Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 102 2012

Дмитрий Сарабьянов, Елена Мурина, Александр Рюмин

Дмитрий Сарабьянов, Елена Мурина, Александр Рюмин

 

Дмитрий Сарабьянов, Елена Мурина, Александр Рюмин

 

Памяти Вики Никоновой

 

Тебе дано было познать тревоги света,
Постичь глазами сокровенность тайны,
Которая заключена в предметах,
В черте их собственного обитанья.

 

Они в себе глубинный смысл таят,
Немотствуют. Бутыль не шелохнется.
И кресла замерли. Но им дается
В твоем пространстве место бытия.

 

Ты вникла в смысл молчанья вещества,
Из коего составлен мир земной.
И учредив запреты на слова,
Не разгласила тайны ни одной.

 

Покуда время жить не истекло,
Хотя и оставалось мало,
Смотрела ты сквозь чистое стекло
В окно.
Оно тебя околдовало.

 

Март 2009

 

Д.В.Сарабьянов

 

 

* * *

С тех пор как я увидела «взрослые» картины Вики Никоновой, я именно с ней и с ее работой связывала свои надежды на живопись, сохраняющую честь и достоинство своего предназначения среди той «ярмарки тщеславия», которую все больше напоминает современная «тусовка», заменившая художественную жизнь. Я часто ей говорила об этом, но для нее так мало значили похвалы. Они ее, скорее, даже отталкивали. И дело было, как я со временем поняла, вовсе не в ее природной скромности. Сомнения в сделанном были изначально заложены в ее понимание живописи. Наедине с холстом, многократно счищая и переписывая слой за слоем (тут она действовала, как и ее отец, художник П.Никонов), и тем самым каким-то чудом «вживляя» в него всю себя — свой темперамент и нервы, потребность в самоограничении и в то же время в полноте выражения, да вообще все то, что не называемо словами и что составляет смысл такой самоотдачи, — могла ли она быть уверенной, что «получилось»? Где критерии? Да и возможно ли при таком не заданном, а спонтанном методе добиться окончательного результата, пока ты работаешь и живешь, изменяясь, сомневаясь и возрастая? Должна была вмешаться ее страшная судьба, чтобы уже не она, а мы, увидевшие эту замечательную выставку, смогли увериться в ее победе: так значительна и пронзительна ее живопись, в которую она вложила всю свою душу без остатка, — так что дальше жить было бы уже невозможно.

Поразительна спаянность ее личности и смысла ее творчества.

Когда-то станковая картина возникла как «окно в мир». За многие века каким только метаморфозам не подвергалась эта пространственная метафора, заложенная в понятие «картина», вплоть до полного забвения ее емкой содержательности. И вот Вика в своих «картинах-окнах» вернулась к исходной модели станковой живописи. Она безраздельно покорилась своему одинокому диалогу с миром через окно, которое одновременно и открывает этот мир и изолирует от него. Любовно и трепетно она наращивает живописную плоскость переднего плана, за которой едва прочитывается «заоконный» город, влекущий и таинственный в своей почти абстрактной недосказанности. Если в более ранних «Окнах» она пыталась «проявить» образ города в силовой архитектонике композиций, организующих светлое пространство полотна, то в последних сумрачная живопись, как настой старого вина, поглощает конструктивное начало. Эти «Окна» скорее знаменуют трагическую зону отчуждения, в которой томилась эта нежная, ранимая душа. Но они несут в себе не только память о сокровенной тайне ее личности, но и о силе творческой воли к реализации своего послания чисто живописными средствами. Так и хочется сказать: последний живописец…

Я знала ее чудесным веселым ребенком, певуньей, сочинявшей целые оперы о жизни родителей и их друзей в застойные и все же развеселые 1970-е годы. Нет, природа на ней не отдыхала, как это часто случается с детьми талантливых родителей. Ее даровитость не могла ужиться с педагогической рутиной средней и высшей школ. Помню частые разговоры о конфликтах и неизбежных «тройках». Пример гонимого отца и его товарищей был для нее важнее. Трудность была лишь в том, чтобы не повторять их, не идти по проторенной дороге, а найти себя, с головой окунувшись в это опасное, а с годами все менее почитаемое и даже осуждаемое разными передовыми умами занятие какой-то там «живописью». Ведь смерть живописи провозглашали еще в начале прошлого века. И не кто-нибудь, а Малевич, Татлин, Родченко и многие другие. Правда, потом они все же возвращались к ней и вовсе не под давлением печально известных обстоятельств. Есть и всегда будут в отношениях человека с миром темы и чувства, подвластные только живописи. Выставка Вики в этом еще раз убеждает.

И вот сейчас, с болью думая о Вике, я не могу припомнить — да простят меня — никого чище и честнее в этом ее поединке с живописью, который исключал все, не имеющее отношения к ее делу: заботы об оригинальности, попытки «нравиться», установки на успех и т.п. Быть может, всего этого ей недоставало, как любому человеку, живущему в не безвоздушном пространстве. Да вот неподкупный ее талант сопротивлялся этим человеческим слабостям, как это и подобает до конца присягнувшему на верность Живописи.

 

Елена Мурина

 

 

* * *

Виктория Никонова (1968–2008) была сомневающимся и требовательным к себе художником. Она уничтожала и переписывала заново холсты, которые не устраивали ее по каким-либо только ей ведомым причинам. Публичное признание и коммерческий успех ее не занимали, возможно, еще и потому, что живопись являлась для нее единственно приемлемой формой сокровенного высказывания, которой она только и могла довериться.

К сожалению, часть из того, что было для нее существенным, и прежде всего «Портрет в зеркале» (1997), сгорела во время пожара, превратившего в пепел не только ее работы, но и само здание большого Конногвардейского манежа, ставшего для московских художников знаковой экспозиционной площадкой. Вспомним хотя бы историческую выставку 1962 года, когда мосховцы и среди них отец еще не родившейся Вики Павел Никонов пытались объяснить власти, что искусство не может быть ее идеологическим орудием, а представители андеграунда впервые массово вышли из подполья.

Сегодня, спустя полвека, у искусства другие проблемы: засилье поп-культуры и диктат рыночной конъюнктуры, остаточное финансирование художественных институций, отсутствие должных экономических механизмов в поддержке культуры и сохранения ее исторического наследия. И в этом контексте живопись да и сама судьба Виктории Никоновой могут восприниматься как символические.

Сейчас стало очевидным, что основной темой, волновавшей ее в последнее творческое десятилетие после участия в выставке «Мир чувственных вещей» (1997), было соотношение внутреннего мира художника, олицетворенного интерьером мастерской, с внешним социумным пространством, обозначенным как среда города. Взаимодействие этих двух «героев» ее живописи окрашено экзистенциальным драматизмом и развивается в целом ряде композиций. То это четко выстроенные планы, связанные между собой проемом окна, наделенного широким спектром смыслов и ассоциаций; то это плотно сжатое пространство взаимопроникающих пластов, спрессованных в единую, словно пульсирующую плоть живописных конфигураций с размытыми границами, еще сохраняющих едва уловимый след реальности, так и не перешедшей за черту абстрагированности. Кажется, что Вика в каждой работе искала такой сплав цветовой гармонии, в котором сливались бы воедино и заоконная даль города с кубистическим ландшафтом домов, и минималистская аскеза мастерской с холстами и подрамниками вдоль стен, и картинные отражения зеркал, и призрачные таинства реальности на стеклах оконных рам, и ускользающая игра бликов, отсветов и рефлексов на предметах, книгах и незатейливом инструментарии художника, маркировавших изобразительное пространство ее мироощущения.

Интерпретация окна как картины в картине нередко в поисках Виктории Никоновой уступает место иному толкованию, когда она вычленяет в оконном проеме конструктивную доминанту — крестообразное соединение рамы. В работах «Фигура у окна», «Ночное окно», «Геометрическая фигура» (все — 2003) смыслообразующее значение этой композиционной вертикали усилено узнаваемым силуэтом предстоящей фигуры — тени, alter ego автора, отсылающего зрителя к событиям евангельского текста.

Стремясь к четкой конструктивности и максимальной обобщенности композиционных решений, она многократно насыщала свои полотна цветовыми слоями и добивалась поразительного эффекта свечения, идущего из недр холста к его поверхности. Ей удавалось создать такую живописную структуру, которая по своей магической тактильности скорее напоминала поверхность древней иконы, чем свежесделанной модернистской картины. Это качество живописи Виктории Никоновой усиливалось характерным широким флейцевым оконтуриванием по всему краю холста подобно иконной раме или ковчегу.

В автопортретах Вики напрочь отсутствует ожидаемая психологическая составляющая. Она воспринимала себя не обособленно, а как неотъемлемую часть некоего мироустройства, которое моделировала в своих живописных композициях так, как она его понимала. Есть только один «Автопортрет в квадрате» (2006), где отдана дань традиционной портретной живописи. Но и в нем важна психологическая роль окружающего пространства. Оно формируется перпендикулярами размашистых цвето-тональных кистевых движений, образуя некую метафизическую туннельную зону обзора, в глубине которой помещен остро кадрируемый фрагмент лица-маски. Если это и отражение лица автора, то — зазеркальное.

В живописи Виктории Никоновой разных лет можно обнаружить перекличку не только с Малевичем, Ротко, художниками кубистами, экспрессионистами, фовистами, мастерами русского авангарда, но и с предшественниками из поколения ее отца, такими как Васнецов и Андронов. Диалог с ними неизбежен в творчестве современно мыслящего художника, переступившего порог ХХI века. Думается, что и художественное наследие самой Виктории будет востребовано новыми поколениями мастеров.

Незадолго до своего тридцатилетия в программном полотне «Живопись» (1997) Вика создала необычный автопортрет. Упругие, натянутые линии, проявляющие женскую фигуру, в вихревом ритме брошены в квадратуру холстов, подрамников, зеркал, стен, окон, домов. Мы и запомним ее такой, отдавшей всю себя живописи до конца.

 

Александр Рюмин

Виктория Никонова (1968–2008)

Виктория Никонова (1968–2008)

Ночное окно. 2003. Холст, масло

Ночное окно. 2003. Холст, масло

Проем. 2007. Холст, масло

Проем. 2007. Холст, масло

Белые крыши. 2005. Холст, масло

Белые крыши. 2005. Холст, масло

Палитра. 1997. Холст, масло

Палитра. 1997. Холст, масло

Портрет в зеркале. 1997. Холст, масло

Портрет в зеркале. 1997. Холст, масло

Автопортрет в квадрате. 2006. Холст, масло

Автопортрет в квадрате. 2006. Холст, масло

Автопортрет с холстом. 1996. Холст, масло

Автопортрет с холстом. 1996. Холст, масло

Серый город. 2006. Холст, масло

Серый город. 2006. Холст, масло

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru