Галерея журнала «Наше наследие»

Галина Плетнева

Сотворение стиля

В ряду проблем современного изобразительного искусства особое место занимает судьба пластического языка скульптуры. В последнее десятилетие минувшего века резко меняется эстетический характер взаимоотношения объема и пространства, происходит мутация объема, теряющего связь с традиционным объектом скульптора — человеком. Процесс далеко не случайный. За ним стоит смещение нравственных ценностей, формирование мировоззрения, которое хотелось бы назвать гуманистической коррозией. Выстроенный человеческим гением предметный мир вытесняет своего творца с арены художественных откровений, будто с самим человеком искусству уже нечего делать — отработанный материал. На этом фоне, который грозит стать нашим мейнстримом, интерес представляют поиски от противного, когда задачей художника становится не смена предмета наблюдения на воспроизведение некого символа, наделенного признаками агрессивного мира, а нетривиальное постижение человеческой сущности, по видимости неизменной, но заряженной абсолютно новыми переживаниями.

Появление работ Елены Суровцевой в контексте современного выставочного движения казалось фактом, относимым к следованию классической школы ваяния. Окончив Строгановское училище как «стекольщик», она приобрела то неистребимое качество мастера, которое можно определить как вкус к материалу. Работать начала с различными материалами, отдавая предпочтение керамике, подчинив композиционные решения тонкому выявлению жизни натуры. Малая форма вполне отвечала стремлению уловить дыхание человеческой плоти, сохранить свежесть впечатления от натуры. Камерность проблематики была важным этапом в эволюции художника, став некой базисной чертой, за которой начинается восхождение мастера к постижению глубинных основ жизни. Примером для достижения нового качества становится мировая классика, но выступающая не в роли всезнающего учителя, а скорее в виде достойного оппонента, с которым можно дискутировать, не теряя собственного лица.

Естественно, что перед Суровцевой во весь рост встала задача стилистического порядка, предполагающая переработку наблюдений в эстетическую форму широкого обобщения.

Начало ХХ века в отечественной скульптуре было отмечено радикальной ломкой классицистической модели изображения человека. Подвижная, «импрессионистическая» пластика Анны Голубкиной выдавала близость русского художника школе Родена, однако ее острые композиционные решения, развивающие сюжетную основу образа, свидетельствовали о принадлежности поиска русской культурной традиции. Мотивы старости, человеческой немощи были окрашены специфическим психологизмом. Категории русского модерна оказались близкими социальным переживаниям. Эта драматическая линия русской пластики в последующие годы не имела продолжения. Острые индивидуальные концепции оказались задвинутыми на обочину советского «ампира» — безграничный приоритет был отдан логике архитектоничного мышления.

Формальные искания Елены Суровцевой — это отказ от классического канона, преследующего ритмическое равновесие массы. Перекличка со стилистикой модерна — налицо. Драйв состоит в передаче пластического движения, даже тогда, когда тело находится в состоянии покоя. Три позы, три физического положения в пространстве — фигура стоящая, фигура сидящая и фигура лежащая — объемлют в работах Суровцевой богатый спектр психологических наблюдений. «Стоящая большая» (бронза, 2002) — это парадоксальное сочетание объемного решения и острой графичности, ведущей к уплощению формы. Образующаяся асимметрия высекает нерв, передает внутреннее смятение образа.

Работая с формой, Суровцева свободно апеллирует к мировым стилям. Нет никакой подражательности в трактовке упомянутого образа, но некая внутренняя связь композиционного видения с традицией готической скульптуры присутствует в ее решении. Совсем по-другому эта связь возникнет в «Лежащей» (бронза, 2009), где острая, «вытянутая» форма позволяет выявить состояние аскезы, создать образ некого чувственного самоограничения.

Увлеченная, главным образом, человеческой фигурой Суровцева показала себя оригинальным мастером портретного жанра. Лепку головы в портрете Л.Вороновой (существует два варианта в бронзе — 2006 и 2008 годов) отличает упругость компактной массы при чрезвычайно гибкой проработке поверхности объема. Волевые качества натуры, собранность характера, вот что сближает трактовку этого образа с римской портретной классикой, но присущий персонажу Суровцевой интеллектуализм дает совершенно новую оценку личности, выявляя через нравственную доминанту приметы нашего времени.

В диалоге с великими стилевыми течениями современный мастер минует художественную зависимость от канона, следуя в своем развитии главной ценности творчества — выражению индивидуальности автора. Только в этом случае происходит чудо современного видения. Разнообразие материала, вариативность мотивов, свободное расположение фигуры в пространстве — в своих поисках формы Суровцева неутомима. Наивысшее проявление этого состояния — передача движения человеческой плоти, одухотворенности массы, лишенной опоры. Эта задача блестяще разрешается в скульптуре «Лежащая» (бронза, 2010), композиция которой, преодолевая тяжесть материала, сообщает фигуре невесомость. Зрительно фигуру удерживает, связывая с «землей» (плоскостью пола), одна точка касания. В том, что человеческое существо способно парить в пространстве, нет ни грана мистики. Этому впечатлению способствует форма, сочленение объемов, образующих пластический «узел». Поза лежащей женской фигуры в своей внутренней замкнутости усиливает ощущение мощи, внутренней силы лежащего торса.

Разнообразные грани таланта Суровцевой раскрываются в диаметрально противоположных задачах. Она постоянно в движении, но то, что сделано за минувшие годы, имеет своим источником доверие к пластической выразительности материала и, конечно, эвристические свойства ее интуиции. Она свободна в выборе, потому что ощущает себя творцом. А творец — это всегда ученик.