работ А.Брюллова, А.Боголюбова и С.Воробьева выделяются пять сепий, выполненных маринистом в 1845 году (две из них имеют подпись «Айваз Эфенди»). В это время Айвазовский вместе с экспедицией Ф.П.Литке побывал у берегов Турции и Малой Азии. Это два изображения парохода «Бессарабия», «Канкчи» (перевозчик на Босфоре), «Вид Константинополя из Скутари» и групповой портрет «Представление русской экспедиции». В центре на стульях сидят главные персонажи: великий князь Константин Николаевич и султан Аба Меглит. Справа от члена царской семьи — посол Титов и адмирал Литке. Среди российской делегации — Айвазовский в форме с орденом Святой Анны 3-й степени на груди. В 1844 году он получил звание первого живописца Главного морского штаба с правом ношения мундира Морского министерства. Обращает на себя внимание, что художник носит не бороду, а бакенбарды, которые в дальнейшем станут «визитной карточкой» живописца, например, в «Автопортрете» (1874, Галерея Уффици, Флоренция).

Несмотря на иллюзию, что творческая биография Айвазовского полностью изучена, музейная практика показывает, что она еще полна «лакун». Ранний период творчества знаменитого мариниста особенно нуждается в изучении и переосмыслении. Мы попытались проследить взаимоотношения Айвазовского с русской колонией в Риме, объяснить тот феноменальный успех, который нашло его искусство в новой художественной среде. Годы, проведенные в Италии, стали важной вехой в творчестве живописца. Без преувеличения можно сказать, что вслед за Сильвестром Щедриным Айвазовский открыл итальянцам красоту их морских заливов, пучин и волн. В Риме, а затем в Париже произошло его становление как художника, и именно в этот период он приобретает поистине европейскую славу.

Примечания

1 Айвазовский И.К. Автобиография // Русская старина. 1878. Т.22. С.423.

2 РГИА. Ф.789. Оп. 1. Ч.II. Ед. хр. 2472. Л.62.

3 Василий Иванович Григорович (1786–1865) — конференц-секретарь и почетный вольный общник ИАХ, издатель «Журнала изящных искусств», друг и покровитель многих художников, в том числе И.Айвазовского. Действительный статский советник, преподаватель ИАХ.

4 ОР РНБ. Ф.9. Айвазовский. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л.1.

5 «Неаполитанский залив в лунную ночь. Везувий». Картон, масло. 26,8Ч20. Слева внизу: Айвазовский. ГРМ. Инв. Ж-1200. Пост. в 1920-х гг. из ГЭ, ранее Аничков дворец.

6 ОР РНБ. Ф.9. Айвазовский. Л. 1об.

7 Любезно указано Лючией Тонини. Пер. А.Урусова.

8 ОР РНБ. Ф.9. Айвазовский. Ед. хр. 3. Л. 2об.

9 «В Риме на художественной выставке картины Гайвазовского признаны первыми. “Неаполитанская ночь”, “Буря” и “Хаос” наделали столько шуму в столице изящных искусств, что залы вельмож, общественные сборища и притоны артистов оглашались славою новороссийского пейзажиста; газеты гремели ему восторженными похвалами и все единодушно говорили и писали, что до Гайвазовского никто еще не изображал так верно и живо света, воздуха и воды. Папа купил его картину “Хаос” и поставил ее в Ватикане, куда удостаиваются быть помещенными только произведения первейших в мире художников» (Художественная газета. 1841. № 11).

10 Александр Михайлович Горчаков (1798–1883) — князь, крупный русский дипломат.

11 Энглафштейн — граф, собиратель картин; он же купил картину Айвазовского «Сцены на Неаполитанском рейде» с выставки в Риме.

12 ОР РНБ. Ф.9. Айвазовский. Ед. хр. 3. Л. 1-4.

13 Любезно указано Лючией Тонини.

14 «Неаполитанский залив. Закат над морем». Холст, масло. 73Ч108. Слева внизу подпись и дата: И.Айвазовскiй 1841. Экспертное заключение НЕЭ.

15 «Неаполитанский залив». Холст, масло 72,6Ч108,5. В правом нижнем углу: Айвазовский 1841 Неаполь. Пост. в 1843 г. из Императорского Эрмитажа; ГМЗ «Петергоф», инв. № ПДМП 938-ж. В марте 1843 г. «Морской вид при захождении солнца» был привезен в Петербург и выставлен в Академии художеств. Картина была выбрана императором и после изготовления рамы, в мае 1843 г. была передана в Петергоф, на дачу Александрия, с тех пор находится в столовой дворца Коттедж. Любезно сообщено О.Каяндер.

16 Бенуа А.Н. Мои воспоминания: В 2 т. М., 1990. Т.1. С.51.

17 Отзыв К.А.Векки был перепечатан в газете «Одесский вестник»: «Пользуясь дружбой Гайвазовского, я посетил его мастерскую, которую, менее нежели в месяц, он обогатил пятью картинами. Вдохновенный прелестным цветом нашего неба и нашего моря, он в каждом взмахе своей кисти обличает свой восторг и свое очарование. Игра лунного света, в котором он захотел изобразить Неаполь ночью, полна истины и блеска и приводит в такой восторг, что наблюдатель, очарованный волшебными переливами красок, среди бела дня переносится как бы в ночь, смотря, как луна светит на горизонте и, придавая особый оттенок предметам, блещет на полосе озаряемого ею моря. Если бы не препятствовали мне условия этого журнала, я желал бы поговорить подробнее о прелести этих картин, теперь же ограничиваюсь повторением тысячи искренних похвал даровитому творцу их, который так полно соответствует искусством своей кисти и пылким гением своим — надежде, внушенной им художеству и своим соотечественникам».

18 Папа Римский Григорий XVI, в миру Бартоломео Альберто Капеллари (Bartolomeo Alberto Cappellari; 1765–1846).

19 Булгаков Ф.И. И.К.Айвазовский и его произведения. СПб., 1901. С.25.

20 Тыранов А.В. Портрет И.К.Айвазовского. Холст, масло. 72Ч54,2. Слева внизу подпись-монограмма: «АТ» и надпись «въ Римn. 1841. Портретъ И.К.Айвазовского писанный Тырановымъ». ГТГ. Инв. 251.

21 Погодина А.А. В.И.Григорович в Риме в 1842 году. К истории римской русской колонии художников // Третьяковские чтения 2012. Материалы отчетной научной конференции. М., 2013. С.86.

22 Погодина А.А. Указ. соч. С.84.

23 РГИА. Ф.789. Оп. 1. Ч.II. Д.2472. Л.83.

24 РГИА. Ф.1086. Оп. 1. Ед. хр. 117. Л. 6-7.

25 ГТГ. Каталог собрания. Живопись первой половины XIX века. М., 2005. Т.3. С.305.

26 В письме И.Е.Репину от 22 декабря 1884 г. из Москвы П.М.Третьяков писал: «Тыранов отлично представлен портретом Айвазовского» (Павел и Сергей Третьяковы. Жизнь. Коллекция. Музей. М., 2006. С.196).

27 Альбом П.А.Кривцова (1806–1844), начальника над русскими художниками в Риме, поднесен по случаю его отъезда в Россию. В альбоме 30 рисунков работы Н.Л.Бенуа (15), М.И.Скотти (9), В.Штернберга (5), Н.С.Пименова (1). Рисунки сопровождаются стихотворными пояснениями, сочиненными архитектором А.И.Резановым и скульптором Н.А.Рамазановым (помещены в отдельной тетради, вшитой в конце альбома, датированной 26 декабря 1843 (7 января 1844). См.: Гусева Е.Н. О дагерротипе «А.А.Иванов в группе русских художников в Риме» // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1995. М., 1996. С. 253-268.

28 Ксаверий Каневский (1805–1867), художник. Изображение Каневского сходно с его автопортретом (Львовская картинная галерея).

29 Иосиф (Осип) Иванович Габерцеттель (1791–1853), художник. Находился в Италии «на своем коште». В.Григорович отметил в 1842 г. картины «Образ Николая Чудотворца», портрет государя наследника и разные портреты, этюды с натуры и многие копии с знаменитых римских галерей».

30 Иван Денисович Черник (1811–1874), архитектор, представивший в 1841 г. проект Триумфального (Исаакиевского) моста как программу для получения звания профессора архитектуры.

