Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 116 2016

Светлана Волкова

Между небом на земле

Художники — глаза человечества.
Они открывают в мире образы, которых никто не видал до них
.

Максимилиан Волошин

Места были гористые. У гор, как всегда, был свой облик, своя физиономия.
Они могучими, высокомерными тенями темнели вдали, молчаливо рассматривая едущих. Отрадно розовый свет следовал по полю за путешественниками, успокаивая, обнадеживая их.

Борис Пастернак

Сказка (как и вообще старина) яснее нашего знает, кто и какой, — и не путает атрибуты.

Андрей Синявский

Художником Зинаида Бабина стала в последние двадцать пять лет своей восьмидесятилетней жизни. Она — из большой крестьянской старообрядческой семьи. Ее раннее детство началось, когда кончилось российское мирное время. В пятнадцать лет оказалась на Урале, в Березовском, шахтерском городке под Екатеринбургом (тогда уже Свердловском). «В местности было что-то замкнутое, недосказанное. От нее веяло пугачевщиной в преломлении Пушкина, азиатчиной Аксаковских описаний»1. Там, на Урале, Зинаида Бабина встретила свою женскую судьбу. От нее — радость материнства и труд.

«Если вдуматься в жизнь и встречи, ее составляющие, то как бы сквозь сон приходит сознание, что она замешана не на стечении обстоятельств, которых, может быть, могло и не быть, но была заложена с детства и существовала заранее в каком-то предварительном очерке и теперь лишь проявилась на свет и достигла силы судьбы, при всей своей удивительности не представляющейся случайной, а только так и в таком виде способной к осуществлению... Мы не живем, а узнаём, как нам предписано жить, и хотя по второстепенной, но собственной воле кое-где нарушили и запутали судьбу отсебятиной, самое реальное в ней вспомнилось и исполнилось в точности»2.

Откуда сказы, самоцветы, чистота и зазеркалье в работах Зинаиды Бабиной? Ее родина — Вятка, край, откуда приходят сказочники. Ведь мучился русской сказкой Виктор Васнецов, пока не оказался в Абрамцеве и пока не понял: «темы сказок живут в мудрых глубинах человеческого инстинкта»3. Зинаида Бабина — мать, рассказывавшая сказки сыновьям. Ритуал? Да, но и творчество. Cказка подобна мифу, песне, узору для вышивания. В ней всегда есть место своему видению. Сказки Бабиной позже перешли в ее рисунки, наделенные безусловной достоверностью ирреального зрелища, отличающиеся изящной и прочной посадкой всех сочленений, собранных не в хаотичную гущу, но в стройный ансамбль, в художественную гармонию.

Урал, ставший судьбоносным, приблизил Зинаиду Бабину к искусству. Искусство одержимо таким чувством реального, каким не обладают люди так называемой практической жизни. Поэтому реальность языка искусства они переводят как ирреальность зрелища. Для всех нас при дневном свете отдаленного прошлого не существует. Мы знаем отвлеченно, что были когда-то Данила-мастер, Хозяйка Медной горы, но, в сущности, в это не верим. Искусство — верит, а Урал эту веру хранит.

Кто крестил леса и дал
Им удушливое имя?
Кто весь край предугадал,
Встарь пугавши финна ими?
Уголь эху завещал:
Быть Уралом диким соснам.
Уголь дал и уголь взял.
Уголь, уголь был их крестным.
Целиком пошли в отца
Реки и клыки ущелий,
Черной бурею лица,
Клиньями столетних елей
4.

Зинаида Бабина работала с 13 лет: дояркой на молочной ферме в колхозе, кинокурьером, помощником взрывника в шахте, прачкой, кочегаром; трудилась на Березовской ковроткацкой фабрике. После выхода на пенсию, служа сторожем, начала лепить из глины игрушки, горшочки, солонки. Глину приносила из одного карьера, ею найденного или узнанного. Когда карьер засыпали, лепить перестала. Остается удивляться ее поздней жадности до художества, получившего равноправие с бытом и его охватившего. В жизни действует закон поэтической недосказанности. Урал богат зимними восходами. Кто видел — тот помнит: внизу лиловая лента, выше — зеленая с желтым, потом уже красные и багровые полосы, вплоть до лилового перехода в фиолетовые облачка. Зинаида Бабина вчувствовала в себя эти картины. Нужен был выход.

«Искусство — место встречи. Автора с предметом любви, духа с материей, правды с фантазией, линии с контуром и так далее. Встречи редки, неожиданны. От радости и удивления: “ты? — ты?” — обе стороны приходят в неистовство и всплескивают руками. Эти всплескивания воспринимаются нами как проявления художественности»5. Она лепила апостолов и странников, ангелов с «медных иконок» из «самой лучшей глины»6. Фигурки невелики, а их относительная масса громадна. Целостность, монументальность, единство объема, абсолютность формы. Подлинность и одухотворенность. Пластика подчинена материалу. Скульптуры порой асимметричны, немного смяты. Всегда чисты и тверды, без эротики.

Их можно объединить в статуарные группы, по психологической схожести. Далекие от иллюзорности форм, совсем не портреты, они способны, однако, вступить со зрителем в пространственную интригу. «Искусство не изображение, а преображение жизни. Сам образ возникает по требованию преображения: образ сдвинут с предмета, толкая его к изменению в иную, преображенную сторону. Мы замечаем “образ” лишь в преодолении того, что он силится изобразить. Стол или лес — не образ. Золотой стол — образ. Зеленый лес — не образ (нужен зеленый шум). …В искусстве, доколе оно помнит себя, жива магия»7.

Параллельно с лепкой Зинаида Бабина работала карандашом на клочках бумаги. Рисунков сохранилось много, разглядывание их сродни медитации. Ничто не ясно, кроме завораживающей пластики. Натыкаешься на непонятность, как лбом на стену. Пластика примиряет, и образы оживают. Всадники, странники, апостолы на листках, умещающихся в кармане и, кажется, вместивших целый свет. Из письма Зинаиды Бабиной сыну Валерию: «Когда ты был маленький, ты очутился в заповедном лесу, и там русалка на ветвях сидит — хотела тебя утащить. Сразу ангел к тебе обернулся и тебя сторожил, и соска у тебя во рту была. Я проснулась — ты опять возле меня лежишь, и соска во рту. Ангел тебя из леса перенес ко мне. Вот этому ангелу всегда молись — он тебя от русалки спас. Вот только две маленькие царапинки на лице. Всего 30 рисунков я подготовила — мало. Не успела. Все сохрани. Вечером, при светлом огне они хорошо смотрятся»8.

Какая сила видения и знания жила в Зинаиде Бабиной! Снова про сказку. Рассказывание сказок требовало посвящения и предельной осторожности. Сказочник был окружен тайной, страданиями, всеведением. Чем не романтическая теория вдохновения? Сюжетно-речевое движение сказки из архитектурных идей ближе всего к лабиринту: знающий проходит, нечистый запутывается. То же и в художническом деле.

Условно говоря, существует два типа людей и, соответственно, два типа художников. Первый, несомненно составляющий большинство, рассматривает жизнь как единственную доступную нам реальность. Став художником, такой человек принимается воспроизводить эту реальность в мельчайших деталях. Второй тип — меньшинство — воспринимает свою (и любую другую) жизнь как опыт, как испытание человеческих качеств, сохранение которых в экстремальных обстоятельствах является принципиально важным и для религиозного, и для антропологического варианта прибытия к месту назначения. Как художник такой человек не балует деталями будничного. Он просто чувствует, что искусство — не про жизнь, хотя бы потому, что и жизнь — не про жизнь. Встретить такого художника — все равно что проснуться с изменившимся лицом.

Имя Зинаиды Бабиной вписано в энциклопедии наивного искусства. Она действительно не прошла никакого специально живописного воспитания и не была ни в какой рисовальной школе. Рисовала и не стремилась сделать рисунки свои «похожими на хорошие». Ей не нужно было освобождаться от обычных академических недостатков. Ходила по камешкам, уральские камешки стали ее натурой. Начала писать темперой. Многоцветный мир сводила к основным комбинациям и в этом проявляла свою художническую состоятельность. Первые работы выполнены в жемчужно-серых, темных коричневато-охристых и лилово-синих тонах. Темпера имеет свойство сильно меняться, высыхая. Почти невозможно подобрать тон, раз взятый. Это «неудобство» приучило Зинаиду Бабину к сознательности работы. Она победила «меркнущий» цвет и в последних работах, по признанию сына Валерия, даже несколько диковата в яркости.

То же — в отношении ритма. В линейных набросках она словно отрабатывала техническую работу. В темперах, уже подготовленная, проявляла свободу и ритмичность жеста. Поражают тончайшие оттенки красок и филигранная проработка деталей. Подобная техника рисования характерна не для византийско-русской традиции, а для японской живописи. Неожиданно? Японская живопись не выработала европейского перспективного пространства. Она осталась в стадии пространства, которое можно было бы назвать «динамическим»9 — с параллельной перспективой и особым восприятием мира. Именно такого рода пространство разрабатывает Зинаида Бабина в своих листах.

«При восходе солнце идет на гору», «Достает красные камешки», «Франсуженец у реки», «Царевна прохожая заснула» — авторские названия работ. Художник проговаривает свои темперы, подобно сказителю. Просторечный сказ — жанр, известный на Урале. Сказители словно чувствовали духовное излучение, которое исходило от самоцветных камней, и слагали причудливые вещи. Чувствовали его и художники. Горный, дымчатый хрустали, черный турмалин, блестящий, как золото, халькопирит, агаты, щедрые в своей цветности, — не они ли подсказали Зинаиде Бабиной колористическую трактовку образов и «густоту стиля»? А «густота стиля получается там, где ничего нет, кроме листа бумаги, и вот сюда, в этот крохотный островок надо все втиснуть, а мысли прыгают, и чтобы удержаться, мы скручиваем ковчег чрезмерной метафорой»10.

«Наивная» не-наивная Зинаида Бабина явила целый мир образов, и под образами она разумела художественно- и символически-глубокие духовные обстояния. И, выдерживая возвышенный стиль, можно досказать сказку Зинаиды Бабиной. Между небом на земле стоит дом. Дом — как космос: в нем первым делом должны быть любовь и огонь. Дом — как космос, и поэтому в нем тоже должны быть закон и порядок. Дом — как космос, и поэтому в нем должна быть красота.

1 Пастернак Б.Л. Доктор Живаго. М., 1994. С.180.

2 Синявский А.Д. 127 писем о любви. Т. 2. М., 2004. С.299.

3 Ильин И.А. Одинокий художник. М., 1993. С.231.

4 Из стих. Б.Пастернака «Станция» (1919; «Уральские стихи», 1) // Пастернак Б.Л.Избранное в 2 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы. М., 1985. С.179.

5 Синявский А.Д. Указ. соч. Т. 2. С.227.

6 Из писем Зинаиды Бабиной. Цит. по: Зинаида Бабина. Живопись. Графика. Скульптура. М., 2008. С.5.

7 Синявский А.Д. Указ. соч. Т. 3. С.59.

8 Из писем Зинаиды Бабиной. Цит. по: Зинаида Бабина. Живопись. Графика. Скульптура. М., 2008. С.7.

9 Виппер Б. Проблемаи развитие натюрморта. СПб., 2005. С.119.

10 Синявский А.Д. Указ. соч. Т. 2. С.363.

Зинаида Петровна Бабина. Фото 1994 года

Зинаида Петровна Бабина. Фото 1994 года

Девушка в шляпе с цветами. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

Девушка в шляпе с цветами. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

У ручья. Конец 1980-х годов. Бумага, карандаш

У ручья. Конец 1980-х годов. Бумага, карандаш

Апостолы. 1980-е годы. Терракота

Апостолы. 1980-е годы. Терракота

Девушка и старец. 1980-е годы. Бумага, карандаш

Девушка и старец. 1980-е годы. Бумага, карандаш

Странники и птица. 1980-е годы. Терракота

Странники и птица. 1980-е годы. Терракота

Снегопад. 1991. Бумага, темпера. Фрагмент

Снегопад. 1991. Бумага, темпера. Фрагмент

Морозный день. Конец 1980-х годов. Бумага, темпера

Морозный день. Конец 1980-х годов. Бумага, темпера

Белый ангел. Конец 1990-х годов. Бумага, темпера

Белый ангел. Конец 1990-х годов. Бумага, темпера

Мальчик на лошади. Начало 1990-х годов. Бумага, карандаш

Мальчик на лошади. Начало 1990-х годов. Бумага, карандаш

Девушка в пещере. Конец 1980-х годов. Бумага, темпера

Девушка в пещере. Конец 1980-х годов. Бумага, темпера

Ангел с синим цветком. Конец 1990-х годов. Бумага, темпера

Ангел с синим цветком. Конец 1990-х годов. Бумага, темпера

Фрагмент письма З.П.Бабиной сыну Александру. 1988

Фрагмент письма З.П.Бабиной сыну Александру. 1988

Скатерть на траве. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

Скатерть на траве. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

Всадник. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

Всадник. Начало 1990-х годов. Бумага, темпера

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru