In memoriam

Владимир Енишерлов

Побеждает тишина

В Крещенский сочельник 2014 года не стало Станислава Лесневского, удивительно яркого человека, литературоведа, публициста, критика, издателя, моего давнего хорошего товарища. Ему шел 84-й год.

В последний раз я видел Станислава Стефановича 28 ноября 2013 года, когда мы выступали в Москве, на Спиридоновке, у памятника Александру Блоку в день рождения поэта. Как всегда, он говорил страстно, прекрасно читал стихи, вспоминал, как на открытии этого памятника работы скульптора О.Комова в любви к Блоку признавались поэты и писатели, среди которых были Белла Ахмадулина и Владимир Соколов. И их нет уже с нами. Недавно ушел и Станислав Лесневский. Поверить в это трудно. Да, в последние годы он немало болел, но всегда был сколь мог бодр, деятелен, полон планов и замыслов. За несколько дней до его рокового часа мы говорили по телефону. Голос Стасика был слаб, буквально шелестел, но, тем не менее, он приглашал меня на очередной вечер его издательства «Прогресс-Плеяда», рассказал о готовом томе «Труды и дни О.Мандельштама», завершающем Полное собрание сочинений поэта, который вот-вот должен был появиться в свет, интересовался делами в Шахматове и Боблове.

В русской культуре есть несколько пик, на которых растянулось полотно жизни и творчества выпускника филфака МГУ Станислава Стефановича Лесневского. Более сорока лет тому назад он, литературовед и критик, влюбленно погруженный в творчество Александра Блока, побывал в благоуханной глуши уничтоженного в первые послереволюционные годы дедовского имения поэта Шахматово, где Блок провел многие и лучшие лета своей недолгой жизни, написал великие стихи, провидческую публицистику, где он постигал Россию деревенскую, полевую, холмистую, опоясанную дебрями и лесами. И тогда же С.Лесневский поставил перед собой цель возродить усадьбу, восстановить шахматовский дом, чей фундамент было трудно даже разыскать в буйном разнолесье. Времена были глухие. Понадобилась вся энергия созидания, целеустремленность и уверенность в правоте своего дела, чтобы преодолеть вал инерции, равнодушия и невежества, которые препятствовали восстановлению Шахматова. С.Лесневский с друзьями-экскурсоводами организовал паломничество в блоковское Подмосковье. Это были путешествия, исполненные поэзии, любви, глубокого знания жизни и творчества Блока, которые вдохновенно передавал паломникам в блоковских местах С.С.Лесневский. В этих удивительных бескрайних далях, богатырских, поросших темными еловыми лесами холмах, светлых болотцах, сияющих любимыми Блоком «золотистыми лицами» купальниц, мокрых глиняных отвалах осенних дорог — истоки великой поэзии, рождавшейся на этой земле. Лесневский блестяще доказывал своим спутникам, слушателям и читателям верность слов Андрея Белого, называвшего окрестности Шахматова «стенами рабочего кабинета Блока».

А как он читал Блока! Естественно погружаясь в стихию поэзии, истинно живя ею. И пронзительно звучали в его устах строки, в которых оживали шахматовские окрестности, возникала глубинная Россия.

Более четырех десятилетий тому назад С.С.Лесневский сумел организовать в Шахматове первые блоковские поэтические праздники. Дату выбрали в конце лета, в первое воскресенье августа, приурочив ее к дням памяти А.Блока. Только благодаря С. Лесневскому, его умению убеждать, увлекать, влюблять и объяснять, в том числе и власть имущим, блоковские дни поэзии на «возлюбленной поляне», у холма, на котором когда-то высился дом поэта, стали

в один ряд с пушкинскими, лермонтовскими, некрасовскими поэтическими праздниками. Станислав Стефанович сумел открыть блоковское Шахматово для К.Симонова, М.Шагинян, П.Антокольского, Л.Либединской, Е.Евтушенко, В.Солоухина, для поэтов, художников, ученых, студентов и многих любителей поэзии. Ведомые Лесневским, они шли несколько километров к Шахматову пешком, и этот путь к месту бывшей усадьбы, к сокрытому лесом фундаменту погибшего дома поэта покорял навсегда, погружая в поэтическую стихию этого мистического «угла рая неподалеку от Москвы». Именно созданные Лесневским блоковские августовские дни поэзии стали предвестником и началом возрождения Шахматова. В самом деле, что это за праздник, собирающий сотни людей и проходящий на развалинах? Постановление о восстановлении усадьбы поэта было принято Советом министров после того, как С.С.Лесневский сумел организовать и передать руководству советского государства письмо о необходимости вернуть жизнь Шахматову, подписанное десятью жившими тогда гуманитариями, лауреатами Ленинской премии.

Убежденные его страстным словом Г.Уланова, С.Рихтер, Г.Свиридов, К.Чуковский, Д.Шостакович со товарищи обратились ко властям предержащим с настойчивым предложением восстановить усадьбу Блока. Шли годы, и можно с уверенностью сказать, что, если бы не настойчивость Лесневского, все благие намерения канули бы в Лету. Именно он сумел довести бесконечно трудное дело возрождения Шахматова до конца. Как в пушкинском Михайловском был свой «домовой» — С.С.Гейченко, так и у Шахматова оказался свой защитник и радетельы — С.С.Лесневский. Кстати, знаменитый шахматовский валун, ставший даже неким символом Шахматова, был доставлен из соседнего лесного оврага на «возлюбленную поляну» поэта С.Лесневским и художником Ю.Васильевым именно по совету С.С.Гейченко. Тракторист, осуществивший историческую операцию, был вознагражден несколькими бутылками «Московской».

Прошло еще около тридцати лет, и восстановленное Шахматово, замечательный музей-заповедник А.А.Блока, дом поэта, его соловьиный сад, усадебные постройки приняли первых посетителей. У истоков этого чуда стоит С.С.Лесневский. Он всегда стремился к тому, чтобы за музейной обыденной жизнью не исчезла романтика и поэзия природы блоковского Подмосковья, чтобы заповедник как зеницу ока берег виды и дали, воспетые поэтом, который так хорошо знал эти окрестности, что мог свободно пройти по ним ночью или с закрытыми глазами. В этом своему герою мог следовать и С.Лесневский.

Он много и интересно писал о Блоке, человеке и художнике, о Шахматове, умея искусно сопрячь в своих блоковских работах жизнь и творчество поэта, что придавало его книгам особый интерес и глубину, а порой и полемичность. Достаточно вспомнить его книги «Завещанное, заветное», «Путь, открытый взорам. Московская земля в жизни Александра Блока», «Русская даль. Шахматово. Пролог», очерки и статьи, разбросанные по различным, в том числе научным изданиям, изыскания об Александре Блоке, его предшественниках и современниках. Будут ли у кого-нибудь силы собрать эти работы воедино? Получилась бы достойная книга. Особо следует сказать о публикациях С.Лесневским неизвестных и не печатавшихся ранее материалов о Блоке и его семье — Бекетовых. Их много, но и среди них, конечно, выделяется опубликованная в блоковском томе «Литнаследства» работа М.А.Бекетовой «Шахматово. Семейная хроника» — основополагающий труд об усадебной жизни поэта и его близких, легший в основу ее документально точного восстановления.