31 Александр Семенович Кудинов (1810–?), архитектор. Воспитанник ИАХ (1821–1833). Получил медали: в 1830 г. — 2-ю серебряную; в 1831 г. — то же; в 1832 г. — 1-ю серебряную; золотые медали: в 1835 г. — 2-ю за «проект вокзала»; в 1836 г. — 1-ю за программу: «Сочинить проект большой ярмарки». Окончил курс со званием художника XIV класса, определен пенсионером «для большего усовершенствования». Стажировался в Италии (1837–1843). В 1844 г. получил звание академика; в 1859 г. — профессора. У М.В.Скотти имеется групповой «Портрет Н.С.Пименова, С.М.Воробьева и А.С.Кудинова» (1836, ГРМ), воспитанников ИАХ.

32 Маркина Л.А. Графический альбом М.И.Скотти // Третьяковские чтения 2013. М., 2014. С. 107-116.

33 ОР РНБ. Ф.124. Ваксель. Ед. хр. 57. Л. 3-4.

34 Филипп Таннер (Tanneur, 1795–1878) — французский художник, приглашенный Николаем I в Петербург в начале 1835 г. И.Айвазовский был приставлен к нему учеником и помощником. О возможных разногласиях между художником и его учеником свидетельствует воспоминание профессора А.И.Зауервейда, в класс которого Айвазовский был переведен в 1837 г.: «Когда грозная клевета французского художника Айвазовского задушить хотела, я не замедлил защищать его» (Представление профессора А.И.Зауервейда в Совет Академии художеств о присвоении И.К.Айвазовскому звания профессора, 4 сентября 1844 г. — РГИА. Ф.789. Оп. 1. Ч.II. Д.2870. Л.11; http://aivazovski.ru/?page=5d564957-514b-4a82-89bb-45d032d7f245&item=aae96c06-768d-4af2-b1f3-900f4316596d&type=page).

35 РГИА. Ф.1086. Оп. 1. Д.130. Л. 7-8. (Автограф). Воспроизведено на сайте художника: http://aivazovski.ru/?page= f46aeab5-19ef-4064-bbc3-b79190997f3c&item=aae96c06-768d-4af2-b1f3-900f4316596d&type=page.

36 Раев В.Е. Воспоминания из моей жизни / Предисловие, общая редакция и примечания М.М.Раковой. М., 1993. С. 125-126.

37 Уведомление князя Волконского, министра императорского двора, президенту Академии художеств о разрешении И.К.Айвазовскому поехать в Париж для участия в Парижской выставке, 10 октября 1842 (РГИА. Ф.789. Оп. 1. Ч.II. Д.2472. Л.84. Подлинник; http://aivazovski.ru/?page=23437dd6-41a4-470e-9554-1e4e61673a21&item=aae96c06-768d-4af2-b1f3-900f4316596d&type=page.

38 Письмо И.К.Айвазовского А.Р.Томилову от 10/2 мая 1843 г. (РГИА. Ф.1096. Оп. 1. Д.130. Л. 9-10. Автограф) и Брошюра Салона, открывшегося 15 марта 1843 г. С.7.

39 Парижский салон. Брошюра. С.7. Любезно указано Н.Капыриной.

40 Пер. с франц. Н.Капыриной.

41 Le Journal des femmes. N33. Mai 1843. Salon de 1843. Dernier article. P.221, par A. Vallet de Viriville. P.223.

42 Le Siecle. 9 mai 1843. P.2.

43 Journal des Beaux-Arts et de la litterature. Vol. Ier. 10e annee. N17. 30 avril 1843. P.276

44 La France Litteraire. Tome XIII. 1843. P.124.

45 L’art en province. Vol. 7e. Iere livraison, 1843. P.151.

46 Journal des Beaux-Arts et de la litterature. Vol. II. 10e annee. N 2.

20 juillet 1843. P.31. Liste des artistes vivants ayant obtenu des recompenses anterieurement au 1er mai 1853. Paris: Vinchon imprimeur des musees imperiaux. 1853. P.5.

47 Пьер Бартелеми Порталь д’Албарэд (1765–1845) — барон Порталь, министр морских дел и колоний (1818–1821).

48 РГИА. Ф.1096. Оп. 1. Д.130. Л. 9-10.

49 Александр Иванов в письмах, документах, воспоминаниях / Сост. И.Виноградов. М., 2001. С.279.

50 Там же. С.516.

51 Голдовский Г.Н. Художники братья Чернецовы в Италии. Рим, 2007. С.7.

52 Серый Г. Неизвестная картина Г.Г.Чернецова // Звенья. М., 1951. С. 496-515.

53 РГАЛИ. Ф.1949. Оп. 2. Ед. хр. 3.