Юрий Осипов

Петрово-Дальнее — гибнущая красота

Время и люди постепенно стирают с лица земли овеществленные приметы минувшего, следы нашей истории. А вместе с ними, к сожалению, исчезают у вступающих в жизнь поколений уважение к преданию, бережное отношение и интерес к прошлому Родины. В Подмосковье на мемориальные усадьбы и парки из года в год наступает варварская застройка многоэтажных жилых домов, дачных коттеджей, торгово-развлекательных комплексов, а то и санитарных коллекторов. Под всевозможные отговорки при открыто наплевательском отношении гибнут переданные в аренду различным ведомствам, учреждениям и организациям уникальные культурно-исторические и архитектурные памятники. В Московской области только у нескольких десятков объектов усадебной архитектуры и садово-паркового искусства утверждены государством охранные зоны. А таких объектов в Подмосковье тысячи. Это означает, что ничто не мешает предприимчивым застройщикам возводить там виллы, гипермаркеты, ночные клубы и тому подобную «прелесть». Бывает, даже целые жилые микрорайоны... К созданию туристических кластеров, о которых сегодня много говорят и пишут, подобное «освоение» заповедной земли не имеет никакого отношения. Однако и в тех местах близ столицы, где заповедные зоны, казалось бы, давно утверждены, зачастую творятся безобразие и настоящий произвол.

Так происходит, например, прямо сейчас в подмосковной вотчине князей Голицыных, Николо-Урюпине, в нескольких километрах от МКАДа. Еще в советскую эпоху ее благополучно приканчивала Военно-инженерная академия им. Куйбышева, устроившая в дворцовом комплексе общежитие курсантов, а в пейзажном парке — учебный полигон. На Большом парковом пруду отрабатывали преодоление водных преград, наведение понтонных мостов! Пал также под натиском Военно-инженерной академии шедевр усадебного зодчества, «Белый домик» — одноэтажный садовый павильон с колоннами в стиле французского классицизма. Он был построен в 1780 году и напоминал версальский Трианон. Снаружи и внутри его украшала исключительно тонкая отделка. Стены «Золотого зала» павильона были расписаны фресками по мотивам гравюр Франсуа Буше. Удивительной гармоничностью и благородством пропорций отличался выстроенный князем Н.А.Голицыным, при участии французского архитектора де Герна, усадебный ансамбль.

Захвативший было Николо-Урюпино на рубеже нынешнего века эксцентричный владелец фармацевтических предприятий и одно время по совместительству депутат Госдумы В.Брынцалов клятвенно пообещал восстановить усадьбу и парк, но, не получив имение в собственность, отказался от него, предварительно успев «похозяйничать» там вволю. Передача мемориального комплекса в ведение Министерства культуры России не спасла положение. Потянулись многолетние судебные тяжбы с частными инвесторами, а строения усадьбы между тем разрушались. В их подвалах обосновались бомжи. Равнодушие и безответственность чиновников, призванных охранять культурное наследие, привели к тому, что в бесхозном дворце, как водится, произошел пожар, который даже не пытались тушить, и дворец весь выгорел изнутри! При таком положении дел печальная участь несомненно ожидает и остатки пейзажного усадебного парка, отличавшегося особым очарованием, с его липовыми аллеями и насыпным островком посреди Большого пруда. Ухаживать за этой красотой, беречь ее давно уже некому, а желающих хищнически пользоваться ею хоть отбавляй...

И в Николо-Урюпине, и в Ильинском, и в соседних Уборах местные власти под шумок прибирают для коммерческой застройки даже земли, на которых допустимы только сельскохозяйственные работы. Общественность, областное отделение ВООПиК и бесстрашный его председатель Евгений Соседов как могут противостоят беспределу, который творят здесь администрация и строительные монстры, например пресловутая строительная компания «Мортон». А ведь, по словам видного довоенного краеведа А.Н.Греча, много лет изучавшего подмосковные усадьбы, каждая из них — живой организм, в котором архитектура неразрывно связана с природой и укладом жизни ее обитателей.

В тех же Уборах от усадьбы Шереметевых, кроме замечательной Спасской церкви XVIII века, сохранились лишь фрагменты большого парка с искусственными прудами. Уже более трех гектаров этого мемориального парка отданы под коттеджи частных лиц.

Подобная судьба, похоже, уготована обширному архитектурно-парковому ансамблю Гребнево в Щелковском районе Московской области, история которого прослеживается с XVI века и связана с именами Б.Я.Бельского, Воронцовых, Трубецких и «последнего московского вельможи» С.М.Голицына. Разрушенной усадьбой никто не собирается заниматься, хотя разговоры о необходимости ее восстановления ведутся на разных уровнях давно. Ну а мемориальный гребневский парк районная администрация совсем недавно постановила отдать под жилищное строительство. Понятно, что многоэтажные дома с их коммунальной инфраструктурой не оставят исторической усадьбе и ее парку шанса на спасение.

Не лучшим, увы, образом обстоит дело с гордостью России — дворцово-парковым ансамблем XVIII века Архангельское. Бывшую юсуповскую резиденцию, поражавшую своей красотой и роскошью воображение современников, воспетую бывавшим здесь Пушкиным, угораздило расположиться вблизи нынешней Рублевки, где цена «сотки» земли до сих пор находится за пределами понимания человека, честным трудом зарабатывающего на жизнь. И вокруг Архангельского начались дьявольские игры с участием «финансово одаренных» личностей и сильных мира сего, оставляющие этой великой усадьбе мало шансов на достойное существование.

Навсегда может лишиться такого шанса и находящаяся по соседству с Архангельским еще одна любимая подмосковная князей Голицыных — Петровское (ныне Петрово-Дальнее), которая расположена у впадения реки Истры в Москву-реку. Эта дворцовая усадьба — исторический и культурный памятник федерального значения, о плачевной судьбе которого в последние годы немало говорили и писали (в том числе «НН» №№ 54, 90-91; телепрограмма «Момент истины»). После фундаментальной реставрации 1970-х годов в усадьбе некоторое время размещался ведомственный санаторий, затем — пансионат Минздрава СССР.

Несколько лет назад Госнаркоконтроль частично заполучил в аренду для санатория наркополиции «Подмосковье» эту отреставрированную усадьбу, примыкающие к ней жилой флигель и хозяйственные постройки конца XIX века, а также пейзажный парк в окружении живописного ландшафта на высоком мысу у слияния Истры и Москвы-реки. Арендатор, как положено по закону РФ, взял на себя обязательство сохранять в неприкосновенности исторический облик усадебного комплекса, осуществлять за ним надлежащий уход. Тем более что в главном доме во время упомянутой реставрации 70-х годов прошлого века был частично восстановлен интерьер вестибюля и нескольких парадных комнат. В спускавшемся террасами к реке парке подлечили вековые деревья, расчистили дубовые аллеи, привели в порядок каскады прудов и Большой арочный мост с декоративными гротами в пилонах.

А сегодня здесь повсюду лишь «мерзость запустения». Парка фактически больше нет. Главный дом, когда-то настоящий дворец, гибнет.

Арендаторы, не моргнув глазом, отделываются от исков, инициированных ВООПиК, копеечными штрафами или очередной, для блезира, побелкой ужасающих трещин дворцового фасада (дабы не так бросались в глаза). Причем рекламный буклет расположившегося по соседству пансионата «Петрово-Дальнее» Управления делами Президента Российской Федерации (sic!) красочно расписывает «благостные» уголки «отреставрированной усадьбы Петровское», насыпные мини-острова: «Любви», «Удачи» и «Березовый», приглашая проводить в этом «прекрасном месте» «праздники и корпоративы».

Основатель Петровской вотчины боярин-князь Петр Иванович Прозоровский (1644–1720) верой и правдой служил русским царям и пользовался особым расположением Петра Великого. Он был царским казначеем, ведал Монетным двором, сохранив за собой право соблюдать «обычаи старины»: не брить бороду и носить боярскую одежду.

В своей подмосковной вотчине в 1684–1688 годах князь выстроил усадебную церковь Успения Пресвятой Богородицы с приделами Петра и Павла, а также Николая Чудотворца. Вознесенная на вершину холма, она словно парила над его крутым склоном, осеняя своими куполами расположенный чуть пониже главный дом. По мнению некоторых искусствоведов, это был первый в Подмосковье каменный «восьмерик на четверике», простоявший до сноса ровно 250 лет. После возведения храма древнее сельцо Дурнево получило название Петровское в честь святого покровителя Петра.

В 1720 году усадьба перешла к князьям Голицыным как часть приданого 18-летней Анастасии Прозоровской, вышедшей замуж за 25-летнего Ивана Голицына, брата дядьки-воспитателя Петра Великого. В 1970 году был сделан раскоп фундамента церкви, открывший подземный ярус со сводами и цоколи с потайным помещением. Они позволили восстановить традиционный для русской церковной архитектуры «лепестковый» план храма. После того как сделали обмерные чертежи, раскоп вновь засыпали землей ради сохранности основания памятника, безжалостно снесенного за одну ночь в 1939 году по приказу местных властей.

Позднее, в годы перестройки, неподалеку поставили палатку, где возобновили богослужение. В 2004–2006 годах Институтом археологии РАН и Институтом «Спецпроектреставрация» совместно с потомками последних владельцев усадьбы — Е.М.Перцовой, урожденной княжной Голицыной, и ее сыном, художником, искусствоведом В.В.Перцовым проводились новые раскопки на месте уничтоженного храма. Подземный ярус фундамента подготовили к последующему изучению для возможного воссоздания на нем порушенной церкви и включения ее в мемориальный комплекс усадьбы. Тогда же при непосредственном участии потомков Голицыных вблизи от фундамента храма была построена и освящена изящная деревянная Успенская церковь.

В последние годы на пожертвования прихожан местная епархия, которой были переданы останки взорванного храма, начала его воссоздание. Дело благое, однако при возведении новых стен центральной части и всех притворов храма зацементировали его первоначальный фундамент, раскрытый кропотливыми трудами специалистов, и подземный сводчатый ярус, дающий точное представление о планировке этого уникального памятника. В результате внешне восстановленная Успенская церковь лишилась подлинных деталей и стала лишь «новоделом». Жаль, что это ненаучное восстановление храма допустили государственные органы охраны памятников. А ведь и специалисты, и потомки Голицыных предупреждали о необходимости сохранения древнего фундамента, в том числе в публикации журнала «Наше наследие».

Из современной смотровой беседки при церкви на краю холма открывается вид на широкие заречные дали, поля, деревни. Солнце высвечивает белеющий на противоположном берегу Москвы-реки силуэт Знаменской церкви. Когда-то хозяева и гости усадьбы любовались этими видами из уничтоженной ныне деревянной беседки, расписанной по столбикам и потолку солнцами, звездами, лунными серпами и прихотливыми арабесками. Возвращаюсь взглядом к печальному заброшенному дворцу и спрашиваю у церковного охранника, можно ли туда спуститься. Парень в камуфляже неопределенно пожимает плечами. «Вообще-то мы туда не ходим, — отвечает он, — собак спускают!»

Прежде от церкви к дому вела мощенная каменными плитами дорожка, а вокруг нее и храма росли полуторастолетние липы. Таким вот: с расписным шатром, каменной дорожкой и могучими липами, расступавшимися перед колоннадой паркового фасада дворца, — увидел летом 1917 года и навсегда запомнил Петровское Алексей Николаевич Греч. В книге очерков «Венок усадьбам», написанной по памяти в Соловецком лагере незадолго до расстрела в 1938 году, он рассказывает:

«Есть места, бесконечно типичные и цельные, полные гармонических созвучий природы и искусства. Одно из этих мест — усадьба Петровское... Разросшиеся деревья на склоне холма, отражаясь в водоеме, полускрывают белый дом с нарядным портиком коринфских колонн под треугольным фронтоном... Прямая долгая аллея ведет к беседке-ротонде над крутым откосом Истры...»

Спотыкаясь об узловатые древесные корни, с трудом нащупывая под ногами теряющуюся в густом бурьяне тропинку, направляюсь к сохранившему былую величественность зданию. Табличка, варварски приколоченная кривым гвоздем к дереву, предупреждает, что «объект» охраняется злыми собаками. Но, видимо, и те, устыдившись его плачевного состояния, попрятались кто куда. И все же, стоя на оскверненной земле перед полуразрушенным дворцом, убеждаешься в правоте автора книги: «...Среди этого типичного ландшафта традиционный, но здесь удивительно изысканный по своим простым формам <...>, украшенный колоннами старый дом, с тонким вкусом отделанный внутри».

В конце XVIII века потомками брачного союза Прозоровских и Голицыных был сформирован усадебный комплекс в ложноготическом стиле. Современники считали главное двухэтажное здание с угловыми башнями одним из красивейших в окрестностях Москвы. Строительным материалом для него послужило дерево, а сохранившиеся до наших дней флигели были выстроены из кирпича. Через дорогу находился конный двор с подсобными службами. Он тоже сохранился, но в руинированном состоянии.

Варвара Головина (урожденная Голицына), известная мемуаристка, в готическом усадебном «шато», как она его называет, провела детство. «Я хотела бы обладать талантом, чтобы описать это имение <...> готический замок с четырьмя башенками; галереи со стеклянными дверями, оканчивающиеся у боковых крыльев дома <...> прекрасный и обширный лес, окаймлявший долину и спускавшийся, редея, к слиянию Истры и Москвы. Солнце заходило в углу, который образовывали эти реки, что доставляло нам великолепное зрелище. Я садилась на ступеньки галереи и с жадностью любовалась пейзажем <...> мне хотелось молиться; я бежала в нашу старинную церковь, становилась на колени в одном из маленьких приделов, где когда-то молились царицы».

По желанию Ф.Н.Голицына главный усадебный дом в самом начале XIX века был выстроен заново, на новом месте и в духе модного классицизма. Двухэтажное здание с двумя фронтонными портиками коринфского ордера (один обращен в сторону реки, второй, парадный, — к въездной аллее) построено из кирпича. В 1803–1807 годах были возведены небольшой зимний дом и оранжереи, разбит пейзажный парк. Крытые галереи между господским домом и флигелями разобрали. На нижней из трех прибрежных террас парка были вырыты каскадные пруды.

Архитектурный облик и внутреннее убранство голицынской подмосковной отражают вкус ее заказчика, князя Федора Николаевича Голицына (1751–1827), человека широко образованного и утонченного. Его стараниями во дворце были собраны выдающиеся произведения искусства: мебель, фарфор, бронза, картины, включая родовую портретную галерею. Висел там и портрет деда Ф.Н.Голицына, Федора Ивановича, генерал-майора, пользовавшегося особой благосклонностью императрицы Елизаветы, в чье правление искусство и культура обрели в дворянском обществе самостоятельное значение, сопоставимое с политикой и службой.

Этому способствовал последний фаворит императрицы И.И.Шувалов, вместе с которым она в 1749 году посетила Петровское. А вскоре состоялась в московском Казанском соборе свадьба старшего сына Голицына, Николая Федоровича, и сестры Шувалова, Прасковьи Ивановны. Таким образом, И.И.Шувалов, крупнейший меценат, «бескорыстный временщик», один из основателей Московского университета, создатель и куратор Академии художеств, стал близким родственником князей Голицыных.

Спустя полтора года после пышной свадьбы старик Голицын радовался рождению первого внука, князя Федора Николаевича, которому он подарил имение Петровское.

Вместе со своим единственным и любимым племянником, Федором Голицыным, Иван Иванович совершил длительное познавательное путешествие по Европе, оказав на юного отпрыска древнего рода большое влияние. Он побудил Ф.Голицына заниматься науками с профессорами Италии, Германии, Швейцарии, в совершенстве овладеть иностранными языками, побывать у Вольтера. Федор Николаевич принял от дяди кураторство университета, дружил с Державиным и Карамзиным. Сам писал стихи и оставил интересные воспоминания о встречах с Екатериной II, Павлом I, французской королевой Марией Антуанеттой. После смерти Шувалова Ф.Н.Голицын унаследовал его редкостную библиотеку (десять тысяч томов) и большую часть собрания живописи. До революции все это в целости сохранялось в Петровском.

Понятно, что человек столь высокой культуры и разносторонних интересов, обладавший к тому же огромными средствами, должен был пригласить для строительства главного дома в Петровском крупного архитектора. Имя его утеряно, но, по мнению специалистов, проекты дворца вполне могут быть выполнены Д.Кваренги, Н.Львовым или другим ревностным последователем Палладио, великого итальянского зодчего эпохи Возрождения, во многом определившего эстетические идеалы, композиционные приемы и образы русского классицизма.

…Осторожно обхожу разрушающийся дворец и отыскиваю на фасадах уже трудно различимую лепнину портиков коринфского ордера, один из которых скрывает глубокую лоджию. Едва можно разглядеть теперь и восстановленный в свое время реставраторами в тимпане фронтона герб князей Голицыных. Сегодня он, как и портики, еще есть, завтра при таком состоянии усадьбы легко может исчезнуть. Сам главный дом, поставленный архитектором ближе к бровке верхней террасы парка и идеально вписывающийся в окружающий ландшафт, пока еще сопротивляется разрушительному воздействию времени. Мой осмотр заброшенного дворца спровоцировал появление на пороге отдаленного строительного вагончика еще одного дюжего охранника, в форме, с резиновой дубинкой у пояса. В ответ на молчаливо-вопрошающий взгляд я крикнул, что собираю материал об усадьбе, и ее сонный страж благодушно удалился обратно в вагончик, предупредив о «ненадежности» полов и потолка. Таковы результаты недавнего «косметического» ремонта, которым могущественный арендатор отделался от претензий надзорных органов. Стекла в окнах дворца повыбиты и заменены кое-как прибитыми досками, крыша протекает, коммуникации отключены. Намерения арендатора очевидны: втихую предать голицынский дворец окончательному разрушению и построить на его месте современные хоромы.

Кое-как пробравшись по строительному мусору к облупившейся стене дома, забираюсь в наспех заколоченное окно первого этажа. Ободранные входные двери демонстративно заперты. Внутри — темень и плесень. Тянет гнилью. В луче карманного фонарика мелькает частично сохранившееся после последней реставрации нижнего этажа убранство анфилады парадных комнат: изразцовые печи, мраморные камины, десюдепорты декора.

«...Особо памятна, — пишет в своей книге А.Греч, — голубая гостиная с крашеной мебелью ХVIII века, с картинами старых мастеров и изящной росписью стен в синих тонах; продолжая анфиладу — коричневая гостиная с фамильными портретами... Дальше угловая, в розовых и палевых тонах дерева, обивки и бронзы».

На втором этаже, пока арендаторы, наконец, под давлением общественности не залатали наспех кровлю, трескались и облезали от дождей и снега голубые стены некогда знаменитой шуваловской библиотеки, гибли украшавшие их фрески на сюжеты Ветхого Завета.

Свою лепту в разрушение главного дома успели внести бомжи. Зимой они беспрепятственно проникали внутрь здания, выламывали наборный паркет и разводили костры. Пламя подпалило деревянные перекрытия. Грязный пол в вестибюле и комнатах усыпан пустыми бутылками, консервными банками.

«Нужна серьезная реставрация, — взывал с телеэкрана к вышестоящим инстанциям теперь уже бывший министр культуры Московской области О.Рожнов. — По охранному обязательству она должна быть произведена до 2018 года, но мы опасаемся потерять этот памятник». «Конечно, при нашем климате без присмотра профессионалов дом очень быстро будет разрушаться», — подтверждает председатель московского областного отделения ВООПиК Е.Соседов.

...Выбравшись наружу, продолжаю обход дворца. Сильно пострадали торжественные колоннады фасадов и фронтон над центральным входом. Его коринфский ордер еще «читается», а боковой декор погиб. Остается любоваться классической композицией осевой планировки здания и гармоничными пропорциями. Красный каменный флигель, придававший усадьбе хозяйственную «домовитость», сохранился гораздо лучше главного дома. Реставраторы воссоздали раннюю декоративную обработку его фасада в духе «псевдоготики», увы, обезличенную позднейшей штукатуркой.

По семейному преданию, в этом флигеле последний хозяин Петровского, генерал от кавалерии князь Михаил Михайлович Голицын написал обращение к большевикам, реквизировавшим имение, с просьбой беречь усадьбу и собранные в ней культурные ценности. Не прислушались… Самого же «старого князя», участника русско-турецкой войны, награжденного почетным золотым оружием за храбрость и открывшего у себя в имении школу, амбулаторию и приют для неизлечимо больных, большевики расстреляли в Петрограде осенью восемнадцатого во время «красного террора».

Оставив на столе свое обращение, князь уходил из имения предков широкой подъездной аллеей. Она и сегодня хранит среди разросшейся сорной травы свои плавные очертания. Мог, вероятно, заглянуть на прощание в дедовский парк, звеневший по весне птичьими голосами. Сегодня парк стоит пустой и притихший. Серые цапли больше не вьют здесь гнезда в раскидистых кронах. Не плещется рыба в заросших прудах нижней террасы. Потрескался и потемнел приведенный ранее в порядок реставраторами, некогда белый облицовочный камень Малого моста. А Большой попросту бесследно исчез. Сердце сжимается при виде того, как огромные дупла забираются все выше по неохватным стволам обреченных на гибель деревьев благородных пород. Еще раньше по ним не раз прошелся топор. Его варварские следы встречаются в Нижнем парке. Слава богу, почти километровая липовая аллея вдоль реки пока жива и радует душу.

Обогнув бывший цветочный партер с давно заглохшим фонтаном, углубляюсь верхней парковой аллеей в старый сосновый бор и… утыкаюсь в глухой забор госдач. Нет больше никакой «Зеленой горки», венчавшей с другого края холмистый берег реки. По замыслу архитектора, в парковую композицию включались распахнутые горизонты, дальние силуэты церквей, речная гладь и ее живописные берега. Парк изначально рассчитывался с удачными видовыми точками окоема, выступавшими его своеобразной «огранкой».

Спускаясь по лестнице к глади Москвы-реки, наблюдаю, как открывающийся прибрежный пейзаж меняется, словно театральная декорация. Иду по склону холма лиственной аллеей, заросшей кустарником. То тут, то там попадаются старые больные деревья. На живописной полянке в окружении привычного мусора уродливо чернеет кострище варварских пикников. В молодом березняке — следы свежих порубок. По всему видно, что лесники здесь давненько не появлялись. Аллея забирает в восточную часть Верхнего парка, где на пригорке располагался искусно вписанный в исторический ландшафт усадьбы пейзажный «английский сад».

Автор проекта реставрации усадебного парка И.Циприс тщательно обследовала его в поисках упоминающегося в мемуарах начала ХIХ века так называемого «китайского павильона» с модными тогда в парковой архитектуре восточными мотивами. Его можно увидеть на фото 1912 года. Какова же была радость исследовательницы, когда, «повиснув над обрывом, держась за торчащие корни старого дерева, на сильно обрушенном береговом откосе, в осыпи грунта» ей удалось обнаружить остатки цоколей и фундамента этого павильона! Самоотверженность одних в поисках канувшей в Лету красоты — и полное наплевательство на нее других…

В проекте реставрации парка указывалось на необходимость акцентировать столь важную в композиционном отношении видовую точку, для чего требовалось предварительно укрепить в этом месте берег Москвы-реки. Пожелание осталось невыполненным.

А ведь изумительные парковые виды усадьбы Петровское, архитектурная симфония дворцового здания могли бы привлекать сюда ежегодно десятки тысяч российских и зарубежных туристов. Достойный музей и грамотный туристический кластер под сенью голицынской усадьбы, с маршрутами в Архангельское и Николо-Урюпино — вот напрашивающееся цивилизованное решение для спасения замечательного своей историей и красотой уголка ближнего Подмосковья. Вместо этого мы слышим от чиновников разного ранга детский лепет о неизменном отсутствии средств. Позвольте не поверить! Не средства у наших ответственных (вернее, безответственных) руководителей отсутствуют, а элементарная совесть. Ведь на что только не тратят они миллиарды государственных рублей!.. В Англии или Франции наверняка организовали бы к усадьбе уровня Петрова-Дальнего экскурсионное паломничество. У нас же, как водится, «что имеем, не храним…».

Я покидал усадьбу Петровское, когда первые вечерние тени уже подбирались к высохшей чаше фонтана и выщербленным колоннам дворца. Исчезли в густеющих сумерках печальные провалы окон — и главный дом вдруг показался ожившим, наполнившимся отзвуками былого.

…Осенним вечером 1812 года усадьбу заняли французы, разместив здесь раненых. Ф.Н.Голицын буквально накануне прихода неприятеля выехал с семьей в свое имение под Владимиром. Наполеоновские солдаты разбили во дворце несколько бюстов, порубили саблями большой портрет брата основателя усадьбы — боярина П.И.Прозоровского, однако до драгоценностей, укрытых в храме за иконой Тихвинской Божией Матери, не добрались. В архиве усадьбы сохранились топографические карты с пометками французских маршалов и их автографами. А на цоколе парадного фасада дворца, под одной из пилястр, осталась надпись: «На память Петровским жителям; в 1812 году был неприятель».

Вернувшись в любимую подмосковную, князь немедленно взялся за восстановление пострадавшего хозяйства, как собственного, так и окрестных жителей, о которых его предки и потомки всегда старались заботиться. На свои средства построили школу, больницу для крестьян. Бесплатный прием в ней велся вплоть до революции. Берегли сменявшиеся хозяева усадьбы давние традиции голицынского лесоводства, ухаживали за прибрежными землями и речными угодьями. Имение всегда процветало и славилось гостеприимством. В 20-х годах ХIХ века Ф.Н.Голицына навещал в Петровском А.С.Грибоедов. В год смерти Пушкина усадьбу посетил В.А.Жуковский вместе со своим воспитанником, будущим императором Александром II. Он сделал запись в книге почетных гостей: «Не забудьте о Жуковском…»

Многочисленные гости — характерная особенность усадебной жизни. Традиционные прогулки верхом и на лодках по Истре, охота, домашние спектакли, званые вечера в Петровском осуществлялись с особой выдумкой и размахом. Предводитель звенигородского дворянства М.Ф.Голицын, владевший усадьбой с 1841 года, говорил, что по примеру родителя своего поддерживает, насколько возможно, имение, желая, чтобы дети его равным образом дорожили фамильным сокровищем. На протяжении полутора веков Голицыны относились к Петровскому как к родовому гнезду, хранилищу семейной культурной памяти, с дорогими их сердцу историческими реликвиями и произведениями искусства.

Летом 1918 года усадьба была национализирована. В акте Московского губернского земельного ведомства перечисляются отлично содержавшиеся лес, луга, пашни, огород, сады, две мельницы, оранжереи для роз и персиков, не считая усадебных построек. Совхоз на реквизированных землях просуществовал недолго. В самой усадьбе последовательно обосновывались детская колония, музей дворянского быта, медицинские учреждения…

Десять тысяч томов книжного собрания (преимущественно французские книги по истории, ботанике, искусству) распределили между Публичной библиотекой и библиотекой МГУ. Художественные ценности отправились в запасники и фонды московских и подмосковных музеев. Знаменитые портреты 1728 года Ивана Голицына и его супруги Анастасии кисти А.Матвеева остались у одного из потомков этой ветви княжеского рода, художника И.В.Голицына, который много помогал в ходе реставрационных работ в Петровском. Портрет И.И.Шувалова 1750-х годов, написанный Л.М.-Э. Виже-Лебрен, находится сейчас в ГМИИ им. А.С.Пушкина.

Многие ценнейшие картины из портретной галереи Голицыных в Петровском, хоть и разбросанные по разным музейным запасникам в 1920-х годах и на десятилетия забытые там, все же уцелели, чего не скажешь об усадьбе и парке. А ведь еще в 1933 году музейным отделом Главнауки усадьба Петровское (переименованная в Петрово-Дальнее) целиком была включена в список памятников Подмосковья, охраняемых государством: главный дом и церковь Успения Пресвятой Богородицы, парк и все парковые сооружения.

…У ворот усадьбы меня догнал встревоженный охранник из вагончика с кудлатым псом на сворке. Два других устрашающего вида четвероногих сторожа, позевывая, появились на дорожке у главного дома. Очевидно, парень позвонил по начальству и получил за меня нагоняй. «Писать будете? — осведомился он. И, не дожидаясь ответа, убежденно объявил: — Вы не думайте, к нам депутат приезжал, сказал, обязательно начнут дом реставрировать, парк тоже». «Какой депутат? — удивился я. — Местный?» «Вроде того», — бормотнул парень. На том и расстались.

Горькие размышления вызывает этот короткий разговор. Дело ведь не в одном Петрово-Дальнем и не в наплевательстве «человека из народа» на гибнущую у него под боком красоту, а в абсолютно формальном отношении к нашему культурно-историческому наследию тех, кто обязан это наследие сохранять и кто, пренебрегая своими обязанностями, способствует превращению народа в население.

* * *

Редакция «Нашего наследия» обратилась с письмом к заместителю министра культуры РФ Григорию Пирумову, который «непосредственно контролирует деятельность “Агентства по управлению и использованию памятников истории и культуры”». Письмо содержало просьбу прокомментировать в интервью автору настоящей статьи возможность принятия мер по спасению усадьбы Петрово-Дальнее. В ответ было получено следующее разъяснение за подписью директора Департамента управления имуществом и инвестиционной политики Минкультуры России Б.Д.Мазо: «...С учетом исполнения федерального бюджета в течение года Минкультуры России дополнительно будет рассматриваться вопрос о возможности финансирования реставрационных работ на указанном объекте за счет средств полученной экономии по ФЦП “Культура России” по итогам 1 полугодия 2015 года». Что это, как не очередная отписка, которая не оставляет шансов на спасение гибнущему историко-архитектурному памятнику федерального значения, остро нуждающемуся в научной реставрации?

Не удовлетворившись формальным ответом, я по поручению редакции связался с данным департаментом, чтобы узнать, какое отношение имеет российское Министерство культуры к усадьбе Петрово-Дальнее; что оно, министерство, намерено предпринять для его спасения. И тут включился чиновничий «спихбол»: меня направили к консультанту отдела реставрации объектов культурного наследия Е.В.Фисенко, которая, в свою очередь, предложила мне позвонить позже. Затем сообщила по телефону, что усадьба принадлежит Госкомимуществу, а в настоящее время находится на балансе Госнаркоконтроля. Следовательно, Министерство культуры не несет за нее никакой ответственности и вправе частично финансировать, либо же вообще не финансировать необходимые реставрационно-восстановительные работы из остатков средств Федеральной целевой программы «Культура России». Получается, подытожил я, голицынская усадьба к этой программе отношения не имеет? Только косвенное, — бесстрастно подтвердила чиновница.

Но ведь это полная чушь! Министерство культуры РФ отвечает за все памятники истории и культуры федерального значения, кому бы они ни были переданы в долгосрочную аренду или даже проданы. Существуют суды, прокуратура, к которым необходимо обращаться, если мы видим, что, как в случае с Петровым-Дальним, нарушается Закон о памятниках культуры. Однако Минкульт предпочитает разрабатывать абстрактные пространные документы вроде «Основ государственной культурной политики», а не осуществлять эту политику на деле во благо народа и государства.

Парадокс, но наши СМИ — и печатные, и электронные — порой поднимают всесветный шум по незначительным информационным поводам. Например, когда какие-то хулиганы с «идейной» целью разбивают в Петербурге барельеф Мефистофеля на фронтоне дома архитектора А.Лишневского на Лахтинской улице. Безобразие, конечно, и даже преступление. Но разве сравнимо оно с многолетним уничтожением в атмосфере всеобщего равнодушия и наплевательства Архангельского, Петрова-Дальнего, Николо-Урюпина и т.д. и т.д. — действительно бесценных памятников отечественной истории и культуры? И дело ведь не в том, что общественное мнение в этих случаях практически молчит, один лишь бессильный по сути ВООПиК пытается как-то привлечь внимание к острейшим проблемам повседневных и повсеместных невосполнимых утрат нашего культурного наследия, утрат, из-за которых в стране вместо граждан-патриотов растут «Иваны, не помнящие родства». Некогда мощная, авторитетная организация, ВООПиК за минувшие годы превратилось в нечто аморфное и за редкими исключениями недееспособное.

Вот и получается, что только отдельные донкихоты, подобные упоминавшемуся Евгению Соседову, молодому председателю Московского областного отделения ВООПиК, не думая о последствиях, борются с теми, кто в погоне за выгодой уничтожает историю, застраивает заповедные земли и ровняет с землей архитектурные памятники. Как, скажем, пресловутая строительная компания «Мортон». Вторгаясь своими многоэтажками в подмосковные пространства, например, вблизи Петрова-Дальнего у деревень Ильинское и Глухово, она нарушает ту самую гармонию человека и природы, которая составляет основу бытия. А ведь вся эта чиновничья и бизнес-публика, причисляющая себя к «элите» общества, не вылезает из Европы и видит, как там относятся к историческому прошлому и природе.

Ну а до Госкомимущества c призывом спасти замечательную голицынскую усадьбу ни снизу, ни сбоку не достучаться. Только сверху! Но надежд на это мало. Остается верить, что Петрово-Дальнее, где пока еще есть что спасать, не погибнет безвозвратно и успеет перейти в руки рачительного хозяина, неравнодушного к плачевной судьбе уникального памятника отечественной истории и культуры.

Post Scriptum

25 декабря 2015 года состоялось заседание Совета по культуре и искусству при Президенте Российской Федерации. На заседании Президент РФ В.В.Путин поручил Министерству культуры сформулировать предложения по защите памятников истории и культуры.

Сохранение исторических памятников является одним из ключевых приоритетов государства, заявил Президент России. «Прошу Минкульт сформулировать четкие предложения по защите памятников как федерального, так и регионального, да и местного значения», — поручил глава государства.

При этом Президент отметил, что очень важно укреплять взаимодействие заинтересованных государственных структур с волонтерами, общественными организациями. «Как правило, именно они первыми бьют тревогу по поводу утраты и угрозы утраты памятников. Но далеко не всегда они услышаны», —заявил Владимир Путин. Отвечая на замечание координатора общественного движения «Архнадзор» К.Михайлова по поводу оказавшегося под угрозой разрушения исторического памятника — палаты Дмитрия Пожарского в Москве (ситуация абсолютно схожая со сложившейся в Петрово-Дальнем), В.В.Путин сказал: «Это дело Министерства культуры. Министерство культуры должно было во время среагировать и сказать, что вот на эти цели нам нужны вот такие деньги… Оно должно было доказать в ходе бюджетного процесса необходимость выделения этих средств».

Интересно, что теперь скажет Минкульт РФ о гибнущем дворце в Петрово-Дальнем, расположенном, кстати, точно напротив резиденции Президента Российской Федерации?

От редакции

Предыдущий номер «Нашего наследия» открывался словами: «Главное — не навредить». Мы напомнили позицию и суждения академика Д.С.Лихачева в отношении к прошлому, настоящему и будущему исторического центра Петербурга и других питерских ансамблей. «Петербург-Ленинград — город трагической красоты, единственный в мире». «Петербург не надо переделывать», — призывал Дмитрий Сергеевич и, сколько мог, боролся за сохранение неповторимого облика великого города. За дивную красоту всего нашего Отечества — природную и рукотворную.

Увы, академика и его единомышленников почти никогда не слушали. Не слышат и теперь. С каждым годом, каждым десятилетием ужасные потери на российской земле лишь множатся, все энергичнее и непоправимее.

В северной столице, как горевал публично депутат петербургского Заксобрания Борис Вишневский («Московский комсомолец», 13 октября 2015 г.), «перечень утраченного за последнюю четверть века — невозможно привести полностью. Только главное.

На Невском проспекте разрушены: дом 89 — для строительства гостиницы “Феникс-отель”; дом 116 — для строительства торгового комплекса “Стокманн”; дома 55 и 59 — для строительства бизнес-центра “Невский Плаза” и дополнительных площадей гостиницы “Невский Палас”. Разрушено здание Пробирной палаты на набережной канала Грибоедова и казармы Владимирского пехотного юнкерского училища на Пионерской улице. Разрушены изнутри под видом “реконструкции” дом генерал-полицмейстера Чичерина на углу Невского и Большой Морской улицы и “Дом со львами” Огюста Монферрана, перестроенный под фешенебельный отель. Снесены лавка Литовского рынка работы Джакомо Кваренги и дом причта Исаакиевского собора на Конногвардейском бульваре. Снесены доходный дом ведомства учреждений императрицы Марии на Казанской улице, 3 — для постройки торгового центра и дом 4 по Волховскому переулку — для строительства многофункционального комплекса “У Ростральных колонн”. Снесены дом 26 по Литейному проспекту — для строительства торгово-офисного центра (при этом поврежден стоящий рядом “Дом Мурузи”, где жил Иосиф Бродский) — и казармы Преображенского полка в Виленском переулке — для строительства жилого комплекса “Парадный квартал”. Снесены “Литературный дом” на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки (перестроенный под отель), дом Рогова на Загородном проспекте и расположенный неподалеку дом служащих Государственного банка. Искалечены частичным сносом Никольские ряды на Садовой улице и дом адмирала Мордвинова на Театральной площади. Варварски “перестраивается” дом Андрея Штакеншнейдера на Миллионной улице; под угрозой — уцелевшие постройки Офицерской кавалерийской школы на Шпалерной улице, 51. Под “апарт-отели” пытаются перестроить здание бывшего Конюшенного ведомства и Блокадную подстанцию на набережной Фонтанки.

И на фоне этого — пресловутые “градостроительные ошибки”, уродующие исторический облик Петербурга, вторгающиеся в исторические панорамы и вопиюще не соответствующие окружающей застройке. Жилые комплексы “Монблан” и “Аврора” на Выборгской набережной, гостиница “Ренессанс” на Почтамтской улице, жилой комплекс “Серебряные зеркала” на Петроградской стороне, “Парадный квартал” в районе Шпалерной улицы, жилой комплекс “Финансист” и новое здание Товарно-фондовой биржи на Васильевском острове, “Регент-холл” на Владимирской площади и упомянутый “Стокманн” на Невском — и, наконец, Вторая сцена Мариинского театра, похожая на стандартный торгово-развлекательный центр у окраинной станции метро…»

И так везде.

Вредят. Гноят. Громят.

Вышенапечатанный очерк о Петрово-Дальнем и его нынешней судьбе — еще одно печальное тому свидетельство.

Журнал старается находить — и находит — примеры бережного отношения, восстановления и воссоздания памятников. Но благих примеров — единицы, а безобразных — десятки и сотни.

И все от них, стыдливо или бесстыдно прикрывая глаза, только отворачиваются.

И депутаты (Б.Вишневский — редкое исключение из правил), которых мы избираем, и чиновники, которых они утверждают, и новоявленные новорусские «пиявицы ненасытные», и, наконец, сама власть, которая не хочет замечать, что в России не стало любви: ни к родным пепелищам, ни к отеческим гробам, ни к великому народному достоянию — несказанным красотам земли русской…

Так и живем.