Станислав Стефанович исповедовал в жизни идею, что «любовь должна быть действенна». Вспоминаю один, связанный с ним случай. Мы тогда жили в коммуналке в Чистом переулке, и Лесневский нередко заходил к нам запросто и по делам, и так — поговорить. Дом у нас был открытый — кого только там не бывало. Как-то, случилось это в начале 70-х годов, моя двоюродная сестра увидела в переулке растерянного прелестного рыжего щенка от роду месяцев двух, то ли потерявшегося, то ли кем-то брошенного. Щенок ткнулся к ней в ноги, и она, конечно, привела малыша домой. А у нас была тогда собака — русский спаниель Спотти. Характер имела она своенравный и восторга от неожиданного безобидного пришельца не выказала. Пришлось развести их по разным комнатам. Рыжего малыша накормили, и он, усталый, мирно заснул. Надо было его куда-то пристраивать — наша собака была настроена против долгого соседства. И тут-то к нам заглянул Стасик. Моя жена Наташа, с которой они симпатизировали друг другу, как раз вышла из комнаты, где был закрыт найденыш. Рыжий бодро семенил за ней, потягиваясь и широко зевая со сна, как бы улыбаясь и глядя на всех веселыми глазами. Зрелище было трогательное. «Стасик, смотрите, какой прелестный щенок, — сказала Наташа. — Возьмите, не пожалеете». Лесневский взглянул на это рыжее чудо и неожиданно для всех, не раздумывая, твердо ответил: «Возьму!» Мы моментально (а вдруг передумает?) приспособили малышу какой-то ошейник и поводок, и они ушли. Так в жизни Лесневского и его семьи появился знаменитый Лис. Он вырос в большого рыжего пса-красавца, доброго и верного. Что бы с ним стало, если бы не Стасик. Он спас щенка, души в нем не чаял, считал, что это редкая порода — «канадская лайка». Повсюду, несмотря на трудности, брал Лиса с собой, а когда жил в Доме творчества в Переделкине, снимал для него терраску в деревне. Я помню огненного Лиса в Шахматове, по-хозяйски бродящего среди гостей блоковского праздника поэзии. Блок тоже очень любил собак. И в этом Лесневский был похож на него. Собаки постоянно жили в Шахматове, Блок часто упоминает их в письмах из усадьбы. Одна из любимых Лесневским блоковских фотографий — та, на которой поэт в русской рубашке-косоворотке рядом с собакой. Лесневский часто печатал ее в своих книгах — считал символической. Когда-то он подарил мне сильно увеличенный отпечаток с этой любительской фотографии. «Вот настоящий шахматовский Блок, — говорил он. — Усадебный, деревенский». Фотография эта и сейчас висит в библиотеке в «Нашем наследии». Я написал о Стасике и Лисе потому, что это очень характерный эпизод в жизни Лесневского. Слова: «Мы ответственны за тех, кого приручили» — будь то люди или братья наши меньшие — были для него не просто словами, а одной из заповедей, которым он следовал неуклонно.

В последние перестроечные годы не терпящий фальши Лесневский, поработав немного в модном тогда «Огоньке» и вдрызг разругавшись с его главным редактором, сверхосторожным В.Коротичем, основал небольшое издательство «Прогресс-Плеяда», превратившееся со временем в лучшее в России издательство интеллектуальной литературы. Создавая «Прогресс-Плеяду», С.Лесневский, конечно, вспоминал петроградское издательство «Алконост», которое его основатель С.М.Алянский предназначал для выпуска книг Александра Блока и близких ему поэтов, в основном символистов. И Станислав Лесневский тоже начал с А.Блока. Появились факсимильные и репринтные издания редчайших прижизненных сборников поэта. Можно вспомнить, например, репринтное издание «Стихов о Прекрасной Даме» — этого первого блоковского сборника стихов-молитв, обращенных к его невесте — Л.Д.Менделеевой, давно ставшего библиографическим раритетом. После его переиздания в «Прогресс-Плеяде» в почти аутентичном виде он стал доступен библиофилам. С.Лесневский часто сопровождал издаваемые им книги своими статьями и комментариями, демонстрируя высокий класс литературоведения. Произведения Александра Блока издавались Лесневским в неожиданном и очень интересном составе. Например, трехтомник поэта издан «Прогресс-Плеядой» таким образом, что все стихи были расположены в хронологическом порядке их написания — и это придало новое прочтение блоковской «трилогии вочеловечения». Конечно, не случайно С.С.Лесневский, вместе с академиком А.В.Лавровым из Пушкинского Дома РАН, в 2000 году первыми были удостоены премии им. Александра Блока журнала «Наше наследие» — за издание переписки Андрея Белого и Александра Блока, а Станислав Стефанович получил тогда еще и специальную премию им. А.Блока «за последовательное и талантливое раскрытие образа Петербурга и творчества Александра Блока в исследованиях, публикациях, издательской деятельности последних лет». Выдающимся событием в блоковедении и российской историографии, безусловно, можно считать огромный том, включивший книгу А.Блока «Последние дни императорской власти», дополненную большим количеством хранившихся в архивах и никем доселе не востребованных материалов. Достоверно, что С.С.Лесневский не издал в «Прогресс-Плеяде» ни одной конъюнктурной, проходной, «непитательной» (по выражению А.Блока) книги.

И это издательское чудо жило и работало в наш дикий, «рыночный», насквозь политизированный век-перевертыш!

И еще одно достоинство книг, изданных С.Лесневским в «Прогресс-Плеяде», — они напечатаны с большим вкусом, скромно, достойно, без так любимой нашими «королями экономики» и авторитетными политиками всех лагерей мещанской роскоши, золотых обрезов, помпезных инкрустаций, переплетов из змеиных кож и т.п.

Руководимое Лесневским издательство «Прогресс-Плеяда», мне кажется, единственное, которое исповедовало «искусство книги», неумолимо уходящее в небытие. В политике издательства на самом высоком уровне слились содержание и форма. Лишь короткий, далеко не полный перечень авторов, которых издавал Лесневский, находя новые воплощения и толкования их текстов, заслуживает уважения: Андрей Белый, Н.Клюев, В.Маяковский, В.Хлебников, Г.Иванов, М.Кузмин, О.Мандельштам, В.Розанов, Ф.Соллогуб, М.Горький... В его издательстве печатались и книги пушкинской поры — «Медный всадник» с великолепными иллюстрациями А.Бенуа, «Россети черноокая» об А.О.Смирновой-Россет, и произведения наших недавних предшественников и современников — Н.Заболоцкого, В.Некрасова, В.Белова, Е.Евтушенко, И.Дедкова, В.Шенталинского, Ю.Галаниной о Л.Д.Блок, мемуары великого библиотекаря М.И.Рудомино, этюды и штудии о поэтах Серебряного века А.В.Лаврова, фундаментальные работы Б.Романова о Данииле Андрееве… Перечислять можно еще долго. И во все эти издания С.С.Лесневский вкладывал свою душу, интеллект, энергию. Он бескорыстно раздавал изданные им замечательные книги своим студентам (Станислав Стефанович с увлечением вел в Литинституте блоковский семинар), безденежным писателям и ученым, друзьям, коллегам на различных литературных симпозиумах, конференциях, чтениях и простым читателям в самых глубинных уголках России, рассылал их в библиотеки и музеи страны. Он был альтруистом, ему был абсолютно чужд дух предпринимательства, коммерции, и слава Богу, что И.С.Лесневская и Д.Лесневский смогли поддержать его просветительский труд.

И в этом тоже проявились традиции русской интеллигенции. Исключительная созидательная энергия и целеустремленность позволяют назвать С.С.Лесневского настоящим «пассионарием» в том смысле слова, которое вкладывал в него Л.Н.Гумилев. Я помню, как познакомил их в ЦДЛ на вечере, посвященном усадьбе Слепнёво, и они по-моему понравились друг другу.

Мы простились со Станиславом Стефановичем Лесневским, замечательным человеком — страстным, талантливым, честным. У него была добрая душа, он был очень раним, обязателен, отзывчив, всегда готов прийти на помощь. Иногда вспыхивал, обижался, но быстро отходил, писал длинные письма, объясняя свои чувства и поступки. Страшно подумать — ведь мы были знакомы полвека. Да, постепенно, но все чаще, уходят последние энтузиасты-просветители, и остается интеллектуальная и духовная пустыня. В пучину времени погружается Атлантида русской культуры. Будем же надеяться, что о наших несчастных временах когда-нибудь будут судить все же не по оголтелой политиканской журналистике, дурным фальшивым кинофильмам, попсовым телепрограммам и так называемому «актуальному» изобразительному искусству, а по таким делам, которые вершил С.С.Лесневский, восстанавливая Шахматово, издавая настоящие книги, публикуя собственные работы о русской литературе XIX–XX веков. Мы потеряли истинного рыцаря Серебряного века, Бертрана русской культуры. Закончу это печальное словоо Станиславе Лесневском строками из стихотворения Александра Блока «Последнее напутствие»:

Боль проходит понемногу,
Не навек она дана,
Есть конец мятежным стонам.
Злую муку и тревогу
Побеждает тишина <…>
Нет… еще леса, поляны,
И проселки, и шоссе,
Наша русская дорога,
Наши русские туманы,
Наши шелесты…

P.S.К сороковому дню со дня кончины С.С.Лесневского, когда душа его покидала землю, родственники, друзья, коллеги сплели ему удивительный памятный венок. В «Прогресс-Плеяде» заботами И.С.Лесневской и сотрудников издательства вышла тщательно подготовленная и прекрасно изданная в предельно короткий срок книга «Венок Станиславу Лесневскому». Более 60 авторов сказали в ней свое искреннее слово о Станиславе Стефановиче, отдав дань его памяти.